 |
| Коммерсант | Павел Коробов, Михаил Зыгарь | 03.10.2007 |
Вчерашнее утро для группы сотрудников ФСО России началось со встречи с группой чеченцев-демонстрантов. И те и другие сделали вид, что друг друга не заметили. Первые сопровождали кортеж патриарха Алексия II, приехавшего к Дворцу Совета Европы. Вторые держали флаг Ичкерии и портреты Джохара Дудаева, Зелимхана Яндарбиева и Аслана Масхадова. Четыре раза в год они пикетируют сессии ПАСЕ, требуя от делегатов обсудить ситуацию в Чечне. Они, видимо, даже не подозревали, что пикетируют кортеж Алексия II. Зато сотрудники ФСО и свита патриарха остались уверены, что чеченцы вознамерились навредить святейшему.
У порога Дворца Совета Европы Алексия II встречал Рене ван дер Линден. Он был очень возбужден, поскольку патриарх стал первым религиозным лидером, приглашенным для выступления в ПАСЕ именно в этом качестве. Патриарх тоже, видимо, был взволнован — поездкой в Страсбург он начал первый в своей жизни официальный визит в Западную Европу.
Российская делегация к приезду патриарха подготовилась тщательно: встречать его вышли почти все. Однако процессия с патриархом и господином ван дер Линденом прошла мимо.
— А что же Слуцкий нас не представил? — обиженно зароптали выстроившиеся депутаты, глядя вслед патриарху и следующему рядом с ним депутату от ЛДПР Леониду Слуцкому. Однако согласно драматургии визита патриарха депутатам предстояло выйти на сцену чуть позже.
Процессия дошла до кабинета главы ПАСЕ, и там вдруг выяснилось, что по дороге потерялся переводчик. Но Алексий II неожиданно решил обойтись без него и заговорил с Рене ван дер Линденом по-немецки. Свое предложение он, впрочем, закончил русским словом «дружба».
Главным событием дня, как и ожидалось, стала программная речь патриарха перед европарламентариями. Представляя патриарха, Рене ван дер Линден заявил, что тот «разделяет приверженность СЕ основным правам». Однако Алексий II уже в первые минуты своей речи поправил его. Главная мысль святейшего заключалась в том, что мораль и нравственность важнее, чем права человека. «Сегодня происходит губительный для европейской цивилизации разрыв взаимосвязи прав человека и нравственности. Это наблюдается в появлении нового поколения прав, противоречащих нравственности, а также в оправдании безнравственных поступков с помощью прав человека», — грозно зачитывал патриарх.
Делегаты кивали, пытаясь вникнуть в перевод, а святейший продолжал наступление на само понятие прав человека: «Технологический прогресс по-новому ставит вопрос о правах человека. И верующим людям есть что сказать по вопросам биоэтики, электронной идентификации и иным направлениям развития технологий, которые вызывают обеспокоенность многих людей. Человек должен оставаться человеком — не товаром, не подконтрольным элементом электронных систем, не объектом для экспериментов, не полуискусственным организмом». Эту мысль он, впрочем, не стал развивать, не пояснив, к примеру, насколько нравственной является трансплантация органов или вывоз биообразцов за границу.
Было запланировано, что после речи патриарха представители каждой из пяти фракций ПАСЕ зададут ему по одному вопросу. Однако потом путем несложных аппаратных ходов российская делегация сумела сделать так, чтобы у недружественных элементов было как можно меньше шансов потревожить святейшего. Оказалось, что вопросы от трех фракций должны задавать именно россияне: от фракции социалистов — Леонид Слуцкий, от группы европейских демократов — единоросс Михаил Маргелов, а от «Объединенных левых» — коммунист Сергей Собко. В двух оставшихся фракциях (Альянсе либералов и демократов и Группе народников) россиян, к сожалению, не оказалось. И именно вопросы от этих двух фракций оказались самыми скандальными.
Бельгиец Люк ван ден Бранде поинтересовался, не притесняет ли РПЦ другие конфессии в России, а также спросил об отношении патриарха к смертной казни. Алексий II к этим вопросам был, видимо, готов (ответы он зачитывал по бумажке) и заверил, что РПЦ дружит и взаимодействует со всеми конфессиями, а также выступает против убийства во всех его проявлениях: будь то аборт или смертная казнь. Затем к микрофону подошел лорд Рассел-Джонстон — давний недруг российской делегации и традиционный критик России по Чечне. Он заявил, что ПАСЕ создавалась в традициях толерантности, в том числе и к сексуальным меньшинствам, и призвал патриарха к ответу за борьбу РПЦ с гей-парадами.
Алексий II хоть и отвечал по бумажке, но страстно и эмоционально. Он сказал, что церковь любит грешников, пусть даже и ненавидя их грехи, коими она считает и гомосексуализм, и «супружескую неверность, безответственные половые связи и сексуальную эксплуатацию женщин». «Не надо заставлять молчать меня, когда я называю грехом то, что является грехом в слове Божьем», — горячился он. Некоторые делегаты начали постукивать ладонями по столам, видимо, в знак несогласия.
Но патриарх продолжал: «Когда идет навязчивая пропаганда гомосексуализма, мы вправе поставить вопрос: что поддерживать на уровне права и политики, а что нет. В Москве, к примеру, хотели проводить парад гомосексуалистов. А мы считали, что это пропаганда и реклама греха. Даже я скажу так: это болезнь и изменение человеческой личности! Есть, к примеру, такая болезнь, как клептомания. Но почему клептоманию никто не афиширует? Почему не проводят парады клептоманов? Проведение гей-парадов мы считаем рекламой, которая навязывается людям, далеким от этого!»
Раздались аплодисменты: российские делегаты усердствовали, остальные демонстративно воздержались.
После этого патриарх высказался на тему Косово, заявив, что эта территория является сербской святыней и отделение края приведет к унижению и оскорблению сербского народа. Затем, уже под всеобщие аплодисменты, Алексий II отправился встречаться с сербским премьером Воиславом Коштуницей. И российские парламентарии продолжили свою борьбу с европейскими уже без него (о том, как выступление Алексия II освещалось российскими телеканалами, см. «Доступ к теле» на стр. 4).
После отъезда патриарха им предстояло выдержать настоящий бой: делегаты ПАСЕ раскритиковали Россию за то, что она никак не хочет ратифицировать 14-й протокол к Европейской конвенции по правам человека и тем самым блокирует работу Европейского суда по правам человека. Россияне мужественно оправдывались, заявляя, что ратификация требует кропотливой работы и они делают все от них зависящее. А Михаил Маргелов даже позволил себе покритиковать Госдуму, сказав, что нератификация 14-го протокола — ужасная ошибка и ему стыдно.
Усердие господина Маргелова можно понять: в январе он готовится баллотироваться на пост следующего главы ПАСЕ, надеясь сменить Рене ван дер Линдена. Накануне нынешней сессии он даже признавался Ъ, что будет просить у патриарха благословения на участие в выборах.
Впрочем, после отъезда патриарха у господина Маргелова появились проблемы.
«В январе нам предстоит избрать нового председателя ПАСЕ, коим может стать представитель России. Но как мы сможем голосовать за представителя страны, которая не выполняет собственные обязательства?» — восклицала француженка Жозет Дюрье на вечерних дебатах. Она явно имела в виду то, что Россия давно уже обещает принять 14-й протокол, но не делает этого.
