 |
| Спас | Игорь Петровский | 16.10.2007 |
ПРОЛОГ
Нет, это не язык. Это не филология. Уроки швейцарского учат нас совершенно иному. С историей этой страны невидимым образом переплетена история нашего Отечества. В тихих прозрачных водах швейцарских озер отражаются мысли и судьбы, душевные противоречия и утопические идеи жителей страны, которая когда-то называлась Российской Империей. Но начнем мы с противоречий.
Земной рай и неземная скука
Как известно, Швейцария славится своим покоем, стабильностью и точным расписанием всего — от жизни до трамваев. И нет ничего странного в том, что с устремлениями наших предков, со всеми их «извечно русскими вопросами», «мировой тоской» и «жаждой правды» Швейцария не ладила.Если один из первых русских вояжеров Николай Михайлович Карамзин в своих «Письмах русского путешественника» жизнерадостно писал: «Итак, я уже в Швейцарии, в стране живописной натуры, в земле свободы и благополучия… и я с гордостью помышляю о своем человечестве», — то другой наш соотечественник, революционер С.Г. Нечаев, переживал это «благополучие» совсем иначе: «Скука здесь страшная… сколько я ни заставлял себя восхищаться закатами и восходами солнца, ничего не выходит. Все кажется глупо, бессмысленно».
Земной рай и неземная скука… Между этими двумя полюсами и раскинулся мир, в котором для русской души что-то не так. Через всю русскую эпистолию проходят эти противоречия — от восхищения до скуки смертной. Одни воспевают горные высоты, другие страдают: нет широты душевной. Здесь все как-то странно для нашего путешественника.
Для русского глаза противоречия во всем. Нет обширных пастбищ, но коровы дают много молока. Начальство не ждут, а улицы чисты. Правительства не боятся, а налоги платят исправно. Не пейзаж, а почтовая открытка, ожившая витрина игрушечного магазина. И ни тебе революций, ни огненных идей, ни русского бунта, как у А.С. Пушкина, «бессмысленного и беспощадного». Все это как бы Россия наоборот.
Да, туго, туго живется тут русскому по-стояльцу. Альпийский эдем в больших дозах вызывает у русских путешественников просто рвотный рефлекс. Вот так, например, день, проведенный здесь отставным русским офицером, в будущем знаменитым обитателем Ясной Поляны, превращается для него в день мучений и ненужной суеты: «Проснулся в девять… Открыл тетрадь, но ничего не писалось… Обед тупоумно-скучный… Чего хочется, страстно желается? Не знаю, только не благ мира сего. И не верить в бессмертие души… Взглянул в окно. Черно, разорвано и светло. Хоть умереть. Боже мой! Боже мой! Что я? И куда? И где?».
Русская душа, требующая свершений и рожденная под песнь Буревестника, героя Максима Горького, не закипает здесь, не бурлит и, вдоволь отлежав бока в местных пансионатах, требует себя назад — к русским березкам и окушкам в пруду, даже к русской плахе.
«Что тебе сказать о Швейцарии? — пишет Николай Васильевич Гоголь — Всё виды да виды, так что мне уже от них становится тошно, и если бы мне попалось теперь наше подлое и плоское русское местожительство с бревенчатою избою и сереньким небом, то я бы в состоянии им восхищаться, как новым видом».
«Habiter facilement»
Вот она, загадка русской души. Не может она просто жить, «habiter facilement». Так называемая «жизнь сама по себе» в тихом швейцарском пансионе для русского глаза — лишь тошнотворное бюргерство да лишенный одухотворяющего смысла пре-зренный мещанский снобизм. «Аист на крыше» и счет в швейцарском банке, местное завещание, передаваемое из поколения в поколение: «Schaffe, schaffe, Husli baue!» («трудись, трудись, строй свой домик». — И.П.), — все это кажется бессмысленным для русского гостя, генетически предрасположенного к высоким идеалам и полетам.А.И. Герцен, выразитель одного из основных вопросов русской истории, раздражается и не может смириться с этой альпий-ской низменностью: «Но спрошу, в чем их дело, в чем их высшие интересы? Их нет…» Федор Михайлович Достоевский, со своим психологизмом и страстной натурой, также не может не презирать это все: «О, если бы вы знали, как глупо, тупо, ничтожно это племя! Буржуазная жизнь в этой подлой республике развита nec plus ultra (донельзя. — И.П.)». Даже приехав в прекрасный средневековый Базель, город на Рейне, который заключает в себе границу трех государств — Швейцарии, Франции и Германии, — «западник» Герцен мучается смертной тоской от этого покоя: «Рейн — естественная граница, ничего не отделяющая, но разделяющая на две части Базель, что не мешает нисколько невыразимой скуке с обеих сторон. Тройная скука налегла здесь на все… кроме мертвых, здесь никто не веселится».
