 |
| Татьянин день | Григорий Прутцков | 17.10.2007 |
Принадлежность ораторского искусства к античному культурному контексту не вызывает сомнений: зародившись в первом веке в Восточном Средиземноморье (входившем в состав Римской империи), христианская проповедь впитала в себя черты как древнегреческого и древнеримского, языческого, так и древнееврейского, ветхозаветного, ораторского искусства. Языческие ораторские школы, в первую очередь, древнегреческие, были в целом светскими, из них выходили мастера торжественного, политического, судебного красноречия. Ветхозаветное красноречие оставалось по духу религиозным. Оно представлено проповедями праотца Моисея, некоторых пророков — Иеремии, Ионы и других. На Самого Христа, как и на Его современников, естественно, наибольшее влияние оказала ветхозаветная традиция. Впрочем, апостолы в своих проповедях (например, апостол Павел) широко использовали и достижения языческих ораторских школ.
Главным и, по сути, единственным первоисточником новозаветного ораторского искусства служат канонические Евангелия: от Матфея (Мф.), Марка (Мк.), Луки (Лк.), Иоанна (Ин.). Апокрифические Евангелия, которые во многом являются компиляциями, переработкой имеющегося в канонических текстах материала, не могут быть приняты как надежный первоисточник. Впрочем, канонические Евангелия возникли из устной традиции (никаких документов, записей о Иисусе Христе, сделанных во время Его земной жизни, не сохранилось), и потому наверняка не охватили, да и не могли охватить целиком все стороны жизни и деятельности основателя христианства.
Мы рассматриваем христианскую проповедь не в религиозном аспекте, а как форму ораторского искусства. Точкой отсчета этой темы является проповедь Иоанна Крестителя (или Предтечи), которая, с одной стороны, заканчивает огромную по хронологическим рамкам эпоху ветхозаветной проповеди и с другой стороны, стоит у истоков новозаветной, христианской проповеди. Она являет собой переходную ступень от иудейского к христианскому учению.
Христос крестился от Иоанна и начал проповедь в тридцать лет, что соответствовало иудейским законам, запрещавшим учительствовать и занимать ответственные должности людям моложе тридцати. (Кстати, подобные законы существовали и в Древних Афинах, и в Древнем Риме.) Проповеди Христа условно можно разделить на три вида: рассчитанные на апостолов и ближайших учеников, произнесенные перед простым народом и обращенные к фарисеям и иудейской религиозно-политической верхушке.
В общем виде Христос систематизирует и излагает Свое учение в Нагорной проповеди (5−7главы Евангелия от Матфея), произнесенной перед учениками и большим количеством народа. Здесь помимо заповедей блаженства предлагается трансформация ветхозаветных законов и выдвигается идеальная модель поведения нового человека, освобожденного «от множества мелких и бесплодных предписаний, которые только стесняли человеческую деятельность и мало способствовали к действительному нравственному улучшению».
Правила, которые провозглашает Христос, гораздо более жесткие и трудновыполнимые, чем прежние, ветхозаветные, данные Богом на Синайской горе праотцу Моисею. Например, заповедь «не убивай; кто же убьет, подлежит суду» Иисус уточняет следующим образом: «А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду…» (Мф., 5; 21 — 22). Заповедь «не прелюбодействуй» касается у Христа не только соответствующих внешних действий: «А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф., 5; 27−28).
Иногда нравственные принципы, выдвигаемые Иисусом, звучат крайне удивительно и даже вызывающе: «Вы слышали, что сказано: „люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего“. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас…» (Мф., 5; 43 — 44). Так Христос призывает своих слушателей к нравственной работе над собой, к совершенству: «…будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф., 5; 48). Подобные цели доселе не ставил перед собою ни один оратор и проповедник: ни в Греции, ни в Риме, ни в Иудее.
В Нагорной проповеди впервые ярко прослеживаются ораторские приемы Христа. Он обращается к собравшемуся на горе народу в категорической форме, «как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф., 7; 29), что усиливало эффект Его слов. Противопоставление традиционного нравственного уклада новому учению, игра контрастов производила на слушателей огромное впечатление. Иисус, устанавливая новые нравственные нормы поведения и жизни, говорил от первого лица: «А Я говорю вам…» (Мф., 5; 22, 28, 32, 32, 39, 44), что также обращало внимание слушателей, поскольку все ветхозаветные пророки постоянно подчеркивали, что говорили от имени Бога: «Так говорит Господь…», «И было слово Господне ко мне…».
