 |
| Фонд «Русская Цивилизация» | Александр Елисеев | 17.10.2007 |
Похищаемые похитители
ачнем с самого этого термина «Европа». Как известно, в греческой мифологии Европой называли дочь финикийского царя Агенора, похищенную владыкой Олимпа Зевсом. И вот здесь сразу же возникает вопрос. Как так, почему же целая цивилизация названа по имени похищенной женщины? Не есть ли в этом некий тревожный символизм? Не указание ли это на историческую судьбу Европы — быть «женственным» объектом, подверженным самым разным влияниям?Сначала такое предположение может показаться абсурдным. Ведь история Европы есть история грандиозных открытий и великих завоеваний. Казалось бы, какая уж там «женственность». А между тем, при более внимательном рассмотрении, можно увидеть иную картину. И там многие европейские свершения оказываются результатами внешних влияний.
Взять хотя бы крестовые походы, которые как раз и были упомянутыми «великими завоеваниями». Во время этих походов европейцы столкнулись с арабским миром, от которого и заимствовали очень многое. Например, с изрядно позабытым античным наследием европейцы «познакомились» именно через арабов (не только во время походов, но и через арабскую Сицилию и Испанию). Почему-то делать это через своих единоверцев из Византии им казалось невместным, однако же «сарацины» оказались в самый раз. Да и вообще от них европейцы заимствовали много чего — мельницу, водяное колесо, голубиную почту и т. д. Кроме того, они научились мыться горячей водой, менять белье, употреблять сахар и пр. Иными словами, именно арабское влияние дало мощный импульс развитию Европы. (При этом сами войны за «гроб Господень» оказались проиграны. Вот и судите сами.)
Развитие это и в самом деле впечатляет, хотя далось оно страшной ценой, которая намного больше даже той, что пришлось заплатить нам — в прошлом веке (об это м чуть позднее). Европа стала развиваться в промышленном отношении, что позволило ей начать крупномасштабную экспансию, рассчитанную на покорение всего мира. Вот снова перед нами вроде бы показатель мужественности и силы, однако, и тут есть большое «но». Дело в том, что мир — он ведь больше, чем даже самая сильная цивилизация. И создан он не для того, чтобы эта самая цивилизация его заграбастала. Поэтому попытка стать адекватным всему миру грозит тем, что сам мир придавит излишне самоуверенную цивилизацию. Ведь экспансия — процесс двусторонний. Чем больше какой-либо субъект распространяет себя в пространстве, тем зависимее от этого пространства он становится. Вот и Европа в свое время увлеклась колониальными захватами, захватив огромные пространства, где ей удалось получить гигантские прибыли. Потом военно-политический контроль над колониями показался делом чересчур затратным и оттуда ушли, оставив, впрочем, механизмы экономического, политического и культурного влияния. И почти тут же из бывших колоний в бывшую метрополию хлынули мощнейшие миграционные потоки. Все логично — если ты отступил, то другие станут на тебя наступать. А если ты наступал слишком долго и много, то и на тебя наступят неслабо. И вот сегодня афро-азиатская миграция грозит разрушить пресловутую европейскую идентичность. Разговор даже идет об исламизации самой Европы.
Вот таким образом мы видим, что европейская колонизация была, по сути, превращением самой Европы в некий объект. Европейцы размазали себя по всему миру, в чем выразилась их подсознательная тяга к подчинению, растворению. И скоро у них появятся господа, учителя и наставники.
Что ж, «как вы яхту назовете, так она и поплывет». Имя дается вовсе не случайно, и символизмом оно обладает вполне себе реальным, неиллюзорным. Получается, что европейцы — цивилизация похищенных. Эти похищенные сами были не прочь похищать все, что плохо (и даже хорошо) лежало, однако в итоге они стали предметом похищения.