Для русского национального характера Швейцария — самый лучший реактив, индикатор, который сразу показывает, что выпало в осадок, а что осталось плавать сверху и какой цвет приобретает, попав в этот альпийский эксперимент. И надо сказать, что опытов таких было поставлено немало.
Исторические связи и противоречивые оценки
Это только кажется что Швейцария — далекая от наших исторических и культурных широт тема. На самом же деле на берегах альпийских озер очень тесно от русских теней. После первой русской «перестройки» — реформ Александра II — закончилась вековая изоляция наших сограждан. Заграничный паспорт, который еще при Николае I стоил 250 рублей за полгода пребывания, теперь всего за пять целковых не выправляет себе разве что ленивый. Население впервые в русской истории направляется за рубеж не в военном мундире, а штатском платье.Почти все заметные деятели России позапрошлого века побывали здесь. Швейцар-ская география охватывает всю русскую историю. Только вот оценки наших соотечественников в отношении одних и тех же явлений были весьма противоречивы.
Так, историк Н.М. Карамзин проделывает пешком путь без малого в 50 километров, чтобы взглянуть на знаменитый Рейхенбах-ский водопад, на этот «действительно величественный феномен». Мощь падающей реки производит на Александра I такое впечатление, что покоритель Европы заказывает картину, запечатлевающую его на фоне чуда природы. Но вот то, что заставляло благоговеть знаменитого историка и русского царя, оставит графа Льва Толстого равнодушным: «Ненормальное, ничего не говорящее зрелище». Загадка…
В начале века двадцатого…
Страна-курорт сыграла свою роль не только в отечественной литературе. Судьба одной шестой части суши была тесно связана с тем, что происходило на этом поднебесном пятачке. У берегов того же Рейнского водопада происходят события внешне незаметные, но самым роковым образом повлиявшие на историю страны-империи.В 1902 году, совершив нашумевший побег из киевской тюрьмы, десять авторов антиправительственной «Искры», в том числе Бауман и Литвинов, будущий министр иностранных дел при Сталине, договариваются о встрече в ресторане над Рейнским водопадом. Отсюда они отправляют дерзкую телеграмму шефу жандармов: «Все вместе мы празднуем удачный исход нашего побега в ресторанчике у Рейнского водопада, о чем посылаем телеграфное извещение за всеми нашими подписями генералу Новицкому». А через год, в 1903-м, сюда приедут отдохнуть от социалистических споров о судьбах Империи основатели «партии профессоров» — Сергий Булгаков, Владимир Вернадский и Семен Франк, которые, дождавшись победы социализма, станут в двадцатых годах пассажирами «философского парохода», навсегда увозившего их и от этой темы, и из родной страны.
А вскоре, в апреле 1903-го, через Рейнский мост простучат колеса «пломбированного вагона» поезда N 263, отправившегося в 15:20 с третьего пути из Цюриха. Это будет самый кровавый поезд в мировой истории — именно его пассажиры раз-громят Ро ного часа человечества", как писал Стефан Цвейг.
Почему же при взгляде на эти альпий-ские прелести, на эту тишину и покой русским деятелям позапрошлого века виделась отечественная свистопляска? Как будто для наших соотечественников поездка в любую страну оказывается поездкой в Россию, к ее проблемам и заботам.
Швейцарские пейзажи то и дело протыкают «проклятые русские вопросы». Здесь, в тиши и благополучии Альпийских гор, в головы наших сограждан и приходят мысли, которые потом за тысячу километров отсюда претворятся в революционные книги, митинги и расстрелы.
