 |
| Правая.Ru | Егор Холмогоров | 28.09.2007 |
Но автор критики прошел проторенным как раз в 1990-е годы в рамках той самой приходской культуры к которой так много претензий и у меня. А именно ничтоже сумняшеся обвинил меня в… ереси. «Автор, — пишет Лебедев, — фактически становится на грань оригинальной ереси „историцизма“ (в ином, нежели попперовское, значении этого слова). Суть этой ереси в следующем: есть времена, когда вера человека спасает, и есть времена, когда не спасает. А решающим фактором спасения выступает не восполняющая все и вся Благодать Божия и не встречный порыв падшего человеческого существа, а свойственный эпохе культурный и социальный контекст — вот так, не больше и не меньше».
Тут уже волей-неволей приходится отвечать, поскольку обвинение христианину в ереси чрезвычайно тяжко и чудовищно. Церковные люди знают, а для нецерковных и малоцерковных напомню знаменитую историю из «Древнего Патерика» про авву Агафона, который был столь велик своим смирением и в то же время имел столь великую рассудительность, что «когда спрашивали его: ты Агафон? — мы слышали о тебе, что ты блудник и гордец. — Да, это правда, отвечал он. — И вновь, — ты Агафон — клеветник и пустослов? Я, отвечал он. И еще говорят ему: ты Агафон — еретик? Нет, я не еретик, отвечал он. — Затем спросили его: скажи нам, почему ты на все, что ни говорили тебе, соглашался, — а последнего слова не перенес? — Он отвечал им: первые пороки я признаю за собою; ибо это признание полезно душе моей; а признание себя еретиком — значит отлучение от Бога, а я не хочу быть отлученным от Бога моего».
Наши приходские и салонные великовозрастные мальчики еще с конца 1980-х начала 1990-х освоили эту нехитрую технику высикивания друг у друга ересей, точно вшей в бороде, их отлова и демонстрации друг другу добычи. Только теперь это занятие из разговоров за чаем выплеснулось в интернет, где люди бегают друг за другом с дубинкой «еретик» не понимая какими серьезными вещами они шутят. В результате влияния «парижской школы» богословия привилось тамошнее отношение к ереси как к чему-то нестрашному, как к направлению мысли, а потому ярлыком начали пользоваться легко.
Между тем, называя одного христианина еретиком другой христианин говорит: «Ты отлучен от Христа и спасения тебе нет. Тебя многажды увещевали и лично и церковно, но ты пребываешь в гордыне и отказываешься послушать Церковь. Так будь же ты по евангельскому слову «яко язычник и мытарь». Обвинение в ереси — это очень серьезное и страшное обвинение, но наши интернет-разговорщики обычно этого не понимают и думают, что это такая изящная риторическая фигура речи.
Теперь посмотрим на чем Лебедев строит свое обвинение. Во-первых, на неправде. Я бы прямо сказал «на лжи» однако слишком хорошо знаю всё ту же интернет-полемическую манеру читать серьезные тексты по диагонали, а потому могу предположить, что автор заблуждается добросовестно, когда приписывает мне мнение, что бывают времена, когда человек спасается, а бывают такие, когда человек спастись не может. Возможно он в самом деле так прочел, а не передернул.
Так или иначе, я говорил прямо обратное тому, что мне приписывает Лебедев. Я ставил вопрос о том как спастись несмотря на своё время. Как попытаться «не быть своим современником» (формула которую очень любит о. Андрей Кураев). Речь у меня именно о том, что в одни времена можно спасаться в потоке времени, а в другие — чтобы спастись непременно плыть против течения. Вряд ли даже полный идиот станет отрицать возможность плыть против течения. Но нужно иметь специфический взгляд на мир, чтобы думать, что плыть против течения нетрудно.
Во-вторых, обвинения Сергея Лебедева строятся на догматической ошибке, которая для православного христианина попросту удивительна, хотя и не удивительна для защитника индивидуалистического мировоззрения. Автор похоже искренне думает, что человека «спасает вера». Это то самое предположение с которого началась индивидуалистическая мутация западнохристианского мира, затем перебросившая свои метастазы и на восток. Это знаменитое Лютерово «sola fide». Мол ты веруешь, находишься в некоем индивидуальном контакте с Богом и вера спасает тебя.
Между тем, для православного христианина прекрасно известно, что вера без дел мертва. И что и верою, и делами спастись нельзя без исполнения главного условия — «стяжания Духа Святаго». Нас спасает не наша вера, а благодать Божия, подаваемая в Теле Христовом — единой, святой, соборной и апостольской Церкви и никак иначе. Помимо этого Тела Христова спастись человеку невозможно и вся его вера и все его дела мертвы. Ни для какого «индивидуализма» тут места нет и быть не может.
