 |
| Радонеж | Сергей Худиев | 22.09.2007 |
Что же, я тоже против введения цензуры, только давайте уточним, о какой именно цензуре мы говорим. Когда речь заходит о сем предмете, часто смешивают два вида цензуры — политическую и моральную. Отсутствие политической цензуры, свобода слова, предполагает, что у граждан есть право высказывать свои политические взгляды, протестовать против злоупотреблений, вести агитацию в пользу той или иной политической партии, критиковать представителей власти и открыто обсуждать социальные проблемы. Введение цензуры в этой области привело бы к росту злоупотреблений, снижению эффективности государства, да и само по себе явилось бы злоупотреблением. Однако порнография или демонстрация сцен насилия не имеют отношения к свободе слова; они соотносятся со свободой слова примерно также, как наркоторговля — со свободой предпринимательства. Более того, основные телеканалы являются практически монополистами, аргумент «не нравится — не покупай (или не смотри)» тут неприменим. Родители имеют право без страха оставлять своего ребенка в комнате, где есть телевизор.
Даже там, где свобода слова возводится в абсолют — так, что даже неонацисткую пропаганду нельзя пресечь по закону, как, например, в США, существуют достаточно жесткие ограничения на демонстрацию порнографии, сцен насилия или непристойную брань на телеэкранах. Желающие могут прибрести записи с какой угодно дрянью — но по обычным телеканалам вы ее не увидите. А полицейские могут и задержать за «появление на публике в непристойном виде» если человек одет не так, как принято. Определенные ограничения существуют и в западной Европе; только у нас, в свое время взявшись строить капитализм, взяли за образец город Давилон из «Незнайки на Луне» — с абсолютной сосредоточенностью на деньгах, и полным пренебрежением к морали, возможно, надеясь на то, что рынок все сам отрегулирует.
Между тем, в определенных областях рынок не может быть свободным. Дело в том, что эксплуатация человеческих пороков всегда была — и будет — очень выгодным бизнесом. Люди, которые продают наркотики, оружие или детскую порнографию, рискуют провести остаток жизни в тюрьме — но они делают это, потому, что это приносит деньги, и деньги огромные. Гораздо выгоднее торговать героином, чем аспирином, и чем бизнес грязнее, разрушительнее для морального — да и физического — здоровья людей, тем на более быструю отдачу может рассчитывать предприниматель. Таково печальное свойство человеческой природы; даже там, где нет нарушения закона, торговля водкой приносит несравненно больший доход, чем торговля минеральной водой.
Экспулатация обезличенной, опошленной сексуальности и насилия на экране помогает привлечь внимание людей к рекламным роликам; а это мощный стимул к тому, чтобы порнографии и насилия было как можно больше. И его будет все больше, если не положить этому предел.
В этом нас, православных христиан, могут поддержать и наши неверующие сограждане; разрушительный, дегуманизирующий характер порнографии осознается и многоими из них. Как писал выдающийся психолог и философ Виктор Франкл (не христианин)
Дезинтеграция сексуальности, вырывание ее из контекста личностных и межличностных внесексуальных отношений означает, говоря одним словом, регресс. Однако в таких регрессивных тенденциях находит свой единственный шанс, свой уникальный бизнес индустрия сексуальных развлечений. И начинается танец вокруг золотой свиньи. Опасным здесь с точки зрения профилактики сексуальных неврозов является принуждение к сексуальному потреблению, исходящее от индустрии «просвещения». Мы, психиатры, постоянно видим у наших пациентов, насколько же они под давлением этой индустрии «просвещения», манипулирующей общественным мнением, чувствуют себя прямо-таки обязанными стремиться к сексу ради него самого, развивать интерес сексуальности в ее обезличенном и обесчеловеченом и дегуманизированном обличье…. Мы все против лицемерия в вопросах сексуальной жизни, однако, мы должны выступить также против того лицемерия, которое творит «свобода», имея в виду деньги.
Давайте не дадим себя загипнотизировать — индустрия порнографии, как и индустрия фильмов, смакующих акты садизма, не имеет никакого отношения к свободе слова или правам граждан. Напротив, у граждан должно быть право, чтобы они и члены их семей не сталкивались со всем этим у себя дома, просто включив телевизор. Любители могут приобрести то, без чего не могут обойтись, в специально отведенных для этого местах. Это обычная практика многих стран, и нам стоит ее позаимствовать.
