 |
| Известия | Виктор Филиппов | 17.10.2007 |
— Это останки ребенка, ему было не больше шести лет, — голос священника задрожал. Я понял почему. За стенами Свято-Троицкого храма, во дворе, играли четверо его маленьких сыновей: Евгений, Арсений, Вениамин и Лука. — Мы нашли эти детские останки под алтарем, — продолжил отец Евгений. — Этот ребенок был сожжен…
Свято-Троицкому храму в городе Судже 200 лет. Сам город маленький — меньше восьми тысяч жителей, а храм большой: от пола до купола 23 метра, а общая площадь его помещений — около 500 квадратных метров. При советской власти в храме был склад конторы «Заготзерно».
Отец Евгений принял храм в страшном запустении: «Представляете, на колокольне деревья росли!» Затеял капитальный ремонт. И когда на церковном дворе копали траншею для водопровода, то буквально в трех метрах от сторожки, в которой поселился отец Евгений с матушкой Ксенией и детьми, обнаружили в земле человеческие останки.
— Я сразу понял, что это военное захоронение, — говорит священник. — Я ведь сам в юности участвовал в поисковых экспедициях по местам боев Великой Отечественной.
Русские женщины тайком от немцев кормили раненых венгров
Приглашенные отцом Евгением ребята из курского областного центра «Поиск» вскрыли в церковном дворе две бомбовые воронки и яму для гашения извести, заполненные обугленными костями. Оказалось, здесь было захоронено не менее 356 человек. Эти люди приняли мученическую смерть в огне. Но кто они? В поисках ответа на этот вопрос отец Евгений, окончивший, кстати, факультет журналистики Воронежского университета, провел собственное расследование. То, что он узнал, потрясло священника до глубины души.В конце января 1943 года советские войска разгромили под Воронежем 2-ю венгерскую армию. Напомним: Венгрия была союзницей гитлеровской Германии. Солдат и офицеров в этой 2-й армии было 205 тысяч. А спаслись из «котла», устроенного войсками Воронежского фронта, лишь 57 тысяч венгров. Остальные были убиты или сдались в плен.
Эти спасшиеся больше не хотели воевать. На узловой станции в Судже немцы перехватили эшелон, в котором венгерские солдаты и офицеры ехали домой. Немцы выгнали их из вагонов и отконвоировали в Свято-Троицкий храм.
— Это было 15 февраля 1943 года, — уточняет отец Евгений. — Мы установили эту дату по чудом сохранившейся до наших дней докладной записке отца Иоанна Переверзева владыке Питириму. Мы нашли эти пожелтевшие листочки, когда разбирали старые вещи в церковной кладовке. Отец Иоанн был во время войны священником нашего храма. Немцы, оккупировавшие Суджу, разрешили открыть его для прихожан.
«В феврале месяце 1943 г. через г. Суджу началось движение отступающих немецких войск. В один день церковный сторож поспешно явился ко мне в квартиру и сообщил мне, что три немецких офицера посбивали дверные замки и зачем-то вошли в храм, — сообщал отец Иоанн владыке Питириму. — Я тотчас отправился в храм, где встретил офицеров, один из которых потребовал от меня немедленно очистить храм для размещения в нем раненых. Все мои просьбы и доводы о недопустимости осквернения храма… не имели успеха: было приказано очистить место в храме… Через час времени храм был заполнен массой раненых мадьяр».
Судя по докладной записке отца Иоанна, «здесь уже была тысяча мадьяр», которые лежали так плотно, что «не было прохода». Голодные и озлобленные, они провели в храме трое суток.
— Пожилые прихожане рассказывали мне, что наши местные жители кормили раненых венгров, — говорит отец Евгений. — Женщины варили похлебку из гороха и тайком от немцев носили в храм венграм. Только сердце верующей женщины — русской женщины — может до такой степени смилосердиться над своим врагом, чтобы принести ему кусок хлеба!
А на четвертый день немцы заперли двери храма и подожгли солому, на которой лежали раненые. От соломы загорелись дощатый пол и деревянные перекрытия. Выбраться из храма было невозможно: двери и решетки на окнах — железные.
Слышались стоны даже после того, как погас огонь
В этой жуткой истории немало таинственного. Отец Иоанн, объясняясь в конце 1943 года перед своим церковным начальством по поводу сожжения храма, пишет, что это было «случайное несчастье» и что «раненых во время пожара выносили из церкви». Однако другие очевидцы этой трагедии ему противоречат.— Я видела, как венгров загоняли в церковь и как церковь горела. Мне тогда и 16 лет не было, а до сих пор этот ужас перед глазами, — рассказала «Известиям» жительница Суджи Тамара Васильевна Мальванова. — У меня папа был безногий инвалид, и мы в войну никуда из дома не уехали, так и жили под немцем в оккупации. Венгров, которые шли от вокзала в церковь, даже было жалко. Оборванные, грязные, еле ноги волочат. А ноги обмотаны соломой. Мы жили недалеко от церкви, я услышала прямо нечеловеческий вой и побежала туда. Там из окон валил черный дым и воняло горелым мясом. А вокруг церкви стояли немцы с автоматами и никого близко не подпускали.
Многие из очевидцев трагедии, к сожалению, уже ушли из жизни, но в редакции районной газеты «Суджанские вести» сохранились их письменные свидетельства. Вот, например, Павел Кузьмич Выпирайлов утверждает, что «венгерские солдаты заживо сгорели в огне, когда немцы сожгли Троицкую церковь», что мимо этой церкви было страшно ходить, так как оттуда «слышались стоны даже после того, как утих огонь».
