 |
| Радонеж | Священник Георгий Максимов | 26.09.2007 |
Идрисов указал на то, что в неофициальных молитвах Е. Родионову говорится, что он «погиб от агарян» — «так на церковнославянском языке называли в средние века мусульман», и сделал следующий вывод: «По сути, это возвращение к „языку вражды“, который народы и религиозные общины нашей страны давно преодолели!»
По словам муфтия, гибель солдата обычно объясняется верующим виной «чеченских бандитов, заставлявших юношу принять ислам», и таким образом, полагает он, «утверждаются как синонимы понятия «бандит» и «ислам».
Напомню, эти слова Умар Идрисов произнёс на той самой земле, где 23 мая 1996 г. его единоверцы убили православного христианина Евгения Родионова за то, что он отказался принять ислам.
Об этом свидетельствовал сам убийца Евгения — чеченский «полевой командир» Руслан Хайхороев, который в присутствии представителя ОБСЕ сказал матери Евгения: «У него был выбор, чтобы остаться в живых. Он мог бы веру сменить, но не захотел с себя креста снимать».
Хайхороев поступал так не от собственной фантазии, а следовал мусульманским предписаниям, восходящим к «пророку» Мухаммеду, который считается в исламе образцом для подражания. Так, в каноническом «Жизнеописании» Мухаммеда, составленном Ибн Хишамом, рассказывается о том, как пророк организовывал войны и набеги против «неверных», а с пленными — если они принимали ислам, то давал им свободу, если же нет — продавал за выкуп родным, или оставлял в рабстве, или пытал (как, например, Кинану) или убивал (как ан-Надра ибн аль-Хариса и Укбу ибн Абу Муайта).
Мухаммед строго приказывал своим последователям сохранять жизнь военнопленным, принявшим ислам. В сборнике Муслима приводится хадис, где сообщается, что однажды «пророк» отправил в поход отряд во главе с Усамой. Возвратившись, Усама рассказал ему, помимо прочего: «Я настиг человека, который сказал: «Нет божества, кроме Аллаха» (первые слова мусульманского «символа веры», который произносят при принятии ислама — Ю.М.), — но я пронзил его мечом», а потом посланник Аллаха спросил меня: «Неужели ты убил человека, который произнёс слова «нет божества, кроме Аллаха»? Я ответил ему: «О посланник Аллаха, поистине, он сказал это только из страха перед силой оружия!» Тогда он воскликнул: «Разве тебе удалось рассечь его сердце?!»»
Исходя из этого мусульманскими правоведами было закреплено в качестве шариатской нормы предоставлять пленным сохранение жизни, если они примут ислам. Именно этим нормам и следовал мусульманин Хайхороев.
Стоит заметить, что православный христианин Евгений Родионов не участвовал в боях и не убил ни одного чеченца. Он проходил службу на заставе между Чечнёй и Ингушетией всего лишь месяц, после чего был захвачен вместе с товарищами по оружию. И то, что он предпочёл умереть, но сохранить свою веру — это поступок безусловно мужественный и героический, что признают даже не христиане.
Если муфтию Идрисову не нравится, что православные воздают этому поступку должное уважение, то ему следует вспомнить, что у мусульман была отличная возможность предотвратить это весьма простым способом — не убивать Евгения Родионова.
Однако хотелось бы спросить: что мужественного и героического в поступке Хайхороева? Или поступках Басаева, захватившего больницу в Будёновске? Или поступках террористов, захвативших здание на Дубровке?
Если ничего, то почему среди немалой части российских мусульман чеченские боевики прославляются как доблестные герои и «шахиды»?
Им посвятил целую книгу стихов дагестанский поэт Адалло Алиев, а вот такие строки написал крымско-татарский поэт Эскендер Фазыл: «Мое сердце пронизала черная весть: Кафиры убили Дудаева! О, Россия… время придет и подавишься ты собственной кровью!», а такие — чеченский поэт Билал Алканов: «пройдёт для Чечни время горьких утрат, как забьём сообща это русское стадо!»