Столь же неточное представление у критика и о действии человеческой природы в ответ на действие божественной благодати. Фраза «встречный порыв падшего человеческого существа» по уровню своей богословской неточности звучит как кирпич по стеклу. Во-первых, падшее человеческое существо ни на какие порывы неспособно, на то оно и падшее. Обращение к Богу и сотрудничества в деле спасения возможно лишь для возрожденного принятием веры и святым крещением человека. Без крещения человек может делать разнообразные жизненные выборы, но никак не сотрудничать с Богом в деле спасения. Во-вторых, ни о каком «порыве» речи для христианина идти не может. Эта экзистенциалистская терминология попросту богословски недопустима. Речь может идти лишь о подвиге, то есть об осознанном и целенаправленном труде, утруждении себя. Для кого-то это великий подвиг, это своеобразный христианский героизм, как для мучеников, столпников, великих подвижников, для кого-то это смиренное претерпевание посылаемых Богом искупительных и возвышающих страданий, для кого-то хотя бы малый труд по исполнению хотя бы минимальных христианских требований. Но, в любом случае, это именно целенаправленная и организованная деятельность в которой порывам, настроениям и т. д. места очень мало.
И поставленный мной в заметках об индивидуализме вопрос состоит в том — соответствует ли структура того общества, в котором мы находимся сейчас, совершению большого и малого христианского подвига? Или же она заточена под то, чтобы ему препятствовать?
С тем, что подвигу как организованной деятельности современное общество препятствует согласны кажется практически все. Как и с тем, что, проникая в область религии, индивидуализм Модерна вызывает в организации религиозной жизни христианина опасные, недопустимые, антицерковные, несовместимые ни с христианским учением, ни с аскетикой, мутации. Однако от многих, в том числе и от Сергея Лебедева, можно услышать довольно странные суждения, более подобающие не христианину, а какому-нибудь байроническому романтику. Мол, современность это вызов христианину, это испытание его веры. Мол легко быть христианином когда все вокруг христиане, а ты попробуй быть христианином когда все вокруг неоязычники и педерасты, легко быть благочестивым в Иерусалиме, а ты попробуй в Содоме… Больше всего это напоминает жуткие соловьевские разговоры про «а ты греши да не кайся, а согрешить да покаяться — всякий сможет».
Подобный романтический индивидуализм — это порождение того самого модерна и его религиозной культуры. Порождение основанное на страшном люциферовом грехе — гордыне. Только гордец, уверенный в своей спасенности, не интересующийся спасением других людей, уверенный в силе своего «порыва» может рассматривать Содом как благоприятную среду для спасения и готов экспериментировать со своей участью в вечности. Нормальный христианин знает, что он слаб, греховен и без помощи Божией не устоит в искушениях, что малейшая надежда здесь на собственную силу есть начало пути погибели, а не спасения. Если кому-то кажется, что он в агрессивной среде ухитряется жить христианской жизнью и совершать хотя бы малый подвиг относительно неплохо, то надо понимать, что это Господь не попускает данному человеку впасть в более тяжкие искушения, видит его слабость, заключающуюся в духовной гордыне и смиряет мягко, не допуская серьезной катастрофы (поскольку убедись такой гордец, что его индивидуалистические духовные жостижения ничего не стоят он пожалуй взропщет и того гляди перейдет на сторону Врага). Но многие гордецы-то от этого не вразумляются, а напротив решают, что так и надо, что речь идет не о «бронеколпаке» над ними, а об их собственном духовном совершенстве. Вот и начинается эта нелепая трансляция в Христианство ползучего социал-дарвинизма. Мол тот, кто выдержал искушение сим днем, тот и достоин избрания, а тот, кто не выдержал, тот сам виноват. Подобная людоедская мораль Богу «еже хощет всем спастися» конечно отвратительна и истинная мерзость перед ним.
Ну, а теперь о третьем основании ошибочных рассуждений Лебедева о «ереси историцизма». Основанием борьбы с этой мнимой ересью является весьма распространенная в модернистских и модернизированных православных (и, тем более, неправославных кругах) умственное заблуждение, ведущее к пренебрежению историей. Впрочем, не совсем уместно вообще использовать слова «история», «историцизм», поскольку соответствующие концепты уже порожден модернистским сознанием.
На самом деле речь идет о пренебрежении домостроительством нашего спасения, совершаемым Богом издревле и до сего дни и до последних времен в будущем. Вместо того, чтобы ясно видеть деяния Божии, которые ведут к содействию нашему спасению, и деяния отца лжи, который старается обречь нас погибели, некоторые выдумывают какую-то «историю» как совокупность неких абстрактных законов и чисто человеческих деяний. В смене исторических эпох видится не более чем социологическая случайность, а потому и те достижения общества в деле содействия христианскому подвигу объявляются ничтожными и необязательными. Опять же — чисто протестантская концепция.
Надо понимать, что вся история нашего спасения, вся история Церкви, есть деяние Божие, побеждающее козни лукавого. Действие Бога в истории не заканчивается Вознесением, а напротив — только усиливается с Пятидесятницы. Господь благовременно выдвигает из среды христиан апостолов, мучеников, учителей Церкви, Святой Дух говорит в решениях Вселенских Соборов и в проповеди Отцов. Господь в необходимое время призывает императора Константина на создание христианской империи, и Он же на окраине Империи — в пустыне создает монашество, чтобы вывести напряжение между напряженным духовным подвигом и жизнью христианина в миру на новый, более высокий уровень.