Иисус широко использует прием гиперболизации (что впоследствии многим давало повод неверно или неадекватно толковать слова и намерения Христа). Например: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя; ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя; ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф., 5; 29 — 30). Конечно, Иисус говорил эти слова не в буквальном смысле, но использовал гиперболу, чтобы, во-первых, столь образный пример быстрее запомнился людям, и, во-вторых, подчеркнуть важность сказанного им: на первом месте в жизни должно стоять стремление обрести Бога. Более того, по церковным канонам, членовредительство является тяжким грехом.
То же относится к словам Христа из Нагорной проповеди «… не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую…» (Мф., 5; 39). Иисус отменяет этими словами ветхозаветный закон возмездия и требует любви к врагам. Но заповеди о терпении обид, направленные против традиции мстить за нанесенную обиду, не исключают ни общественных мер к ограничению зла и наказанию делающих зло, ни личных усилий по сокращению в мире зла и вразумлению обидчиков. Сам Христос, когда Его на суде у первосвященника ударили по щеке, не подставил обидчику вторую щеку (как это следовало бы при дословном понимании Его вышеуказанных слов), а возразил: «… если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Ин., 18; 23).
В дальнейшем Христос развивал и конкретизировал высказанные в Нагорной проповеди принципы. Его проповеди носили исключительно практический характер. Цель Спасителя была не только в просвещении ума, но прежде всего в очищении сердец слушателей. Он учил нравственности вообще и в то же время дифференцированно подходил к разным социальным, религиозным и возрастным категориям внимавших Ему современников. Своим ученикам Иисус нередко говорил методические, долгие проповеди, которые вряд ли понял бы простолюдин.
Например, Прощальная беседа в 14−16 главах Евангелия от Иоанна — последняя, по сути, публичная речь Христа — обращена к ближайшим ученикам. Мы редко встречаем в Евангелиях записи столь продолжительных проповедей Иисуса. Он дает ученикам новую заповедь любви: «… да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин., 15; 12−13). Любви между учениками Христос противопоставляет ненависть мира, которую встретят ученики на своем предстоящем пути: «…даже наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» (Ин., 16; 2). Иисус обещает ученикам ниспослание Святого Духа, благодаря которому Бог неотступно будет с ними. Эти и другие слова Учителя из Прощальной беседы оказались трудны для понимания даже ученикам. Видя и понимая это, Христос говорит: «Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить». Учитель предсказывает скорое предательство учеников, но, тем не менее, беседа заканчивается не на скорбной, а на радостной ноте: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин., 16; 33).
Короткие речи Христа, обращенные к ближайшим ученикам, менее сложны для восприятия простыми людьми. В этих речах Иисус развивает высказанные в Нагорной проповеди заповеди. Например, Он подчеркивает Свои слова о необходимости прощать: «Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему, и если покается, прости ему; и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится и скажет „каюсь“, — прости ему» (Лк., 17; 3−4). Он говорит о необходимости полного и всецелого, а не избирательного следования Своим заповедям: «…Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною; ибо кто хочет душу [т.е. жизнь. — Примеч. переводчика.] свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф., 16; 24−26).
От апостолов Иисус требует значительно большего, чем от рядового иудея. Посылая учеников на проповедь «как овец среди волков» (Мф., 10; 16), Он готовит их к трудностям: «Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас… И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется. Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой» (Мф., 10; 17, 22 — 23).
Христос предостерегает апостолов от излишней радости о первых успехах миссионерства и напоминает о первенстве небесного над земным. Так, когда семьдесят учеников возвратились из разных городов, куда отправлялись проповедовать, и с радостью говорили Учителю: «Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем», Христос отвечал им: «…Однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются; но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк., 10; 17, 20).
В индивидуальных беседах с простыми людьми Иисус предпочитает краткие задушевные речи. Их основная тема — спасение, покаяние и дела милосердия для спасения. Богатому юноше Он отвечает на вопрос о том, что нужно сделать, чтобы иметь жизнь вечную. (Мф., 19; 17−21). Толпу почитателей Христос предостерегает от внутренней нечистоты: «Светильник тела есть око; если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло; а если оно будет худо. То и тело твое будет темно. Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?» (Лк., 11; 34−35). Жившую во грехах простодушную самарянку из города Сихарь Иисус во время короткой беседы обращает в веру, а через нее уверовали во Христа и многие земляки (Ин., 4; 5−42). Не задумывающихся о покаянии Христос вразумляет и торопит: «…Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила [т.е. убила. — Прим, авт.] их, виновнее были всех живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам; но если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк., 13; 4−5).
