 |
| Известия | Сергей Тепляков | 19.09.2007 |
За 70 лет советской истории источник пытались засыпать землей и мусором — не вышло. Так и в человеке — забивает сор рутинных дел глаза и ум. И вроде не видать уже и не почувствовать ничего. Ан нет: душа, если она есть, не умирает.
— В России с душой жить больно, без души — не нужно, — говорит мне Мария Афанасьевна. Она приходит к роднику с тех пор, как его начали откапывать из слоя отходов. — Вода бежит едва слышно, а совесть будит. Потому что святая вода-то.
Алтайский родник бьет из безымянной горы, от которой начинался Барнаул. В 1894 году на ней был построен Богородице-Казанский женский монастырь. Прошлым родник и монастырь связаны накрепко. При советской власти в кельях устроили арестантов, а неподалеку от родника расстреливали наспех осужденных.
— Может, это и не вода бежит, а слезы? — предполагают местные бабушки. — Потому и не остановить родник.
«Вышел за ворота — и все молитвы забыл»
— У меня был сон: высокий берег, река Барнаулка, и над ней на горе белый храм с золотыми куполами, — рассказывает Тамара Скворцова, архивариус Алтайской епархии. — Но тогда я еще не ходила в церковь.В 90-е годы Скворцова помогала восстанавливать Знаменский монастырь, там она и узнала, что был в Барнауле Богородице-Казанский женский монастырь. Нашлась одна из бывших учениц монастырской школы. «Я позвонила ей: «Хотелось бы записать ваши детские воспоминания», — говорит Скворцова. — И она мне отвечает: «Высокий-высокий зеленый берег, белый храм и золотые купола».
Нет теперь на высоком берегу ни белого храма, ни золотых куполов — только вышки в колючке. В подвалах сидят пожизненно осужденные, в уцелевших кельях монахинь расположены женские камеры.
— Огромная концентрация греха там чувствовалась физически, — говорит священник Андрей Киселев, исповедовавший обитателей СИЗО. — Однажды вышел за ворота и понимаю: все молитвы забыл. Со мной такое было, когда я работал в психлечебнице.
От большевиков их спас Николай-угодник
Основавшая в 1894 году Богородице-Казанский женский монастырь Евдокия Судовская учредила в Барнауле еще и помощь бедствующим учителям, создала Мариинский детский приют, пожертвовала ему двухэтажный каменный дом, сохранившийся до сих пор.— Были бы сейчас такие благотворители — иначе бы мы жили, — говорит Скворцова. И мне кажется, она права.
Первых пять насельниц Судовская привезла из Троицкого женского монастыря Пензенской губернии. Открытие общины произошло в 1894 году, а в 1896-м была открыта школа грамоты для девочек. Послушницы шили одежду и ризы, лили восковые свечи. Работа золотошвеи Натальи Скорняковой была известна даже в Париже.
От революции здесь не ждали добра. В 1919 году, когда в Барнаул с одного конца вступали красные партизаны, а с другого уходили последние отряды Белой гвардии, монахини с хоругвями преградили дорогу красным, задержав их без пулеметов и сабель.
Советская власть отнеслась к ним без сочувствия: одни «швондеры» нагружали их работой, другие уплотняли так, что скоро и работать стало негде. А в 1920 году насельниц выгнали за ворота, а потом, спохватившись, начали ловить и сажать.
Среди этого ужаса происходили удивительные вещи. Наталья Скорнякова в конце 20-х годов лежала парализованная. Арестовывать ее приехал на телеге уполномоченный с сыном. Оставил пацана держать подводу, зашел к Скорняковой, велел ее собрать. Вышел, а подводы нет! Мальчишка пояснил: «Подошел дедушка, сказал: „Дай-ка вожжи“ — и лошадь ими хлестнул». Когда ребенка спросили, что за дедушка, он указал на висевший у Скорняковой образок Николая-угодника — да вот же он! За Скорняковой больше никто не пришел.
Но как было не засыпать Свято-Никольский родник, так, оказалось, и не истребить в человеке веру, если она есть. «Недобитые» монахини в Великую Отечественную войну ходили по Алтаю, собирали деньги на защиту Руси. Когда в 1943 году снова открыли храмы, общину в Барнауле возглавила Параскева Фролова, сестра расстрелянных Мариамны и Евсевии. В 1945 году за помощь фронту община получила от имени Сталина благодарственное письмо. Монахини отнеслись к нему без трепета — порвали, не побоялись. Знали об этом в общине все, никто не донес.
Особенные люди
Родник собирал вокруг себя людей особенных. Игнатий Лапкин — проповедник Кресто-Воздвиженской православной общины. В СИЗО-монастыре он человек не чужой: 9 января 1986 года его арестовали и привезли сюда на 10 месяцев. Лапкин в советские времена наговаривал на магнитофон Священное Писание, жития святых да еще «Архипелаг ГУЛАГ» в придачу. С божественным советская власть как-то мирилась, а вот Солженицына Игнатию не простили.Лапкин к песнопениям призраков относится скептически.
— Мы вместе с сокамерником, который обратился к вере, пели молитвы. Может, нас и слышали? — недоумевает он. — Сокамерник мой был директор завода из Бийска, какие-то секретные приемники выносил и раздавал. Накручивали ему 12 лет. Он спрашивает: «Как быть?» Я отвечаю: «Как верующий, ты можешь молчать или говорить правду». Он и начал на допросах рассказывать все как есть: один приемник отдал начальнику КГБ, другой — первому секретарю горкома КПСС. В результате сделали ему статью полегче и дали три года условно — иначе больших людей пришлось бы в суд вызывать.
Лапкин и другие верующие еще в 1980 году пришли к Свято-Никольскому роднику и почистили заваленное мусором русло.
— Машинами сюда сваливали и рухлядь, и объедки, — говорит Игнатий. — А родник все равно пробивался.
Возвращение к истокам
В будущем родник и монастырь скорее всего будут находиться под присмотром одного хозяина — православной церкви. Дело это не одного дня и даже года. В России только начинается процесс возвращения РПЦ собственности, которой она владела до революции.— По решению президента мы должны и готовы освободить церкви, — говорит «Известиям» начальник пресс-службы Федеральной службы исполнения наказаний Александр Смирнов. — Случай в Алтайском крае — не единственный. Но выселить наш контингент нельзя. Нужны помещения, куда мы сможем переехать. Как только они будут найдены, мы начнем освобождать здания бывших монастырей.
