 |
| Татьянин день | Ольга Богданова | 12.09.2007 |
Вероятно, князь решил особо отметить рождение сына, и основал обитель, в которой молились о престолонаследнике его небесному покровителю.
Монастырь не имел собственных источников дохода, а жил на казенные деньги и хлеб — ругу.
Иоанн Грозный заботился о монастыре. На государственные средства для обители были написаны многие новые иконы для иконостаса и храмовый образ Св. Иоанна Предтечи. Монастырь оставался среди самых почитаемых правителями обителей и при царях из династии Романовых. В престольный праздник — день Усекновения главы Иоанна Предтечи — совершались пышные выходы государя в монастырь.
Часто молилась в стенах монастыря жена царя Михаила Федоровича Романова, царица Евдокия, особенно в период ожидания родов и после рождения детей.
Царь Михаил Федорович тоже занимался благоукрашением монастыря: при нем к храму пристроили трапезную с приделом Николая Чудотворца, возвели каменную колокольню.
Блаженная Марфа
В эти годы в монастыре жила блаженная схимонахиня Марфа. Вероятно, Евдокие нередко просила ее помолиться о благополучии своих детей.Известно, что Марфу часто просили помолиться о заключенных и о тех, кто страдал недугом пьянства. К сожалению, «Жития» Марфы у нас нет.
Сохранилась надпись на ее гробнице: «… преставися раба Божия Дария, во инокинях схимонахиня Марфа юродивая». Из этих слов мы можем сделать вывод, что она вела благочестивую жизнь, всю себя посвятила служению Господу. Марфа взяла на себя один из самых трудных подвигов — подвиг юродства. Она добровольно отреклась от разума, спала на жестком полу, и в холод, и в дождь ходила босая, терпела голод.
По сохранившемуся монастырскому преданию, Марфа очень любила Воробьевы горы. Летом она уходила туда на целые ночи, а утром всегда возвращалась. Умерла подвижница 1 марта, в день ангела царицы Евдокии.
В соборе хоронили только самых высших лиц — князей и епископов. и этого была удостоена за свою подвижническую жизнь Марфа.
Неизвестно, принимал ли царь Михаил Федорович участие в погребении. Но через 2 года он сделал богатый покров на ее каменную гробницу. Марфу почитали и после ее смерти, просили помолиться Господу о помощи в житейских нуждах. Надо полагать, немало женщин молилось у гробницы схимонахини о благополучном разрешении от бремени.
Изменения
Особенно отмечался день Усекновения главы Иоанна Предтечи, при царе Иоанне Алексеевиче (соправителе ПетраI).Когда в Успенском соборе Кремля совершались богослужения, икону в праздники, посвященные Иоанну Предтече, брали из Ивановского монастыря.
В конце 17 в. на деньги одного из вкладчиков монастыря была построена надвратная церковь Происхождения честных древ Животворящего Креста Господня.
Тогда монастырь выглядел так: у Святых ворот были каменные игуменские кельи, а на территории — деревянные сестринские. В центре располагался собор, а вокруг него — некрополь. Здесь хоронили сестер и вкладчиков обители.
По указу Петра I вместо деревянных в Ивановском монастыре за счет казны были построены каменные сестринские кельи. Это делало монастырь менее уязвимым во время пожаров.
Когда царский двор переехал в новую столицу — Санкт-Петербург — монастырь оказался в отдалении от монарха. Средств на жизнь обители стали выделять меньше, и к середине 18 в. в монастыре начали заметно ветшать кровли соборного и навратного храмов (а от этого портились своды и иконы), в некоторых местах даже обвалилась ограда. К тому же монастырь 2 раза горел. Стараниями игуменьи Елены монастырь удалось восстановить, но неожиданно в царствование дочери Петра, Елизаветы, возникла угроза его закрытия.
Императрице понадобилось помещение для Дома призрения «заслуженных людей жен во вдовстве, а дочерей в сиротстве и бедности, покровительства и пропитания не имеющих», для чего было решено использовать монастырские здания. Святейший Синод дал на это согласие. Но когда выяснилось, что правительство должно компенсировать сестрам стоимость деревянных пристроек к кельям (которые возводились за их счет), от закрытия монастыря отказались.
Салтычиха
Как известно, в монастыри люди не всегда уходили по своей воле. Нередко обители служили местом заточения для неугодных людей. В Ивановском монастыре содержались две очень известные женщины. Первая, о ком пойдет речь — знаменитая своей жестокостью «Салтычиха».Дарья Николаевна Салтыкова осталась вдовой в 25 лет. Молодая женщина безжалостно обращалась со своими крестьянами. С 1756 по 1762 г. она до смерти замучила, засекла и забила десятки людей.
Предполагают, что одной из причин неистовства была ревность к соседу, помещику Тютчеву. Сначала она была с ним в недозволительных отношениях, а когда он сделал предложение не ей, а девице Панютиной, Салтыкова воспылала к обрученным ненавистью. Она хотела сжечь дом девушки, а потом решила, что лучше убить их обоих.