Наиболее полемичны речи Христа, обращенные к фарисеям, книжникам и другим вождям иудейского народа. С первых же дней общественного служения Иисуса эти люди болезненно восприняли Его учение, поскольку Он открыто называл себя Сыном Божиим и часто не соблюдал формальных предписаний ветхозаветных законов, прежде всего, исцелял больных в священный для иудеев день покоя — субботу. Христос же противопоставлял косным ритуалам нравственные ценности, провозглашая принцип духовной свободы, для которой не существует привычных устоявшихся границ.
По сути, в каждой главе каждого из четырех Евангелий встречаются или пространная критика фарисеев, или отдельные реплики Христа в адрес оппонентов. Беседа Христа о Хлебе Животном («… Я — хлеб живый, сшедший с небес: ядущий хлеб сей будет сжить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть моя, которую Я отдам за жизнь мира… Ядущий мою Плоть и пиющий Мою Кровь [т.е. причащающийся. — Прим, авт.] имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день…» — Ин., 6; 51, 54) вызвала не только раздражение благоверных иудеев, но и непонимание многих учеников: «Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать?» (Ин., 6, 60).
В Наставлении о фарисеях (Мф., 23; 2−36) Иисус семикратно возглашает иудейским учителям «горе вам!», страстно критикуя книжников и фарисеев за лицемерие и увлечение внешними формами благочестия в ущерб внутренней вере: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. Так и вы по наружности кажетесь людьми праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Мф., 23; 27−28). Гнев Иисуса на фарисеев столь велик, что Он их называет змеями и порождениями ехидны (Мф., 23; 33), а в ответ на реплику фарисеев о своем благочестии по рождению «…отец наш есть Авраам» (Ин., 8; 39) отвечает: «Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего [т.е. убить Христа. — Прим. авт.]» (Ин., 8; 44). Позднее Христос, отвечая на укоры фарисеев ученикам, которые ели хлеб вопреки иудейским законам неумытыми руками, объясняет Свой взгляд на исполнение обрядов: «…ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека» (Мк., 7; 15).
Полемическая острота речей Христа к фарисеям объясняется ненавистью последних к Иисусу и отрицание Его учения. Впрочем, далеко не все фарисеи разделяли такую позицию, да и Христос, естественно, не был априори настроен враждебно к иудейским учителям. Поэтому некоторые Его речи перед фарисеями, относившимися к Нему с уважением (а таких было немало), теплы и задушевны, что роднит их с речами перед простыми людьми. Например, беседа Христа с фарисеем Симоном (Лк., 7; 40−48), где Иисус в аллегорической форме доказывает, что за искреннюю и нелицемерную любовь к Богу прощаются многие грехи, «а кому мало прощается, тот мало любит» (Лк., 7; 47). А один из иудейских начальников, Никодим, пришедши ко Христу тайно, под покровом ночи, прямо исповедует Его Богом (Ин., 3; 2), на что Иисус произносит проникновенную проповедь (Ин., 3; 3−21) о Царствии Божием и спасении: «…не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир был спасен чрез Него» (Ин., 3; 17).
В полемике с фарисеями Христос-оратор предстает как искусный мастер экспромта, немедленного и яркого ответа на провокации собеседников. Наиболее известен пример, когда фарисеи «совещались, как бы уловить Его в словах» (Мф., 22; 15) и решили задать ему провокационный вопрос: «Учитель! Мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице; итак, скажи нам: как Тебе кажется, позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» (Мф., 22; 16−17). Провокация состояла не только в форме вопроса, но и в том, что любой вариант ответа, который ожидали услышать фарисеи, умалял бы Христа как почитаемого всеми Учителя. В случае положительного ответа Он уронил бы Свое мессианское достоинство: Мессия не мог допустить подчинение Израиля языческому Риму. А если бы Иисус ответил, что подать кесарю платить непозволительно, это был бы призыв к неповиновению государственной власти. Христос нашел третий вариант ответа, о котором вопрошавшие не подозревали: он блестяще провел грань между областью кесаря и областью Бога, между царством земным и Царством Божиим: «…Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? Покажите Мне монету, которую платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им [Иисус]: итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф., 22; 18−21).
