 |
| Русский дом | Александр Сегень | 10.09.2007 |
В июне Наполеон, несмотря на договор с Александром I, предательски вторгся в Россию. Стремительно прорваться к Петербургу и захватить северную столицу ему не удалось. Он не смог даже овладеть Ригой. Пришлось наступать на Москву, тратить силы в Смоленском сражении и лишь в конце августа приблизиться к Златоглавой. Здесь, перед Бородинским сражением, он ставил перед собой следующие цели: разгромить основную армию русских, овладеть Москвой, разграбить её неисчислимые богатства, вывезти их во Францию и после этого заключить с Императором Александром мир, который тот вынужден будет принять, ибо для дальнейшего ведения войны в 1812 году у него не будет никаких возможностей. Как видим, планы — разбойничьи.
Кутузов стал командовать армией всего лишь за неделю до сражения. Он знал о большом численном превосходстве и воинской доблести «великой армии», о полководческом гении Наполеона и его маршалов. В глубине души давал себе отчёт в том, что одержать победу невозможно. Поэтому его главной целью было нанести французам как можно больший урон, такой, чтобы, подойдя к Москве, они не имели сил на второе сражение. А там — даст Бог, подойдут свежие силы, соберётся ополчение, как в 1612 году, и мы сможем победить с помощью Божией.
Место для сражения было выбрано самое лучшее. Даже из названий рек и деревень видно, что и прежде здесь случались битвы: реки Стонец, Война и Колоча, деревня Беззубово, Утицкий курган, в котором, вероятно, в древности было захоронение павших воинов.
Кутузов расположил свои войска широко на всей возвышенности. Наполеон вынужден был разместить их компактнее, в низине, вокруг занятого накануне Шевардина. Перед сражением он не видел никаких препятствий для полной и сокрушительной победы. Расположение русских войск было таково, что ему казалось нетрудным пробить центр решительным натиском, и затем, введя резерв, направить удар на север, во фланг группировки, прикрывающей Новую Смоленскую дорогу. Не учитывал Наполеон лишь одного — силы русского духа, решимости драться, которая накопилась в сердцах солдат и офицеров, отступавших до самого сердца России.
В романе «Война и мир» Андрей Болконский говорит Пьеру Безухову: «Поверь мне, что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку, вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
— А от чего же?
— От того чувства, которое есть во мне, в нем, — он указал на Тимохина, — в каждом солдате… Французы разорили мой дом и идут разорять Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. Надо их казнить».
У французов и прочих европейцев, пришедших на Бородинское поле, жажда победы подпитывалась желанием дойти до Москвы и там обрести отдых и богатство. Все они верили, что после взятия Москвы русские сдадутся и подпишут любой мирный договор. Об этом же говорилось в воззвании Наполеона, зачитанном перед всеми войсками на рассвете 7 сентября (26 августа ст. ст.): «Воины! Вот сражение, которого вы так желали. Победа зависит от вас. Она необходима для вас, она доставит нам всё нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в Отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридлянде, Витебске, Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспоминает о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!».
На рассвете первым выстрелило русское орудие. Около шести часов утра началась битва. Французы бросились штурмовать село Бородино. Егерский полк лейб-гвардии на виду у всей армии более часа сдерживал натиск. В 6 часов началась атака на флеши — насыпные укрепления. Семёновские флеши обороняла гренадерская дивизия под командованием тридцатилетнего генерал-фельдмаршала Михаила Семёновича Воронцова. Здесь же стояла и пехотная дивизия генерал-лейтенанта Дмитрия Петровича Неверовского, героя русско-турецкой войны. Его пехотинцы прославились и в Смоленском сражении. Общее командование флешами осуществлял генерал от инфантерии Пётр Иванович Багратион. Флеши стояли крепко, несмотря на втрое превосходивших французов, которыми командовал маршал Луи Николя Даву, герой Ауэрштедта и Ваграма.
В это время на крайнем левом фланге, у деревни Утица, в бой вступили поляки маршала Юзефа Понятовского. Они сражались яростнее всех. Во время Польского восстания 1794 года Понятовский руководил восставшими, а в подавлении мятежа участвовали Неверовский и генерал от кавалерии Николай Николаевич Раевский. На левом фланге, возле Утицы, русскими войсками командовал генерал-лейтенант Николай Алексеевич Тучков. В русской армии тогда служили четыре генерала Тучкова, и все четверо были сыновьями сенатора Алексея Васильевича. Двое из них оказались в битве при Бородине и обоим суждено было тут погибнуть. Брат Николая Алексеевича, Александр, в чине генерал-майора сражался на Семёновском редуте.