Вечерняя страна
Впрочем, продолжим разбирать имя «Европы». Оно, судя по всему, пришло из Финикии, и его этимологизируют на базе западносемитского языка. Там оно означает «вечер», «вечернюю страну». А что такое вечер? Это сумерки, это закат, это конец. Солнце заходит (закатывается) как раз на Западе, что опять-таки весьма символично. Там же, на Западе находится и Европа, которая вот уже несколько веков является рассадником разного рода упаднических (закатных, сумеречных) идей и течений. Это именно там вырос «торговый строй» (капитализм), который попирает все святое и стирает национальные различия. Там же зародились коммунизм и фашизм, которые стали ложной альтернативой капитализму. И это оттуда — в Новый Свет пришли мессиански настроенные торгаши, основавшие Америку — которая есть «Европа вдвойне» («запад на западе»).Причем, «революция вечера» была проведена в Европе с беспрецедентной жестокостью. Только в Реформацию погибло две трети населения Германии. А капитализация Англии сопровождалась сгоном с земли всех крестьян. За сопротивление сгону с земли полагалась смертная казнь. И при одном только Генрихе Восьмом казнили 70 тысяч, 90 тысяч — при его внучке Елизавете (все население Англии — три миллиона!). Смертная казнь полагалась за 6000 видов преступлений — например за кражу курицы. Далее — не забыть бы и про «Великую Французскую» революцию с ее миллионом жертв якобинского террора.
Но откуда же такая вот сумеречная тяга к упадку? Думается, истоки нужно искать во времена античности, точнее — во времена его заката. Долгое время античный Рим противостоял многочисленным племенам «варваров» — кельтов, германцев и др. Их напор был мощен, но сами по себе они не могли победить великую империю римлян. И только когда Рим стал деградировать — только тогда варвары стали побеждать. Собственно говоря, они победили не сам Рим, но его великие развалины. Час триумфа варваров пришелся на момент заката Pax Romana. И понятно, что торжествующие готы, вандалы, гунны и др. варвары восприняли как раз упаднические ценности. Вначале они, конечно, придали некоторую жизнь «развалинам», тем более, что кроме развалин им достались еще и прекрасные римские дороги, акведуки и т. д. Но эта «варварская» жизнь уже была инфицирована, заражена микробами распада. И когда закончился инкубационный период, то болезнь вспыхнула во всю силу. Наступил вечер Европы, о котором так хорошо написал О. Шпенглер, чья работа в оригинале так и называется — «Закат заката». (Любопытное совпадение. Европа началась с торжества «варваров». И ныне она заканчивается им же.)
Русское Утро
В отличие от «варваров-германцев», наши предки-славяне имели дело, в основном, со Вторым Римом. (1) Они противостояли Ромейской империи, именуемой также «Византией». В VI в. славяне начали мощнейший натиск на ромеев. Он был настолько силен, что в пору было уже говорить об угрозе для империи. В 551 г. славяне так близко подошли к Константинополю, что император приказал вывезти из его предместий драгоценные серебряные алтари. А полководец Велизарий был вынужден использовать для защиты столицы всех коней во дворце и на ипподроме. Византийцы бросили последние резервы.Во второй четверти VI в. в Византии начинается крупномасштабное строительство оборонительных сооружений. Его целью являлась защита от славян. Строились новые крепости, восстанавливались и укреплялись старые. В средней части Балкан Прокопий Кесарийский насчитал 244 укрепления, в западной — 143. Успехи славянства были впечатляющими. В VII в. славяне завоевали Фракию, Ахайю, Эпир, часть Иллирии и Малой Азии. В середине века их нападению подверглась даже Южная Италия. Славяне заселили огромные области Византийской империи.
При этом наши предки взаимодействовали не с загнивающей державой, но с новой, молодой империей — Вторым Римом, наследующим Риму Первому. Шестой век — для Византии это, прежде всего, император Юстиниан, который почти что собрал все прежние римские земли! Славяне столкнулись с восходящей силой, и это оказало соответствующее влияние на их сознание. (2)
И когда наши предки, «воевавшие Царьград», создавали Древнерусское государство, то перед их глазами был пример не исторического упадка, а, напротив, исторического подъема. Если «германцы» видели закат, вечер Рима, то мы наблюдали его утро. И это утро было еще и Русским Утром. Вот почему Русь может, с полным правом, считать себя наследницей не только Первого, но Второго Рима. Мы действительно Третий Рим, что бы там ни говорили.