Другую провокацию фарисеи и книжники пытались устроить Христу, когда привели к Нему застигнутую в прелюбодеянии женщину и сказали: «Учитель! Эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь?» (Ин., 8; 4−5). Христос оказался перед альтернативой: или высказаться против закона Моисея, или одобрить убийство женщины. Иисус нашел третий, не предусмотренный оппонентами, вариант — перенес решение вопроса в область моральных отношений и оценок: «Когда же продолжали спрашивать Его, Он восклонившись сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Ин., 8; 7).
Для лучшего и образного понимания Своих речей Христос использует притчи, которые отличаются простотой и наглядностью. Притча в строгом смысле слова есть повествование о вымышленном, но совершенно правдоподобном событии с целью наглядно объяснить какой-либо нравственный или духовный предмет. Правдоподобием притча отличается от басни, в которой бывает неправдоподобное (например, диалоги животных). Ни Христос, ни Его последователи никогда не употребляли в Своей проповеднической деятельности басен, решительно предпочитая им притчи. Притчи использовались и ветхозаветными пророками. В умелом и уместном употреблении притчевых рассказов и примеров заключается особенная сила речей Иисуса.
Цель использования притчи в проповеди была двоякой. С одной стороны, Христос хотел сделать более понятными и близкими те нравственные истины, которым Он учил. С другой стороны, те аспекты учения, которые в годы Его земного служения еще не были понятны даже ближайшим апостолам, Иисус маскировал притчами. Притча быстрее запоминалась и оставалась в памяти, в то время как риторически нейтральное поучение могло быть забыто. По мнению митрополита Антония (Вадковского), «в этих случаях Спаситель и Сам для Себя доставлял исполненный глубокого смысла материал для дальнейших рассуждений, и Своих слушателей подготовлял к тому, чтобы они в будущем самые эти предметы легче и скорее воспринимали как истину» (Цит. соч., с.309). Притчи, произнесенные Христом, можно условно разделить на нейтральные (о сеятеле, заблудшей овце, двух должниках и т. д.) и обличительные (например, о злых виноградарях, двух сыновьях, брачном пире).
Притчи были близки слушателям, поскольку, во-первых, отличались простотою и ясностью, и, во-вторых, имели местный характер. Притчи сообразовались как с историей и обычаями иудейского народа, перед которым проповедовал Христос, так и с профессиональной деятельностью людей: земледелием, рыболовством, скотоводством, виноделием и т. д. Так, в притче о сеятеле (Мф., 13; 3 — 9 и Лк., 8; 5 — 8) образ сеятеля заимствован от занятия, известного всем современникам Иисуса, и потому всем понятен. Сеяние — прекрасный образ проповедования слова Божия, которое, падая на сердце человека, приносит плоды или остается бесплодным. Образ евангельского сеятеля прочно вошел в европейскую и русскую литературу и публицистику (например, стихотворение Н.А. Некрасова «Сеятелям» (1876 г.): Сейте разумное, доброе, вечное…).
Часто Христос использует для изъяснения высоких духовных предметов в притчах образ виноградника. Это связано с тем, что в Иудее было очень много виноградников, возделывание которых составляло, помимо скотоводства и земледелия, одно из главных занятий простого народа. Под виноградником всюду подразумевается Церковь Христова, под хозяином виноградника — Бог Отец или Сам Христос, а работники виноградника — христиане, которые получают награду по своим трудам независимо от того, рано или поздно пришли они к Богу (Мф., 20; 1−16). Недобросовестных и завистливых виноградарей ждет гибель (Мк., 12; 1−11 и Лк., 20; 9−19).
Большая часть произнесенных Иисусом притч не связана прямо с той или иной профессией, а посвящена добродетели в целом. Так, в притче о мудрых и неразумных (по-церковнославянски юродивых) девах (Мф., 25; 1−13) под мудрыми девами подразумеваются истинные христиане, всегда живущие праведно и потому готовые встретить Христа в любое, даже самое неожиданное время. Неразумные девы христиане больше по крещению, чем — по делам: беспечные, непредусмотрительные, думающие о сиюминутном, а не о вечном. Цель Иисуса в этой притче — научить бодрствовать духовно, чтобы всегда быть готовым к встрече с Богом: «…бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придет Сын Человеческий» (Мф., 25; 13).
