 |
| Православие.Ru | Валерий Коновалов | 26.09.2007 |
Из Сан-Франциско в Мельбурн летели три дня. Это — по календарю. Ведь облетая земной шар и пересекая часовые пояса, попадаешь во временную ловушку. Один день просто выпал из нашей жизни, его у нас не было: после 17 сентября сразу наступило 19-е. Но и без всяких парадоксов путь длинен. Чистого времени полета почти 30 часов. И короткие посадки для дозаправки самолета не очень-то придают сил. А ведь программа весьма напряженная. Так, у хора Сретенского монастыря нагрузка просто колоссальная: вечером, как правило, всенощная в местном храме, утром — литургия да плюс к тому большие концерты в самых престижных залах мира при полном аншлаге.
Поэтому используется любая возможность для того, чтобы дать певчим хоть немного расслабиться. Для этого в Канаде была организована поездка на Ниагарский водопад, а вот в Мельбурне — экскурсия в зоопарк, где можно было полюбоваться на кенгуру, коала и других здешних экзотически животных в естественной для них обстановке.
Но уже вечером 20 сентября началась официальная программа пребывания в Австралии.
Первая встреча состоялась в храме Успения Пресвятой Богородицы, который расположен в Данденонге. Это район в 30 километрах от центральной части города, хотя и считается частью Большого Мельбурна. При этом и пейзаж, и одноэтажные застройки, да и сам внешний облик церкви — уютной даже снаружи — создают какой-то особый, сельский, колорит. И люди, которые нас встречали, поддерживали это впечатление. Казалось, что мы находимся не в одном из крупнейших и комфортабельных городов мира, а где-нибудь в российской глубинке. И лица, и одежда, и речь таковы, что ни о какой «загранице» не напоминают.
Это, как вскоре нам стало ясно, характерно для всей русской диаспоры Австралии. Старшее поколение наших эмигрантов удивительным образом сохранило здесь и язык, и бытовые традиции, и даже манеру общения неизменными. А ведь путь их сюда был сложен и драматичен. В основном это переселенцы из Китая, где они или их родители оказались после революции. В Австралию прибывали почти как робинзоны — без каких-либо средств к существованию, начинали новую жизнь с нуля. Но едва становились на ноги, принимались возводить храмы. Случалось, что строительство затягивалось на годы, а то и десятилетия — в зависимости от наличия средств у общины. Но сама православная община жила и действовала. Все это и помогало сохранять русскость, которую мы встретили здесь едва ли не в первозданном виде. Теперь уже дети первых переселенцев составляют основу русских православных приходов. Они, как правило, прекрасно говорят и на русском, и на английском. А вот самое младшее поколение русской диаспоры — детвора, заполняющая церковные дворики и прислуживающая в храмах, — это другая история и особая проблема. Многие из этих детей замечательно поют и молятся на церковнославянском, но между собой да и с родителями общаются по-английски. Не потерять окончательно русский язык в среде русских православных людей за рубежом — это тоже задача, которую, как говорят здесь многие, куда сподручнее решать сильной, воссоединенной Церкви.
Во всяком случае, в Австралии русские православные храмы становились спасительными островками для наших соотечественников. Именно потому люди не жалели на их создание ни сил, ни средств.
В начале 1950-х годов на всю Австралию было три русских православных прихода. В 1954-м — уже 13. А сейчас у Русской Зарубежной Церкви в Австралии 35 приходов, мужской и женский монастыри, несколько скитов. Есть приходы, где служат на английском, но в большинстве — на двух языках. Для духовенства, которое большей частью выросло в Австралии, двуязычие не проблема.
Таков и настоятель Успенского храма протоиерей Михаил Протопопов, который встречал нас в Данденонге. Так уж совпало, что именно в этот день ему исполнилось 63 года. Личность яркая и весьма значимая для тех процессов, которые происходят сейчас в воссоединенной Русской Православной Церкви. Это по инициативе отца Михаила прихожане его храма, принадлежащего Зарубежной Церкви, задолго до начала объединительных переговоров собирали средства и помогали восстановлению храма Христа Спасителя в Москве. Это еще одно свидетельство того, что разделение в Церкви было болезненным состоянием, а русские православные люди в большинстве своем всегда ощущали свое внутреннее единство.
«Правда, некоторые люди в наших приходах еще не приняли воссоединения, потому что пока не доверяют России, — говорит отец Михаил. — Таких совсем немного, в основном это те, кто пострадал от советского режима и не был в последние годы в России. За этим — страх и недостаток информации. Вот почему важны такие встречи, как наша».