Неизвестно также, кто именно — сами немцы, или советские солдаты (Суджа была освобождена 3 марта 1943 года), или же местные жители — закопали останки сожженных венгров во дворе храма. И почему предали земле только часть погибших? И почему уже после войны, когда ремонтировался храм, не были подняты из пепла кости остальных сожженных, а эти останки просто засыпали глиной, сверху залили бетоном и на бетон положили керамическую плитку цвета запекшейся крови?
И еще одна жуткая тайна: как среди венгерских солдат оказались женщины и дети? Останки восьми ребятишек в возрасте примерно от трех до семи лет отец Евгений похоронил у стены храма под простым сосновым крестом. А буквально на днях, снявши в алтаре обветшалые деревянные полы, священник снова обнаружил под ними среди обгоревших мужских костей останки еще одного ребенка.
— Прихожане рассказывали мне, что в Судже была гестаповская тюрьма, и немцы, перед тем как зажечь его, загнали к венграм узников этой тюрьмы, среди которых были жены и дети партизан, — говорит отец Евгений. — Наверное, это так и было. Другого объяснения, почему среди венгерских солдат оказались женщины и дети, я не нахожу. Политика на уничтожение у фашистов была страшная.
В Суджанском краеведческом музее эту версию не подтвердили и не опровергли.
— К сожалению, мы тоже вынуждены опираться только на воспоминания бабушек и дедушек, — сообщила «Известиям» директор музея Людмила Придубкова. — Делали запросы в Курск, но нам ответили, что архивы не располагают документами об этой трагедии.
«Они крещены огнем в православие»
Под Воронежем есть специальное военное кладбище, где хоронят останки всех найденных на полях сражений в России венгерских солдат. Но отец Евгений решил упокоить сожженных венгров рядом со Свято-Троицким храмом.— Они вместе приняли мученическую смерть, поэтому нельзя разделять тех, кого мы уже нашли, с теми, кто еще покоится в храме, — убежден священник.
В Суджу вскоре после того, как нашли останки сожженных солдат, приехал из Венгрии представитель Министерства обороны в чине майора. Ему надлежало проконтролировать доставку праха на кладбище под Воронежем. Майор поговорил со священником и вдруг попросил разрешения побыть одному в храме. Минуло полчаса, майор не выходил, и отец Евгений осторожно заглянул в храм. Майор стоял над останками венгерских солдат и плакал.
— Я представил, как горели в храме мои соотечественники, и услышал их крики, — не стыдясь своих слез, тихо сказал венгерский майор русскому батюшке.
Венгры согласились с предложением отца Евгения похоронить останки у Свято-Троицкого храма. Но тут заколебались местные власти — а вдруг, мол, народ возмутится: это почему вы у нас хороните врагов?! Патовую ситуацию неожиданно для всех разрешили ветераны войны. К депутатам на их сессию пришла председатель районного совета ветеранов Мария Максимовна Сакульева. Выступление женщины, прошедшей Великую Отечественную рядовым солдатом, было кратким — но зато каким!
— Эти люди для нас не враги, — заявила она депутатам. — Они крещены огнем в православие. И заслужили право быть похороненными в нашей земле.
Против русского характера, способного простить уже и так поверженного врага и принять на себя последнюю на этом свете заботу о нем, никакая власть выстоять не могла. Депутаты выделили под братскую могилу участок рядом с церковным двором.
— Я был на похоронах венгров, и никакой ненависти к ним у меня нет, — рассказал «Известиям» ветеран Великой Отечественной войны Иван Никитич Верёвкин, воевавший матросом на Балтике. — Смотрю, как опускают в землю эти 365 гробиков, и думаю: эти венгры не виноваты, что была война, и их заставили воевать. Нельзя на них смотреть как на врагов.
Венгерских солдат отпевали по православному чину. И с тех пор, молясь, поминают их как «жестоко убиенных во святом храме».
«Для нас все они — жертвы»
Маленький гробик стоит у ямы, выкопанной под алтарем. Рядом, на широкой доске, разложены найденные в этой яме взорвавшиеся в огне патроны, стальные детали противогазов, оплавленные пуговицы, пряжка солдатского ремня, куски рухнувшей из-под купола лепнины… А по соседству, в приделе, куда на время ремонта снесены иконы и церковная утварь, лежит поднятое из ямы оружие: 122 пулеметных ствола, венгерские штыки и немецкие кинжалы.После ремонта весь этот ржавый оскал войны станет экспонатами музея, который отец Евгений намерен устроить в одной из комнат храма: «Чтобы люди не забывали о христианском отношении и к праху, и к трагедии, и вообще ко всему, что было в прошлом».
На стенках ямы, под метровым слоем глины, видна черно-серая полоса пепла, буквально изрытая маленькими норками.
— В этих местах в пепле были кости, которые мы извлекли, — пояснил природу этих норок отец Евгений. — Чтобы сделать все по-христиански, надо вскрыть во всем храме полы, извлечь из пепла все останки и похоронить их. Но это требует огромных материальных затрат, а таких денег у нас нет.
На братской могиле сожженных венгров установлен памятник из черного мрамора с двумя надписями. На одной его стороне — стандартный текст, которым венгры сопровождают все военные захоронения своих соотечественников в России. Звучит он так: «В память венгерских воинов, павших во время Второй мировой войны». А на другой стороне запечатлено отношение россиян к бывшим врагам: «Венгерским воинам — жертвам Второй мировой войны».
Для нас все они — жертвы. Наверное, поэтому мы не воюем с чужими памятниками.