К 7 часам утра противник, овладев деревней Утица и селом Бородино, усилил атаки на флеши. К Даву присоединились корпуса Нея и Жюно, а также кавалерия Неаполитанского короля маршала Жоашима Мюрата. Багратион бросил в подкрепление корпус Раевского и пехотную дивизию генерала Петра Петровича Коновницына. В разгар сражения граф Воронцов вместе со своими гренадерами кинулся на врага и ударил в штыки, заставив французов отойти в замешательстве. Бросок французской конницы отразили залповым огнём Литовский, Финляндский и Измайловский полки.
Понятовский продолжал наступление на крайнем левом фланге, пытаясь овладеть Утицким курганом. Здесь, во время жаркого боя, и был смертельно ранен в грудь генерал Николай Тучков. Его место занял генерал-лейтенант Алсуфьев.
К 10 часам утра всё поле над Бородино покрылось густым дымом. Русский офицер и писатель, участник сражения Фёдор Иванович Глинка, писал: «Густой дым и пар кровавый затмили полдневное солнце. Какие-то густые, неверные сумерки лежали над полем ужасов, над нивой смерти. В этих сумерках ничего не было видно, кроме грозных колонн, наступающих и разбитых, эскадронов бегущих…». В этих страшных чёрных сумерках армиям предстояло сражаться до самого вечера!
Наполеон двинул на флеши 45 тысяч своих солдат и 400 орудий. У Багратиона было 18 тысяч солдат и 300 орудий. К полудню мощным штурмом французам удалось, наконец, овладеть флешами. Багратион был смертельно ранен. Кутузов направил туда командовать войском генерала от инфантерии Дмитрия Сергеевича Дохтурова. Героическим противостоянием ему удалось сдержать натиск французов, прорвавших флеши. Здесь большую роль сыграли действия 1-й армии генерал-фельдмаршала Михаила Богдановича Барклая-де-Толли, не позволившей противнику развить стремительное наступление. На правом крыле 1-й армии доблестно сражался знаменитый герой всех суворовских походов, доблестный генерал Михаил Андреевич Милорадович. Тот самый, которого через тринадцать лет на Сенатской площади подло убьёт декабрист Каховский.
В это время шёл бой за батарею Раевского. Врагу удалось захватить её, но на помощь пришёл тридцатипятилетний герой — генерал Алексей Петрович Ермолов, будущий покоритель Кавказа. Собрав рассеянные батальоны, он увлёк их в атаку и выбил французов с батареи Раевского. Они назвали эту батарею «роковым редутом». Всё поле вокруг неё было завалено горами тел мёртвых французов.
И тем не менее положение наших войск с каждым часом ухудшалось. Овладев флешами, Наполеон почти выполнил свою задачу — прорвал русскую оборону в центре. Но потери его были столь велики, что продолжать наступление на север, во фланги группировки, прикрывающей Новую Смоленскую дорогу, сил не было. В это время конница генерала Фёдора Петровича Уварова и казачий корпус генерала Матвея Ивановича Платова совершили головокружительный рейд в тыл врага. Конница Уварова захватила деревню Беззубово, но здесь была остановлена итальянским корпусом. Казакам Платова удалось прорваться дальше и привести в панику французов на левом фланге. Наполеону пришлось перебрасывать сюда силы, наступление в центре было приостановлено на два часа. Кутузов выиграл время для перегруппировки войск. Битва продолжалась.
К пяти часам вечера французы, убив всех защитников батареи Раевского, наконец, овладели этим важнейшим рубежом русской обороны. К вечеру удалось взять Утицкий курган и Понятовскому. К этому времени от дыма было уже темно, как ночью, да и сама ночь надвигалась. Боевые действия пришлось прекратить.
Устраиваясь на ночлег, и русские, и европейцы рассчитывали на то, что завтра битва продолжится. Однако Кутузов решил, что его задача выполнена, — врагу нанесён значительный урон. И утром русские войска начали отступление в сторону Москвы.
Именно это отступление по всем военным законам того времени означало, что битву выиграл Наполеон. «Поле битвы досталось врагу», — так говорилось тогда в случае поражения. Бородинское поле утром следующего дня досталось Бонапарту. Французы и их союзники праздновали победу. Но торжество это было не таким радостным, как после всех предыдущих побед Наполеона. Нравственные и физические силы врага были подорваны — из 120 тысяч солдат и офицеров погибло более 58 тысяч. Европейцы, как и русские, потеряли ровно половину своих войск.
Однако Наполеон продолжал действовать по своему плану. Если бы он и впрямь был тем гением, коего нам являют историографы, то уже после Бородина понял бы, почувствовал, что впереди его армию ждёт погибель. Мрачный, входил он в Москву, дабы вскоре в ужасе бежать из этой горящей столицы непонятных, кошмарных русских, спаливших свой великий город для того только, чтобы выкурить из него врага.