В тиши швейцарских библиотек
Местные университеты буквально переполнены студентами с русскими паспортами. Однако что-то неладно в швейцарской системе образования: учатся на врачей, а становятся… бомбистами. На берегах швейцарских озер начинается великая промывка мозгов.Вера Фигнер, впоследствии народоволка, в бытность студенткой Цюрихского университета пишет: «В моих мыслях произошел такой же переворот, как у других; то, что было прежде целью, мало-помалу превратилось в средство. Деятельность медика, агронома, техника как таковых потеряла в наших глазах смысл. Прежде мы думали облегчить страдание народа, но не исцелять их. Такая деятельность была филантропией, маленькой заплатой на платье, которое надо не чинить, а выбросить и завести новое. Мы предполагали лечить симптомы болезни, а не устранять ее причины. Сколько ни лечи народ, думали мы, сколько ни давай ему микстуру и порошков, получится лишь временное облегчение. Цель, казавшаяся благородной и высокой, была теперь в наших глазах унижена до степени ремесла почти бесполезного». И «целитель народных болезней» Фигнер вместе с другими «инженерами человеческих душ» решает, как она пишет, «отдать себя всецело делу пропаганды социалистических идей среди народа». Таков был итог цюрихской жизни.
Именно здесь, с видом на мирные Альпы, ложатся на бумагу заветные нечаев-ские слова: «Нравственно все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что мешает ему».
Радетели «за счастье народа» в сытости и покое швейцарского ландшафта пишут слова, которые скоро станут программой великого террора против собственного народа: «Братцы! Приходит нам невтерпеж!.. Свободой нас обманули. Надо нам их всех вконец истребить, чтобы и духу их не осталось. А для этого надо нам, братцы, будет города их жечь. Да, выжигать дотла. Да, ждать нам нечего, чего зевать? Кому подошлось, если какой из наших ворогов подвернулся под руку, и кончай с ним!»
Почти все русские студенты, не доучившись, бросают швейцарские вузы и отправляются домой вершить «великое дело революции». В тиши швейцарских библиотек составлялись рецепты, по которым будет заварена кровавая каша на несколько поколений едоков. Несостоявшиеся врачи, инженеры, ученые уезжают в Россию, чтобы после презренного бюргерского существования со сладостью и упоением пойти «на бой кровавый», гарантирующий бессмертие в революционных святцах. Ах, если б знали эти русские «перекати-Альпы» с опричниной в недавнем прошлом, какой ГУЛАГ готовят они родной России своим социалистическими идеями!
«Мекка» нового учения
Итак, Швейцария становится «Меккой» нового учения о «светлом будущем». В ее лесных и горных отелях новые пророки готовят свои кровавые проповеди. И вскоре на смену горячим теоретикам приходят не менее страстные практики.Покушения и взрывы, гремевшие на улицах России, подготавливались на фоне живописных нейтральных ландшафтов. Швейцарская таможня и пограничная охрана весьма любезно не чинила никаких препят-ствий «русским грузам». Большевик Семашко восхищается привлекательностью Швейцарии для революционеров: «Центром наших эмигрантских устремлений была тогда Швейцария. В Германии и даже во Франции бывали случаи выдачи эмигрантов по требованию русского правительства. Швейцария же считалась неприкосновенным убежищем политических». Ленин говорил: «Швейцария — самая революционная в мире страна».
Адские машины «Made in Switzerland» готовятся и гремят повсюду в России. Эхо бомбы, взорванной русскими «студентами» в Цюрихберге, было слышно на другом конце Швейцарии, в Женеве. Взрывы гремят в квартирах, в лесах, в горах. Мне до сих пор не верится, что на красивой мирной горе, которую я сейчас вижу из своего окна, каждый день, как говорят, гремели взрывы русских бомб — эмигрантские опыты перед отправкой по русским адресам.
Швейцарский пансион, озабоченный главным образом избытком сыра и недостатком картофеля, напоминал спокойный оазис, охваченный огненным кольцом войны. «Счастливые швейцарцы» морщатся, но терпят. На русской революции делаются швейцарские деньги.