О них высказываются с восхищением богословские мусульманские авторитеты, как, например, египетский шейх Юсуф Кардави, объявивший: «Поразительную борьбу, которую ведут наши братья в Чечне, можно рассматривать как один из лучших видов джихада на пути Аллаха. Они борются в защиту своей страны, чести и религии, против тиранической репрессивной силы, которая не боится Аллаха и не имеет жалости ни к одному из живых существ». А кроме него одобрение чеченских убийц-«шахидов» высказывали шейхи Саудовской Аравии и Кувейта, в том числе Сальман аль-Ода, Хаммуд Бен Укля аш-Шуайби, Бен Джибрин и др.
Однако Евгений Родионов далеко не единственный православный христианин, пострадавший «от агарян».
На Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2000 г. был прославлен в лике святых игумен Кизилташского монастыря Парфений (1815−1866).
Даже если смотреть по мирским меркам, видно, насколько выдающимся человеком был этот пастырь.
Священномученик Парфений — изобретатель. Он придумал машину для поднятия небольших тяжестей (до 400 кг) со дна моря. За это российское правительство его наградило в 1852 г., а специальной комиссией это изобретение было одобрено и «предписано устраивать подобные машины для портовых надобностей».
Священномученик Парфений — герой войны. Во время Крымской кампании он отличился мужеством, исполняя пастырский долг в боевых условиях — так, в 1855 г. во время обстрела Новороссийска, перед лицом смертельной опасности неотлучно исповедовал и причащал раненых и отпевал погибших воинов, за что был награжден наперсным крестом на Георгиевской ленте.
Священномученик Парфений — возродитель монастыря. Будучи назначен в 1858 г. настоятелем древней Кизилташской обители, он, сам работая от зари до заката, из пещерки в скале сделал целый скит с церковью, кельями, двумя гостиницами, огородом, садом и разными службами.
Но этот человек не понравился некоторым местным крымским татарам. Им не нравилось то, что он обличал их за воровство монастырского леса. За это они его подвергали побоям, а 22 августа 1866 г., подкараулив, застрелили из засады, и сожгли. Одним из убийц был воспитанник медресе, готовящийся стать муллой.
Следствие доказало их вину, опираясь на показания двоих татар — свидетелей убийства, а также вещественные доказательства, прямые и косвенные улики; поэтому по приговору военно-полевого суда трое обвиняемых были казнены, а выпускник медресе сослан на каторгу.
Казалось бы, какое это имеет отношение к теме «мусульманских героев»?
Самое непосредственное.
Дело в том, что 16 мая 1998 г. возле оживленной Судакской трассы, благодаря внучатому племяннику Сейдамета, главного заговорщика и убийцы игумена, был открыт памятник трем «мусульманским мученикам и национальным героям». На мраморной плите высечены имена казненных убийц отца Парфения. Как сказал на церемонии местный мулла, это памятник не только им, но всем крымским татарам, всему народу.
Вот как это было освещено в крымско-татарской печати: «16 мая в селе Таракташ (Дачное) на возвышенности Орман-тепе состоялось открытие памятника народному герою крымских татар Сеитогълу Сейдамету… Впервые за много лет прозвучала молитва в память того, кто был похоронен 130 лет назад… Известный крымскотатарский художник Рамиз Нетовкин создал цикл произведений «Таракьташ фаджиасы» (Таракташская трагедия). Экспозиции были розданы всем собравшимся… Таракташцы со слезами на глазах исполнили песню «Сеитогълу Сейдамет» (взято с сайта Центра информации и документации крымских татар, www.cidct.org.ua).
Итак, о них молятся, им ставят памятники, посвящают песни, рисуют картины, объявляют национальными и религиозными героями.
Как видно на этих двух независимых друг от друга примеров (Евгений Родионов и чеченские боевики, игумен Парфений и татарские воры), есть существенная разница между представлениями о доблести в христианстве и исламе.
Мы почитаем тех, кто был убит, а они почитают тех, кто убивал.
И если муфтия Умара Идрисова беспокоят «культы», которые «возвращают к языку вражды», то нелишне было бы обратить внимание на умонастроения своих единоверцев.
Нам же за наших святых стыдиться нечего, и, как и прежде, будем возносить молитвы:
«Веры православныя ревнителю, монашествующих славо и похвало, от рук агарян злочестивых мученическую смерть приял еси, преподобномучениче Парфение. Моли Христа Бога, страстотерпче предивный, даровати нам мир и велию милость».