Притча о талантах (Мф., 25; 14−30 и аналогичная о минах — Лк., 19; 12−27) имеет целью показать, как будет судить людей Господь на Страшном Суде — по их делам. Иисус говорит, что человек, употребивший данные Богом дарования (таланты) с максимальной пользой, для помощи нуждающимся и во славу Божию, получит соответственное его усердию воздаяние. Человек же нерадивый, ленивый, не использующий свои способности для блага окружающих, который «скрыл талант…в земле» (Мф., 25; 25), будет наказан. В этой притче Христос показывает, что, во-первых, все люди получают от Бога разные дары и способности, во-вторых, каждый должен употребить эти дары во благо другим и во славу Божию, и в-третьих, итог Суда Божия над человеком будет напрямую зависеть от того, как он использовал в жизни свои таланты.
Тему активного служения Богу Христос развивает в притче о богаче и нищем Лазаре (Лк., 16; 19−31). Богач, который «одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно» (Лк., 16; 19), не прогонял от своих ворот нищего и больного Лазаря, «желавшего напитаться крошками, падающими со стола богача» (Лк., 16; 21). Из притчи ясно, что богач не делал Лазарю ничего плохого, но и ничего хорошего тоже не делал. Это равнодушие и привело богача в ад. Неправильное и неправедное употребление богатства, по словам Христа, низводит обладателя его в преисподнюю.
В Своих притчах Иисус показывает, что Господь — не бессмысленно жесток, но справедлив и милостив. В притче о блудном сыне (Лк., 15; 11 — 32) аллегорически показаны два типа людей — считающий себя безгрешным фарисей (старший сын) и грешник, живший распутно и затем искренне раскаявшийся (младший сын). Всякий человек оправдывается перед Богом прежде всего не личными заслугами, а покаянием: «… на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк., 15; 7).
Свои проповеди Христос часто подкрепляет различными чудесами: усмирением бури, многочисленными исцелениями неизлечимо больных, насыщением пяти тысяч голодных людей, воскрешением умерших. Чудеса, сотворенные Иисусом, — не фокусы, рассчитанные на бессмысленное удивление и завоевание популярности в народе. Чудеса эти служили не только доказательством Своего Божественного происхождения, но иллюстрацией одной из главных тем проповедей Спасителя — того, что верой можно получить от Бога все просимое. Ученикам, недоумевавшим, почему они сами не смогли исцелить бесноватого отрока (Мф., 17; 19), Иисус объясняет, что для сотворения чуда им не хватило веры: «…Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас…» (Мф., 17; 20). Сомневающейся в возможности воскрешении своего умершего брата Лазаря Марфе Христос говорит: «Не сказал ли Я тебе, что если будешь веровать, увидишь славу Божию?» (Ин., 11; 40). Перед тем, как воскресить Лазаря, Иисус обращается с молитвой к Богу Отцу: «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня; Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня» (Ин., 11; 41−42).
Чудеса, сотворенные Иисусом, носили глубокий внутренний смысл. Так, чудо воскрешения Лазаря было символом, прообразом всеобщего воскресения мертвых. Чудо проклятия Христом смоковницы (Мф., 21; 18−22 и Мк., 11; 12−14, 20−24), когда по слову Иисуса засохла смоковница, на которой не было плодов, — не бессмысленная жестокость. Еще в Ветхом Завете это дерево было символом Израиля. «Поступая по примеру древних пророков, — пишет епископ Кассиан (Безобразов), — Господь, в образе смоковницы, произнес суд над современным Ему Израилем, не приносящим плода» (Цит. соч., с. 105).
Христос никогда не творил чудес напоказ. Книжникам и фарисеям, которым захотелось видеть от Иисуса знамение, Он категорически отказывает в этом: «род лукавый и прелюбодейный ищет знамения…» (Мф., 12; 39). Когда перед казнью Пилат послал арестованного Иисуса к царю Ироду, «Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем и надеялся видеть от Него какое-нибудь чудо…» (Лк., 23; 8). Но и здесь Христос молча отказывает правителю, от одного слова которого, возможно зависел приговор Ему.
Евангельская проповедь и, прежде всего, проповедь Самого Иисуса Христа нашла отражение в устной практике Его учеников-апостолов, представленной в книге Деяний святых апостолов, и стала образцом для всех последующих поколений христианских ораторов-проповедников.
Григорий Прутцков, доцент журфака МГУ
http://www.taday.ru/text/74 196.html