Когда Тютчев узнал об этом, он подал на Дарью Николаевну жалобу. Так о помещице, которую прозвали «Салтычихой» узнала императрица. Следствие по делу Салтыковой длилось с 1762 по 1768 гг. По окончании следствия помещицу лишили права именоваться Салтыковой, и она стала Дарьей Николаевой.
10 декабря 1768 г. вышел указ о ее заточении в Ивановском монастыре.
«Салтычиху» заковали в кандалы и поместили в темное подземелье. Свечу зажигали только когда приносили еду. Чтобы она могла слушать богослужение, ее выводили в помещение, которое примыкало к храму.
Через 10 лет последовала частичная амнистия. Дарью Николаеву перевели в келью, из которой выходило окно в храм. Перед окном висела зеленая занавеска, которую народ мог отдергивать, чтобы посмотреть на «Салтычиху».
Княжна Тараканова
Другой известной затворницей Ивановского монастыря была княжна Тараканова.В 1785 г. в обитель по именному повелению императрицы Екатерины II привезли женщину нестарых лет, стройную, сохранившую на лице следы редкой красоты. Никто не знал ни ее имени, ни ее происхождения. Это была дочь Елизаветы Петровны от тайного, но законного брака с Алексеем Григорьевичем Разумовским, принцесса Августа Тараканова.
Елизавета полюбила сына малороссийского казака Грицко Разума Алексея, когда ей было 18 лет, а ему — 20. Тогда он был придворным певчим.
Об отношениях между принцессой и ним не могло быть и речи, но когда в 1741 г. Елизавета стала императрицей, всё изменилась. Она дала возлюбленному графский титул (тогда-то Алексей и стал Разумовским) и тайно обвенчалась с ним в церкви Воскресекния в Барашах, что на Покровке.
Алексею Петровичу были вручены документы, которые свидетельствовали о браке, но уже будучи стариком, в царствование Екатерины II, он сжег их, чтобы ничем не скомпрометировать память своей царственной супруги.
Через год у них родилась дочь, которую назвали Августой. Относительно ее фамилии есть 2 версии.
Одни полагают, что Таракановой она стала называться по месту рождения графа Разумовского — слободе Таракановке. Но, как оказалось, такого селения в местности, где родился граф, нет.
Другие считают, что это искаженный вариант фамилии Дараган (за полковником Дараганом была замужем тетка Августы, сестра Разумовского, у которой в детстве жила принцесса).
Потом Августу отправили воспитываться за границу, где она жила до 1780-х годов. В то время в России не было четкого порядка наследования престола, отчего один за другим происходили дворцовые перевороты.
Около 1773 года поляки решили использовать дочь Елизаветы Петровны, чтобы свергнуть царствовавшую уже 10 лет (с 1762 г.) Екатерину II. Принцесса Августа отказалась от претензий на русский престол, и вместо нее использовали другую женщину. Мнимую принцессу вскоре поймали и заточили в Петропавловскую крепость, где она умерла 4 декабря 1775 г.
Мысль о том, что кто-то знает о тайной дочери Елизаветы Петровны и может использовать ее в очередном заговоре, волновала императрицу. Екатерина приказала привезти Августу в Россию.
Императрица переговорила с принцессой и объявила, что Августа должна жить в уединении, в монастыре, чтобы не сделаться орудием в руках заговорщиков. Так принцесса оказалась в Ивановском монастыре, который ее мать хотела сделать местом призрения сирот знатных и заслуженных людей.
Августу постригли под именем Досифеи. Жила она в уединении, общалась только с игуменией, келейницей и духовником. Она не присутствовала на общих богослужениях, не ходила в трапезную. Специально для нее духовник совершал службы в церкви Казанской Божией Матери над монастырскими воротами.
Можно представить себе, как тяжело было ей находиться в затворе, практически не видя людей, не имея возможности просто выйти на улицу, вместе со всеми помолиться в храме! На ней не было никакой вины, и, тем не менее, она по повелению императрицы была лишена свободы, общения с друзьями и близкими. Но у нее была непоколебимая вера в Бога.
Досифея не озлобилась, не впала в уныние или отчаяние. Она приняла волю Божию и все время стала посвящать молитве, чтению духовных книг и рукоделию Вырученные за труды деньги она отдавала келейницею чтобы та раздала их бедным. Иногда на ее имя присылали значительные суммы, и они тоже употреблялись на пособие нуждающимся или украшение монастырских храмов.
Когда Екатерина умерла в 1792 г., надзор за Досифеей ослабили. Она не имела права выезжать, но зато к ней стали допускать посторонних.
Досифея помогала им словом, советом, поддерживала и утешала. Рассказывают, что к ней приходил кто-то из императорской семьи и даже были некие важные особы, с которыми она говорила на иностранном языке.
Умерла Досифея в 1810 г. и была погребена в Новоспасском монастыре. В этой обители сохранился портрет, на обороте которого написано:
«Принцесса Августа тараканова, в иноцех Досифея, постриженная в Московском Мвановском монастыре, где по многих летех праведной жизни своей и скончалась, погребена в Новоспасском монастыре».
После 1812 г.