Европейский сепаратизм
А ведь и «романо-германский» мир имел свой шанс быть приобщенным к величию Второго Рима. (3) Собственно говоря, он и был к нему приобщен — на первых порах. Так, франкские императоры из династии Меровингов признавали первенство Константинополя. В самом раннем средневековье Европа входила в «Византийское содружество наций», что, безусловно, оказывало на нее благотворное воздействие. (4)Однако, центробежные силы упадка инициировали мощнейшее «сепаратистское» движение, которое вылилось в геополитическую революцию Каролингов. При Карле Великом Европа сходит с цареградской орбиты, медленно, но верно отправляясь вот тьму разнообразных перверсий. Возникают и усиливаются мощные разногласия между Православной Церковью и римскими епископами, которые завершаются отпадением последних. Геополитическая революция перерастает в религиозную, которая растянулась на несколько сотен лет и окончилась во времена Реформации. (Следом были уже революции социальные, буржуазные — голландская, английская, французская и др.)
Таким образом и возникла Европа — осколок Нового Рима, осколок, который сам вознамерился стать Римом. Но она уже только отражала свет Рима Истинного, подобно тому, как Луна отражает свет Солнца. К слову, «мифологическая» Европа (та самая, украденная финикийская принцесса) как раз и наделялась лунными атрибутами. А. Ф. Лосев писал о ней: «… Это типично хтоническое божество. Ее имя означает „широкоглазая“ (эпитет луны)… В Беотии супругой Зевса считалась Деметра-Европа, а ее сыном — Трофоний — хтонический демон… Европу сближали с хтоническими богинями, иногда отождествляли с ними (в Сидоне Европа не отличалась от богини Селены и Астарты)».
Не случайно в самом городе Риме утвердился понтифик, власть которого напоминала жреческую власть (жречество часто относят к лунному началу, считая, что оно отражает солнечное могущество Бога.) Хотя были, конечно же, и попытки вернуть Европу в Рим. И здесь выделяются императоры Священной римской империи германской нации, некоторые из которых устремляли свой взгляд на Восток, в сторону Солнца, где находилась блистательная держава ромеев. Так, Фридрих II Гогенштауфен писал: «Мы ищем правды… друзей наших и любезных соседей, по преимуществу же правду греков… которых папа, за нашу взаимную приязнь и любовь, воздвигая на нас свой ненаказанный язык, называет нечестивейшими и еретиками, хотя они — христианнейший род, самый крепкий в вере Христовой и самый правоверный…»
Но германские императоры, эти европейские римляне, потерпели поражение в борьбе с папством. А потом уже в Европе забыли и о самом Риме. И чем дальше жители западного полуострова отходили от римских ценностей, от Традиции, тем больше крепла европейская идентичность. Сам термин «Европа» становится доминирующим в период Великой Французской революции, чье порождение — Наполеон Бонапарт — пытается объединить весь заблудший полуостров силой оружия и на базе антитрадиционных «буржуазных» ценностей. И уже потом приходит время панъевропеизма, который достиг низшей точки падения — в ЕС. Последний, в виду своей политкорректности и мультикультуральности, вне всякого сомнения, представляет собой образчик женственной Европы.
Русские римляне
Русь пошла совсем другим путем. В киевский период своего существования она входила в «Византийское содружество наций», не проявляя каких-либо тенденций к сепаратизму. (Собственно говоря, сам византизм, предполагающий признание духовного первенства ромеев вовсе не требовал каких-либо ограничений русского суверенитета). Поразительно, но Русь проявляла некоторый византизм еще и до Крещения.Так, князь Олег Вещий, после своего победоносного похода на Царьград, вывесил щит на его вратах, что в то время означает покровительство над городом.
Убежденный язычник, князь Святослав Храбрый помог одолеть узурпатора Цимисхия.
А Владимир Креститель сопроводил христианизацию Руси грандиозной военно-политической акцией, в ходе которой был разгромлен мятеж полководца Варды Фоки. Сами византийцы не имели для этого сил, тогда они и попросили помощи русского князя. И Владимир выступил в данном случае как защитник законной власти и борец с революцией.
