 |
| Фонд стратегической культуры | Андрей Володин | 18.09.2007 |
В унисон с этими мыслями высказывается известный английский автор индийского происхождения Дилип Хиро (Dilip Hiro), регулярно помещающий свои статьи в газете «Guardian». Недолгая американская гегемония после распада СССР, пишет он, покоилась на конструкциях, со временем обнаруживших свою шаткость, — мифе о военно-политической «непобедимости» и дипломатической неуязвимости США, расчетах на всесилие доллара, практически полном контроле над мировыми информационными потоками. Все это позволяло Вашингтону надеяться на постоянное воспроизводство в мировом общественном сознании образа Америки как «единственной сверхдержавы».
Однако не прошло и десятилетия — и мы воочию наблюдаем становление многополярного мира, архитектуру которого формируют не только Россия и Китай, напрямую оспаривающие американскую гегемонию, но и державы второго ряда — Венесуэла, Иран и другие. Не вступая в непосредственное противостояние с Соединенными Штатами, эти государства своей политикой объективно подтачивают американскую гегемонию. Выявившиеся ограничения американского влияния в мире, как ни парадоксально, успокаивающе действуют на ту часть американского общества, которая опасается авантюрных действий администрации Дж. Буша на международной арене.
Провальные по результатам военные кампании в Афганистане и Ираке резко отрицательно повлияли на международный авторитет США: даже в расположенной к Америке Турции «положительная оценка» Соединенных Штатов упала до 9%, тогда как в 2002 году этот показатель составлял 52%.
Перегруппировка сил в мире, отмечает Д. Хиро, отражает фундаментальные изменения в ходе мирового развития: усиление государственного контроля над рынками углеводородов (нефти и газа), качественный рост геополитического потенциала государств — производителей энергоносителей; длительный форсированный экономический рост Китая и Индии, превративший последних в «центры силы» мировой политики; превращение Китая в «ведущую мировую державу-производителя»; прекращение англо-американской «дуополии» на мировом рынке теле- и радиоинформации. Последнее обстоятельство, по мнению Д. Хиро, заслуживает специального рассмотрения.
Ликвидация англо-американской гегемонии в распределении мировых информационных потоков связывается автором с деятельностью канала «Аль-Джазира», который финансируется властями нефтепроизводящего эмирата Катар и преследует цель представить «альтернативную глобальную перспективу» — взгляд на мировые события и процессы с «арабской и мусульманской точек зрения». Пример «Аль-Джазиры» оказался заразительным: в мировые информационные потоки активно влились Франция, Россия, Венесуэла и другие страны. В этих потоках собственно информация, энергетическая безопасность и мировая политика тесно переплетаются.
Россия остается крупнейшим в мире производителем природного газа, причем 3/5 всего российского экспорта направляется в страны Европейского Союза. Такие государства, как Финляндия, Словакия, Болгария, получают 100% потребляемого природного газа из России, Польша — 58%, Германия- 41%, Франция — 25%, а стремящаяся в ЕС Турция — 66%. Неудивительно поэтому, что в 2006 году накануне саммита G8 в Санкт-Петербурге Россия отвергла Энергетическую хартию, предлагавшуюся к подписанию западными лидерами.
Концептуализация разногласий между Россией и Западом начинает напрямую влиять на окружающий мир, в частности на нефтедобывающие государства Ближнего Востока. Так, Россия и нефтяные монархии, в прошлом непримиримые идеологические оппоненты, уже нашли общую повестку по проблемам цен на нефть, борьбы с международным терроризмом и военно-технического сотрудничества. В изменившемся геополитическом контексте нефтяные монархии сигнализируют России и Китаю об их заинтересованности в диверсификации своих внешнеполитических ориентиров, начинают пересматривать концепцию односторонней зависимости от США как главного гаранта их суверенитета, склоняются к участию в коллективной системе безопасности, учитывающей множественность полюсов силы в мире.
В процессе демократизации мировой политики значительную роль, по мнению Т. Энгельхардта, начинают играть такие государства, как Венесуэла. Президент Уго Чавес, например, не скрывает своей заинтересованности в восстановлении Россией функций «центра силы», укрепляющего полицентрическую организацию мировой политики. Одновременно Венесуэла завязывает с Россией многопрофильное военно-техническое сотрудничество (подводное кораблестроение, авиатехника, производство стрелкового оружия и т. п.). Руководство Венесуэлы сознательно стремится диверсифицировать потоки нефтяного экспорта, снизить зависимость страны от рынка США. Основным ресурсом подобной диверсификации постепенно становится сотрудничество с Китаем; ежедневные поставки венесуэльской нефти в эту страну к 2009 году, как предполагают эксперты, должны достичь 500 тыс. баррелей. КНР окажет Венесуэле помощь в постройке 13 буровых платформ, в создании мощного танкерного флота, в нефтеразведке (в сотрудничестве с государственной нефтяной компанией «Petroleos de Venezuela S.A.») в бассейне реки Ориноко.
Объективно американскую гегемонию в мире подрывает и активный экономический рост Китая, имеющий для США несколько неблагоприятных последствий. Во-первых, значительный (более 1 трлн. долларов) объем золотовалютных резервов позволяет КНР вести активную и самостоятельную энергетическую политику. Так, в середине 2007 года китайская государственная корпорация PetroChina заняла второе место в списке крупнейших энергетических компаний, вслед за Exxon Mobil. Во-вторых, Пекин (вместе с Москвой) активно расширяет сферу влияния Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в том числе за счет «стратегических партнеров» Америки — Пакистана и Индии. В то же время ШОС не предоставила Соединенным Штатам статус наблюдателя, в отличие, скажем, от блока АСЕАН. В-третьих, Китай последовательно действует в Африке, усиливая на этом континенте свое экономическое, политическое и культурное влияние и развивая энергетическое сотрудничество с африканскими государствами. Доставка нефти из Африки и с Ближнего Востока в Китай сейчас значительно упростилась, вследствие введения в эксплуатацию трансбирманского нефтепровода, по которому «черное золото» непосредственно поступает в провинцию Юнань. Действуя таким образом, Китай свел на нет усилия США по изоляции Мьянмы/Бирмы, а также Судана, который, вопреки бойкоту Вашингтона, стал крупнейшим африканским поставщиком нефти в КНР. В-четвертых, экономический рост позволяет Пекину эффективно решать проблемы военно-политической безопасности; важным показателем качественных сдвигов на данном направлении стало успешное испытание в январе 2007 года противоракетного / противоспутникового оружия в Китае. Это событие подвигло Пентагон отметить «быстрый рост Китая как региональной и экономической державы с глобальными устремлениями». И, как известно, в Пекине не исключают конфликта с США в будущем на почве борьбы за энергетические ресурсы.
Что касается России, то, как отмечает Дилип Хиро, американские стратеги явно поторопились отправить ее «на свалку истории». Россия устояла, и ее народ вряд ли скоро забудет о попытках Запада оттеснить его страну на позиции третьеразрядного государства.
Сверхдержавы приходят и уходят. «Ни одна современная сверхдержава, — пишет Д. Хиро, — не сумела сохранить свое господство более чем в течение жизни нескольких поколений. И какими бы сверхъестественными качествами ни наделяли свою страну ее лидеры, США уже миновали апогей своего влияния. Америка не имеет шансов стать исключением из вековечного закона мировой истории».