Но, став удобной ступенькой к «великому Октябрю», могли ли жители этого плацдарма русской революции представить себе, сколько могил они породят своим нейтралитетом? Для самой Швейцарии один из первых уроков заключается в том, что порой мирный нейтралитет губит больше жизней, чем борьба.
Рифмы истории
Как известно, история любит рифмы. Во времена Советского строя в Швейцарии располагались штаб-квартиры многих организаций, которые боролись с «чумой XX века». В позапрошлом же веке здесь под защитой местных законов со всеми удобствами расположились штаб-квартиры всех российских террористических партий, которые разрушили Россию и создали то, с чем пришлось бороться новым штаб-квартирам.Швейцарский урок оказался невыученным. Швейцария действительно стала раем — но для подготовки русского ада. Русская «освободительная» мысль за отсутствием предохранительных средств приобретала характер эпидемии. Альпийская республика была революционным издательским центром той поры. Почти половина всех русскоязычных антиправительственных изданий выпускалась в Швейцарии. Эта страна с ноготок стала колыбелью русской смуты, потрясшей весь XX век и, без преувеличения, весь мир.
Сами же швейцарцы предохранительно и мудро не проявляли особо интереса к Утопии, селекционируемой в их тихих огородах. Против «мировой справедливости» у них проявился отменный швейцарский иммунитет. Лишь горстка швейцарских коммунистов, не имея что делать в своем парадизе, во главе с Платтеном отправилась на восток строить новый земной рай. Тем поучительнее их пример. Перевернув вместе с большевиками Россию, в социалистическом 1937 году Платтен вместе с женой был арестован, как и полагается, за связь с «врагами народа». В последнем письме из заполярного лагеря, который только белым снегом мог напоминать ему его не просвещенный социализмом альпийский рай, он напишет своей знакомой: «Я, дорогая Оля, сейчас лежу в больнице. Я был сильно слабый и пухлый, но сейчас все лучше и лучше». Как говорится, без комментариев…
Невыученные уроки…
Что предлагал исторический «урок швейцарского» русским обитателям позапрошлого века? Покой и счастье жизни! Да, как видно, не ложилась в нашу русскую душу эта «жизнь ради жизни», пожизненное собирание богатств земных ради «святой уверенности», что лужайка деда достанется внуку. Просила и жаждала душа еще чего-то. Но, по-видимому, не заметили наши славные соотечественники то самое на-правление жизни, на которое указывают вершины альпийских гор. Ведь именно там подлинный покой и счастье. Сколько еще раз в истории будет не выучен простой урок, преподанный еще Давидом в 145-м псалме: «Не надейтесь на князей, на сына человеческого, в котором нет спасения. Выходит дух его, и он возвращается в землю свою: в тот день исчезают все помышления его».Народница Вера Фигнер, уже упоминавшаяся, будучи убежденной атеисткой, оказалась под большим впечатлением от Евангелия. Она напишет в автобиографии: «Некоторые принципы Евангелия — как отдача себя всецело раз избранной цели — до сих пор сохранили в моих глазах свою великую ценность. Да и все другие высшие моральные ценности я получила из этой книги». Но, познакомившись в Цюрихе и Берне с социалистической Утопией, она вернулась в Россию, развелась с мужем и стала «охотиться» на царя. Эта женщина, некогда от-бросившая идею «облегчать страдания народа» во имя «нового платья», впоследствии разочаруется в социалистических идеях и не примет «октябрьскую революцию». Она будет испытывать чувство глубокого унижения после разгона большевиками Учредительного собрания, членом которого она была. «Старое платье» сожгли, а вот нового не скроили. Вера Николаевна порвет все свои партийные билеты и до конца дней своих будет заниматься тем, от чего бежала из Цюрихского университета: она воз-главит общественные организаций, связанные с историческим просвещением, народным образованием, оказанием помощи голодающим. «Выходит дух его, и он возвращается в землю свою: в тот день исчезают все помышления его» (Пс 145:4).