А в московский свой период Русь сама стала новой Византией и Третьим Римом. Тогда у нас утвердилась власть Царя — в отличие от Европы, где было множество королей, уступающих жреческому Риму. Именно его единоличная власть была подобна сверхвласти Единого Бога, что соответствовало ромейской максиме: «Один Бог на небе, один вазилевс на земле». (В то же время русское единовластии было намного более совершеннее византийского.) И такой порядок как раз и выражал, полнее всего, величие человеческой личности, созданной по образу и подобию Божественной Личности. Власть множество всегда, так или иначе, подавляет личность. Различия лишь в том — насколько гибок сам механизм подавления. В тоталитарных сообществах большая роль отводится открытому насилию, в либеральных упор делается на опосредованном экономическом принуждении. В первом случае личность выполняет функции «винтика», во втором она выступает как суверенный «атом», отчужденный от других «атомов».
Самодержавие ставит Множество в зависимость от власти Одного, который символизирует могущество Бога Единого. И эта, самодержавная власть как бы ипостасирует само множество, превращая его в своего рода соборную личность.
Россия шла Царским путем много веков, вплоть до 1917 года. Конечно, на этом пути были многие ошибки и даже преступления, но с самого пути русские римляне так и не свернули. Русская Церковь не отошла от догматических основ Православия, а Русское государство (до конца XIX в.) не соблазнялось технологиями капитализма. Лишь в начале XX в., намного позднее других европейских стран, Россия переживает буржуазную революцию. Но даже и тогда русские не захотели правления торгашей, предпочтя им брутальных большевиков.
Через несколько десятилетий произошла новая буржуазная революция, однако и она не привела к установлению западных порядков (при всем том, что наши элитарии настроены весьма западнически.) «Прогрессивная» Европа, в спайке с США, снова ругает нас за отход от демократии, а либеральная оппозиция выводит на улицы «марши несогласных». Мы упорно отказываемся быть Европой, несмотря на многолетний пиар этого полуострова. И мы обязательно вернемся (с новыми технологиями) на тот путь, с которого мы сошли, но при этом так и не пошли толком на Запад. Мы уже на него возвращаемся, ибо ушли очень недалеко.
Заключение
И, напоследок, о Европе. Что ее ожидает? Сможет ли она сохранить свою субъектность? Сомнительно. Не исключено, что некоторые ее регионы ухватятся за католический традиционализм — как за последнюю надежду. Но ведь это не устранит самих, глубинных причин европейской деградации. Выход один — стать истинным Римом (собственно, только этот выход есть и у России). Но, как очевидно, болезнь зашла далеко. И шансов на выздоровление очень мало. Но они все же есть. Как всегда есть в жизни места для подвига и для чуда.
2) Кстати сказать, влияние было обоюдным. Будучи свободными общинниками, славяне укрепили местные крестьянские общины, преумножив прослойку мелких земельных собственников. Историки отмечают большую роль славянского землепользования во внутренней жизни Византии. Своеобразное «омоложение» империи, повышение роли общинного землевладения способствовало дальнейшему изживанию там позорного и малоэффективного рабства.
3) Наиболее дальновидный вожди варваров признавали первенство Восточной Империи. Так, предводитель ругов (возможно, русов) Одоакр, воцарившись в Риме, отослал императорские регалии в Константинополь.
4) В. Карпец пишет по этому поводу следующее: «…Заметим, что Хлодвиг получает именно от Византийского Императора титул: „Августа“ и, хотя и подчинялся по уставу Римскому первосвященнику, в своей внешней политике опирался прежде всего на Византию… Главным праздником годового цикла у Меровингов была святая Пасха, день Воскресения Христова — отсюда красные, червлёные стяги Царского Дома — цвета пасхальных одежд и пасхального яйца… В castellum-ах же мажордомов… Пасху часто вообще не праздновали, ограничиваясь только Рождеством — но именно такова вообще латинская тенденция. Наиболее почитаемым меровингским святым был св. Дионисий Ареопагит, автор мистических сочинений, легших позднее в основу исихазма… Мажордомы же почитали прежде всего святого Петра — покровителя Римской кафедры».
http://www.rustrana.ru/article.php?nid=346 138&sq=19&crypt=