Снова монастырь хотели упразднить после того, как в Москве в 1812 г. побывали французы. Пока в столице пребывали солдаты наполеоновской армии, множество храмов пострадало от пожаров, а некоторые были частично разрушены даже от того, что внутри них держали лошадей.Средств на восстановления монастыря требовалось много, и в 1813 г. монастырь решили ликвидировать, а собор превратить в приходскую церковь, к которой приписали находившиеся поблизости упраздненные церкви. Монахинь расслелили по другим московским монастырям — Зачатьевскому, Новодевичьему, Рождественскому, Вознесенскому, Страстному.
В освободившихся кельях расселили служащих Синодальной типографии.
После упразднения монастыря в его стенах остались 4 старицы (последняя умерла в 50-х годах). Вспоминая о прежнем монастырском порядке, они иногда приходили в ночью к окнам собора, чтобы заглянуть внутрь и помолиться. И тогда видели, что храм был освещен и внутри стояла схимница с поднятыми руками и молилась. Старицы были убеждены, что это была блаженная Марфа, которая молилась о восстановлении монастыря, и были уверены, что рано или поздно обитель будет восстановлена по ее молитвам.
«Второе рождение» монастыря
Столь почитаемая обитель не могла быть упразднена окончательно.Когда Елизавета Алексеевна Зубачева, которая происходила из семьи купцов Мазуриных, потеряла мужа и сына, она решила посвятить себя служению ближним и употребить оставшийся капитал на благотворительность. Она познакомилась с монахиней Алевтиной из Зачатьевского монастыря (куда были переселены некоторые Ивановские сестры), которая рассказала ей об упраздненной Ивановской обители и подала мысль о том, что ее можно восстановить.
Невестка устроила Зубачевой встречу с митрополитом Филаретом (Дроздовым). Митрополит благословил восстановление монастыря и даже наметил, как будет выглядеть архитектурный ансамбль. По мысли митрополита, в нем следовало открыть больницу и училище для девиц.
Елизавете Алексеевне не суждено было довести до конца свой замысел — через год у нее случился удар — и ее дело продолжила невестка, Мария Александровна Мазурина. Уже через год, в 1859 г., она представила митрополиту Филарету проект приспособления зданий Ивановского монастыря для новой обители, который подготовил архитектор М. Д. Быковский.
Древний собор, Святые врата с надвратной церковью, игуменские кельи и бывшие покои инокини Досифеи были разобраны. Из старого ансамбля уцелели только часовня (она находилась перед святыми вратами) и корпус, в котором жили служащие Синодальной типографии.
Захоронения, которые располагались вокруг собора, аккуратно вскрыли и перезахоронили кости на кладбище.
Тогда был создан тот ансамбль, который можно увидеть и сегодня: единый корпус, который объединил келии монашествующих, покои настоятельницы и трапезную, а также помещения училища для девочек. Все хозяйственные помещения были вынесены в отдельное здание. Отделена от основного корпуса была и больница с больничным храмом прп. Елизаветы Чудотворицы. К ней примыкали покои М. А. Мазуриной, поскольку она должна была жить в монастыре и помогать в уходе за больными. От города монастырь был отделен каменной изгородью и стеной из келий и служебных корпусов.
В центре расположился собор.
Собор и больничный храм были торжественно заложены 3 сентября 1860 г. Во время строительства собора произошло радостное событие — обретение мощей блаженной схимонахини Марфы. Возник вопрос: что делать с мощами?
— Более 200 лет она почивает в храме; кто же мы, чтобы лишать ее этой чести? Как почивает она теперь в старом храме, так нужно упокоить ее и в новом, — рассудил митрополит Филарет.
Старую гробницу разобрали, а мощи на время строительства перенесли в часовню. Оказалось, что крышка гроба сгнила, боковые стенки обгнили, нижняя доска осталась целой. Кости Марфы сохранились в полном составе, ниже пояса сохранилась и одежда, покрывающая кости. Все кости были светло желтого цвета — знак добродетельной жизни и помилования Божия.
Через 15 лет их перенесли в новый собор и, как и прежде, положили в северо — западной части, поместив в мраморную гробницу.
Память о схимонахине Марфе и митрополите Филарете — 2-х молитвенниках Ивановского монастыря — зафиксировали в росписях. На гранях столпов, которые были обращены в центральный неф (т.е. напротив друг друга), поместили образы их небесных покровителей — прп. Марфы и Св. Филарета Милостивого.
М.А. Мазурина вспоминала случай, который произошел с ней осенью 1876 г. Она сидела у себя дома, а в соседней комнате на полу и на стульях были расставлены новые иконы, написанные для монастыря. Вдруг женщина услышала шорох и увидела в комнате старую монахиню, которая поднимала иконы с пола и ставила их на диваны и стулья.
— Матушка! Откуда ты? — спросила Мария Александровна.
— Я Марфа из Ивановскорго монастыря, — ответила незнакомка и вскоре исчезла.
Так Марфа вразумила М.А. Мазурину о том, насколько бережно и уважительно надо обращаться с иконами…
Продолжение следует…
http://www.taday.ru/text/69 581.html