«Инфраструктура спасения» (термин, который почему-то вызывает у некоторых критиков состояние порой близкое к беснованию, хотя придуман он знаменитым православным философом архимандритом Константином (Зайцевым) — это совокупность тех средств спасения, которые подает нам Господь в Своем домостроительстве. С течением времени эти средства расширялись, совершенствовались и развивались. Развивались не человеческим, но божественным промышлением. Было бы чистейшим богохульством и неверием в силу Господа утверждать, что строй православной литургии и стройность христианских догматов, пророческое служение старчества и величественное эстетическое свидетельство о Боге православной архитектуры, положительное влияние на нравы и законы общества со стороны христианского учения и защита, подаваемая государством от безжалостного истребления христиан разными лихими людьми, что всё это суть произвольные дела человеческие, а никак не дар Божий.
И отвергать этот дар, плевать в него, говоря, что всё то, что дал нам Всеблагой Отец ничуть нам не нужно и мы бы прекрасно спаслись и без этого, — это недостойное поведение блудного сына, промотавшего отцовское наследство. Эпоха, начавшаяся после завершения «константинова тысячелетия», сперва на Западе, а затем переползшая и на восток, это и есть эпоха грандиозного блуда, грандиозного проматывания даров Божиих, грандиозной неблагодарности людей Господу за данный Им бесценный дар Церкви. Разумеется жизнь Церкви в этот момент не прерывается, что по мере возможности оставшиеся верными Христу люди поддерживают и функционирование инфраструктуры спасения, и содействуют другим людям на пути ко Христу. Однако с XVII века по всему миру уже ясно обозначается, что Христианство находится в оборонительной позиции, что нам остается следовать совету ангела Апокалипсиса: «Держи что имеешь!». И что порой мы уже рады рожкам для свиней, поскольку остальное промотали.
Но помилуйте, разве можно гордиться пребыванием себя и мира в состоянии духовного блуда? Разве поведение блудного сына, несмотря даже на то, что он был встречен Отцом с радостью и почетом, может быть расценено как некий «позитивный опыт» и пример для подражания?
Многие, впрочем, так и считают. Они набивают себе у Бога цену своими блужданиями, исканиями и борениями в надежде на то, что страдающую и мятущуюся душу Бог встретит более снисходительно, нежели того, кто не уклонялся от правого пути. Но сколько этих блуждающих зарезали в подвторотне задолго до их возвращения домой, сколько их умерло от дурной болезни, задохнулось в собственной пьяной блевотине после веселого пира, сколько сломало себе шею в темноте и безвозвратно запуталось в бесовских сетях… Гораздо больше, чем вернувшихся.
Именно поэтому для православных христиан — чтущих свою традицию, знающих свою веру, в этом вопросе никакие сомнения недопустимы, никакое одобрение духовного блуда немыслимо. Мы должны следовать четкому совету, данному Филадельфийской Церкви — «Держи что имеешь!». Что нам посылает Господь для нашего спасения, то и держать и ничем не пренебрегать. В современной России существует объективный процесс возвращения к вере, восстановления не моральных только, но и социальных и политических позиций Церкви. Этот процесс — великое деяние Божие. По своей милости Господь нас не оставил и возвращает нам то, что мы так бездумно порушили, дает нам много больше того, на что мы могли рассчитывать. И страшный грех — отвергать Его дары, или хотя бы «тормозить» с их использованием, проповедуя «христианский индивидуализм» и странную теорию, что жизнь в блуде более содействует спасению и укреплению в вере, нежели жизнь в доме отчем.
Никем из отцов такое поведение не заповедано и заповедано быть не может. Напротив, ими заповедано обратное, — там, где Господь наметил тропу строить дорогу, там, где Всесвятая наметила контур — рыть канавку, там, где Господь заложил фундамент — строить дом. В общем, во всем следовать заповеди, данной в притче о талантах. Именно такая стратегия поведения православных христиан в современном обществе, в современной России является единственно допустимой. И напротив — асоциальность, эскапизм и надежда на так называемое индивидцальное спасение — это гордыня и духовны блуд.
Россия сегодня призвана Господом открыть Филадельфийскую эпоху в истории Церкви (о периодизации церковно-исторических эпох прекрасно писал мудрейший Л.А. Тихомиров). К нам обращены слова Откровения:
«Так говорит Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов, который отворяет, — и никто не затворит, затворяет, — и никто не отворит. Я отворил пред тобою дверь, и никто не может затворить ее, ты немного имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся Имени Моего… И как ты сохранил слово терпения Моего, то и Я сохраню тебя от годины искушения, которая прiидет на всю вселенную, чтоб испытать живущих на земле. Се, гряду скоро, держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего. Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон».
