 |
| Православный Санкт-Петербург | Анатолий Максимов | 21.09.2007 |
Посреди Приозерска стоят два памятника: на главной площади, с противоположных её концов, мерят друг друга взглядами государь всея Руси Пётр I и товарищ Ульянов (Ленин). На «ленинской» стороне — застройка хрущёвских и брежневских времён, Пётр Великий же прикрывает бронзовой грудью старинную церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Церковь эта стояла здесь, когда Приозерск носил шведское имя Кексгольм, стояла, когда новые хозяева переименовали его в Кякисалми и даже когда финское название заменили наспех придуманным русским, — храму это, по большому счёту, не повредило: вот он стоит на пригорке, чуть приподнятый над городом, в окружении старых, раскидистых берёз, такой же белый, как эти берёзы, — скромный, сдержанный, лаконичный… Строился он в те годы, когда простота и ясность классицизма ещё не были окончательно побеждены причудливой аляповатостью эклектики, и древнерусский стиль его не кажется нарочитым и неестественным. Строил его француз, Луи Висконти. Храм вышел недешёвым; нынешние православные приозерцы помнят, что на строительство его ушло точнёхонько 15 657 рублей и 14 копеек с полушкою.
Жизнь православная в Кексгольме — городе по преимуществу нерусском, финском, лютеранском — протекала и тихо, и мирно, ни о каких национальных и религиозных столкновениях здесь и слыхом не слыхивали. С портретов в притворе смотрят на посетителей чинные, очень спокойные лица батюшек, служивших здесь в XIX веке. И ведь как служили! По 30, по 40 лет!.. Отец-священник умирал — на его место заступал сын, и чуть не целый век тянулась такая династия… Вот среди портретов мелькает знакомое лицо: выдающийся церковный композитор, протоиерей Пётр Турчанинов. Неужели и он здесь служил?.. Да нет, только числился: его, регента петербургского митрополичьего хора, не отвлекали на приходские дела, вряд ли он вообще бывал в Кескгольме.
Вот последний из старорежимных настоятелей: о. Александр Гаврилов. Он начал служить при царе, а закончил при финнах. В 1940 году, когда Красная Армия подошла к Кякисалми, он, забрав с собой всю церковную утварь, уехал в Хельсинки и на родину уже не вернулся. Зато православные в Финляндии до сих пор помнят и чтут его имя.
Ныне храм Рождества Богородицы — подворье Коневского Рождество-Богородичного мужского монастыря. Старую церковь возрождали к жизни коневские монахи, и в первую очередь управляющий подворьем о. Игнатий (Бузин), нынешний благочинный Тихвинской Успенской обители. До него богослужения в храме велись нерегулярно, приозерцы никак не могли угадать, есть сегодня служба или нет, и постепенно отходили от своего городского храма, предпочитая ездить в пригороды, а то и в районную глубинку. Отец Игнатий же ввёл строгую монастырскую дисциплину, сделал службы обязательными, и народ вновь потянулся в свою родную церковь. Сейчас храм не стоит без молящихся, даже в свободное от служб время.
Прежде Кексгольмская церковь славилась своей чудотворной иконой «Похвала Божией Матери», по молитвам у которой город был спасён от эпидемии холеры. Сейчас эта икона — в Финляндии, но у приозерцев есть её список, и на него стоит взглянуть: ручаюсь, что подобного богородичного образа вы ещё не видели, — он не похож ни на одну из широко известных икон.
— Сейчас, когда отца Игнатия перевели в Тихвинский монастырь, храм наш ничем не отличается от обычной приходской церкви, — рассказывает единственный штатный священник Приозерского храма о. Виктор Кедысь. — Я тут уже три года служу — начинал с отцом Игнатием, а сейчас — один, даже диакона нет.
— Тяжело, наверное, быть одним батюшкой на целый город — и город-то немаленький?..
— Знаете, как святой Амвросий Оптинский говорил: «Терпел Моисей, терпел Елисей, терпел Илья, потерплю-ка и я!» Да нет, ничего, справляюсь; важно другое — что с прихожанами живём дружно. Они мои трудности понимают, стараются, например, исповеди не затягивать, чтобы я успел и поисповедовать всех, и службу провести как положено. В минувшую Пасху я был очень доволен моими прихожанами: все постарались исповедоваться заранее, и праздничная служба прошла без задержек. Молебны мы служим регулярно: одно воскресенье — Божией Матери, другое — Арсению Коневскому. Было бы два священника, — служили бы по два молебна каждую неделю: вот какие у нас мечты. Но это всё — как Бог даст, а пока справляюсь. Главное, что храм у нас замечательный, намоленный — в таком храме и стены помогают. Я изучаю понемногу его историю, сравниваю фотографии разных лет… Церковь эта для меня — как ещё не дочитанная книга: многое неизвестно, многое предстоит разгадать. Изначально архитектура её была несколько иной. Видимо, храм когда-то перестраивался: многие детали в его устройстве мне непонятны — возможно, когда-нибудь сумею разгадать эти загадки. Приозерцы и в прежние времена понимали, что храм — это центр города, его, как говорится, архитектурная доминанта; а наша задача состоит в том, чтобы он стал и духовной доминантой — не просто центром, но сердцем нашего старинного города. Не сомневаюсь, что со временем так оно и будет, — дал бы только Бог сил и терпения.