Об этом же говорили нам и многие прихожане, которые заполнили в этот вечер храм до отказа. Приехали сюда даже люди из отдаленных от этой церкви районов. Чтобы поклониться чудотворной иконе, о которой здесь хорошо знают, но которую, как говорят, даже не мечтали увидеть своими глазами.
Настоящим праздником для собравшихся стало совместное сослужение на всенощном бдении архиереев и священников Московского Патриархата и Зарубежной Церкви. Надо сказать, что это ощущение огромного праздника продолжалось и на всех последующих церковных богослужениях в австралийских храмах, которые прошли еще в Покровском кафедральном соборе Мельбурна, Петропавловском кафедральном соборе Сиднея, Покровском храме Кабраматта. Вместе с представителями Московского Патриархата — митрополитом Черновицким и Буковинским Онуфрием, архиепископом Верейским Евгением, наместником Сретенского монастыря архимандритом Тихоном — сослужили архиепископ Сиднейский и Австралийско-Новозеландский Иларион, священники Русской Зарубежной Церкви в Австралии.
Владыка Иларион говорил о том, что пребывание в Австралии московской делегации — это поистине историческое событие, которое делает реальностью единство русского Православия, провозглашенное подписанным 17 мая в Москве Актом о восстановлении канонического единства Русской Православной Церкви. Он просил передать сердечную благодарность Святейшему Патриарху Алексию за его благословление такой замечательной акции.
«Мы всегда считали себя частью всей Русской Православной Церкви, и Россия всегда была для нас Родиной, а Москва — любовью и мечтой, — сказал владыка Иларион. — Нас разделяли только временные обстоятельства, которые уже ушли в прошлое. Но чтобы убедиться в этом, нужно многое. Прежде всего молитвенное и человеческое общение. Такое, как происходит у нас сейчас. И особая благодарность великолепному хору Сретенского монастыря. Его пение на богослужениях — это проповедь истинного Православия. И то, что такая проповедь исходит от московского монастыря, снимает все вопросы и опасения относительно того, наступили ли в России и Москве долгожданные перемены. Теперь все видят: конечно, наступили. И нам ничто не мешает быть вместе».
Очень трогательными были свидетельства прихожан о том, какое значение для них имело личное знакомство с хором Сретенского монастыря, о котором они знали прежде только по записям на дисках.
«Я, к сожалению, не так часто хожу в церковь, как надо было бы, — сказала 23-летняя студентка Катя Игнатьева, — но если бы у нас постоянно пел этот невероятный хор, я не пропускала бы ни одной воскресной службы».
«Их пение проникает прямо в сердце, — призналась пожилая прихожанка Фаина Пальчук. -Ничего подобного я не слышала никогда в жизни. Половину службы просто проплакала от счастья, что слышу эти голоса, и от того еще, что теперь вижу, что мы действительно часть Русской Церкви и значит полноправная часть России, которая нас теперь, уверена, никогда не бросит и не обидит».
А протоиерей Михаил Протопопов высказался об этом же афористично: «В силу трагических обстоятельств мы ушли от Родины, а сейчас Родина пришла к нам».
Кстати, отец Михаил еще и возглавляет русское благотворительное общество, у которого есть своя больница, свой дом престарелых. Есть и свой участок земли, на котором построили небольшие коттеджи, посадили березки, развели садики. Там живут одинокие люди, большей частью вдовы, которые сами уже не в состоянии вести хозяйство, но знают: здесь их не оставят в одиночестве. Такие общества у Церкви и в Мельбурне, и в Сиднее, и в Брисбоне. Они помогают также новым русским эмигрантам: находят для них квартиры, содействуют в получении медицинской страховки, открытии банковского счета, получения водительских прав. Эта деятельность русских православных в Австралии еще и в память о том, как приезжали сюда они сами и как трудно им было начинать.
Есть трогательные приметы трепетного отношения здешних русских к традициям своей Отчизны. Так, Вербное воскресенье здесь стремятся встречать по-русски, хотя верба в это время не цветет, зато есть евангельские пальмы. Но верба в Австралии все-таки есть, только цветет в другое время. И ее веточки здесь снимают, бережно заворачивают и кладут в морозилку, чтобы к празднику были вербочки как свежие — в память о русской традиции. А вот освящение плодов вместо Преображения тут происходит в феврале, на Сретение: наша зима — это в Австралии лето. И даже вода в сливных отверстиях умывальников вращается здесь не по часовой стрелке, как у нас, а наоборот.
Но все-таки гораздо больше у нас общего, того, что объединяет, а не разделяет. А для того чтобы условные препоны отпали, необходимы немалые усилия и нестандартные формы взаимодействия. Именно потому мы слышали столько восторженных слов о самой идее предпринятого кругосветного путешествия по епархиям Зарубежной Церкви.