Не выучив этот урок, швейцарские постояльцы цепляли на свои фраки красные банты, бросали мирные науки и учились основам минно-подрывного дела. Они желали сказочной Утопии и не чуждались средств.
И что в итоге? Забросав гранатами шахту, откуда доносилась молитва царственных страстотерпцев, разгромив страну, где можно было жить и умереть просто от частной жизни, без помощи тиранов, они сделали эту «страшную сказку» социализма былью.
А что в итоге?
Как видим, умонастроения русской интеллигенции, проживавшей на тихом альпийском пятачке, были взрывоопасными. Швейцарские герои, словно от лени и «нечего делать», мечтали об эффектном подвиге борцов за народное счастье, о ленин-ском броневике, с которого «наши умники», как называл их Достоевский, геройски вглядываясь в чарующую даль, мечтали указать дорогу к светлому будущему.Что получила России в итоге? Обыкновенный политический переворот, разгромивший страну изнутри, выброс в историю социального хаоса и накопившейся агрессии, братоубийство, голод, кровавую деспотию, неслыханную доселе во вселенной, и вековое отчуждение от всех и вся.
Такая революция не только ничего не меняет в человеке или в обществе, но обрекает их на еще более страшные муки. Вот они, итоги всех утопий, всех переворотов и революций, страшный «урок швейцарского», уготовивший России «плач и скрежет зубов» (Лк 13:28). Желали счастья, а получили… как всегда, даже хуже. «И бывает для человека того последнее хуже первого» (Мф 12:45).
«Русская тройка»
Но не стоит все валить на Альпийскую республику, ставшую лишь классом для этого кровавого урока. Ведь его прилежными учениками и идейными учителями были наши сограждане. Именно они пели на этих вершинах ту самую «знакомую песню», которая рванула «русскую тройку» Н.В. Гоголя с места и низринула ее в пучину. Какие страшные и грустные слова: «Не так ли и ты, Русь, словно бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный Божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда же несешься ты? дай ответ. Не дает ответа». Или, как писал А.С. Пушкин, «в поле бес нас водит, видно».Опередившая и поразившая всех тройка без седока и всадника и по сей день наводит ужас на современников. Движимая неведомой стихийной силой, чуткая к знакомым «песням с высот», слитая в едином порыве оторванного от земли утопического полета, вдохновляемая Божественными образами, но уже подмененными соблазнами, поэтому — слепо целеустремленная, она не ведает, куда несется. Это не образ преображенной Родины, но апокалиптическое видение вихрей ложной духовности, которые обуревали Россию, и предощущение катастрофы в конце этого пути. Только с высоты Русской Голгофы XX века открылись бездны, в которые предстояло низринуться России-тройке.
Истинная свобода
Попытки выйти из старого при бессилии увидеть новое, ложный бунт против исторической неправды при духовной слепоте в поисках правды вели наших швейцарских «умников» к пропасти. «А если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Мф 15:14). Исторический «урок швейцарского» заключается и в том, что любой Варавва всегда избирается охотнее, чем Христос.Русская интеллигенция, мечтавшая о социальной революции, не видела, не чувствовала или, прямо скажем, не верила в ту единственно подлинную революцию, которая произошла две тысячи лет тому назад под Вифлеемской Звездой. Ведь революцией именуется радикальный переворот в природе какого-либо явления. А какое событие более всего повернуло ход человеческой истории, изменив самого человека, его жизнь, как не Рождество Бога Слова? Это была революция более мощная и все-проникающая, чем любая другая, происходившая с человечеством, — не политиче-ская, экономическая, научная или технологическая, а более глубокая и фундаментальная, свершившая переворот глубинных онтологических, духовных оснований. Только это и может дать человеку и обществу подлинную свободу и силы. «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода» (2 Кор 3:17).
И в заключение хочется поверить словам известного российского кинорежиссера Павла Лунгина, автора фильма «Остров», сказанного им в одном интервью: «Думаю, что грядет некий духовный переворот, и начнется он у нас, в России. Когда-то мы обогнали всех с социалистической революцией — обгоняем и сейчас. Такова уж судьба нашей страны: вперед других проходить, проживать исторические этапы».