«После такой встречи мы всё поняли о сегодняшней России, — сказал Николай Николаевич Школа в Данденонге, выходец из Харбина, потомок забайкальских казаков. — Мы здесь живем теперь очень неплохо, но никогда не покидало меня ощущение ущербности от того, что мы в разрыве с Родиной. То, что сегодня происходит в России, мы переживаем как личное и очень поддерживаем нынешний курс Москвы. Это мнение общее: и нас, старших, и молодых. Хотелось только удостовериться лично, что это не иллюзии и не пропаганда. Хотелось убедиться, что мы с Церковью в России служим вместе. Теперь это нам очевидно».
А сотрудник российского посольства в Австралии сказал нам: «То, что только Сретенский хор делает за одну службу и за один концерт, требует от дипломатов многомесячной, а может и многолетней работы».
Концерты хора Сретенского монастыря — это особая страница кругосветного путешествия. После бурного успеха в Америке были опасения, что подобное невозможно в Австралии, где люди вообще более скупы на проявление эмоций. И поначалу показалось, что эти опасения оправдываются. Первый концерт был в огромном католическом храме апостола Павла. Так совпало, что в это же время на главном стадионе Мельбурна, прямо напротив нашего отеля, начинался важный для австралийцев футбольный матч. Казалось, что весь город валом валил на стадион. Придет ли кто-нибудь на концерт? Пришли. Весь собор был заполнен до отказа. Публика в основном англоязычная. Поймет ли она русские песни, в которых так много зависит от смысла слов?
В первом отделении аплодисменты звучали обильно, но оваций, безудержных проявлений восторга, как это было в Америке, здесь не наблюдалось. В антракте беседую с тремя молодыми женщинами. Две из них коренные австралийки, не знающие русского: Фрида Ерлих, художник, и Джина Ренни, социальный работник. С ними их подруга Нелли Хорошина, бухгалтер. Все в восторге от концерта. Австралийки говорят о своих чувствах со слезами на глазах.
«Мы ходим сюда регулярно и вообще завсегдатаи концертов в Мельбурне, — говорит Фрида, — но ничего подобного еще не слышали. Я умираю от любви, которую несут эти ребята своим пением».
«Теперь я понимаю, что такое русская душа и русская вера, — добавляет Джина. — Так петь, наверное, могут только у вас. А что касается скупости проявления чувств, так это особенность уже нашего менталитета: то, как мы сегодня аплодируем, — это для нас настоящее неистовство».
«Мне странно, почему они плачут, — удивляется Нелли, — ведь по-русски ни слова не знают. Но, значит, не только в словах дело».
А настоятель Покровского кафедрального собора в Мельбурне протоиерей Николай Карыпов после концерта сказал: «Так петь даже светские песни могут только глубоко православные люди, ведь неверующие так не споют».
Песни, кстати, были не только светские, но и советские. И весьма своеобразным было звучание «Песни о тревожной молодости» под сводами католического храма и… бурная овация публики. Патриотизм, как стало ясно, — это непреходящая для России ценность.
Кстати, после антракта публика, казалось, забыла о своей австралийской сдержанности. Овации, восторженные крики звучали почти так же, как в Америке.
А в Сиднее и вовсе публика неистовствовала уже без всяких условностей. Сидней Таун Холл — главный и старейший концертный зал города. На этой сцене пел и Шаляпин, и многие мировые звезды. То, что творилось во время концерта, в антракте и по завершению выступления хора, трудно поддается описанию. Публика готова была слушать своих новых любимцев без конца, а за дисками с записями хора в фойе возникла такая давка, что хоть полицию вызывай. К нам подходили австралийцы просто чтобы сказать: «Фантастик!» — и попытаться узнать, где, в каком храме будет петь этот замечательный коллектив. Возможно, кто-то из них и заинтересуется Православием, почувствует его истину. Среди прихожан русских православных храмов в Австралии немало и нерусских. А у отца Николая Карыпова служит диаконом даже абориген Серафим Слейд. Он объяснял, что суть Православия очень созвучна мироощущению его соплеменников, и только дело времени их полное приобщение к истине.
Миссионерская суть пребывания московской делегации в Австралии и пребывания здесь вообще Русской Православной Церкви, которая теперь едина, конечно же, самое важное. Но не менее важно восстановление практики молитвенного и человеческого общения русских православных, которые недавно были разделены. Это уже случилось. Впервые за многие десятилетия русские православные здесь ощутили себя едиными. И ради этого стоило облететь вокруг земного шара.
