 |
| Вера-Эском | Михаил Сизов | 06.09.2007 |
Насчёт этой иконы бабуся приходила советоваться к моей матери: «Вот никак не могу собрать! Может, мужиков нанять?» Хотя матери за восьмой десяток перевалило, решительности суждений она не утратила: «Что ты, Маша! Это ж своими табачными пальцами какой-то пьянчуга станет иконы касаться! Тут, гляди, надо сзади фанерку приладить — и вот мужик станет фанерку пилить да палец занозит, да всю-то икону матюгами и покроет. И ты будешь на эту икону молиться?» Поохав, баба Маша решила: «Тогда отнесу в храм как есть, а там пусть сами разбираются».
Этот эпизод из жизни «глубинки» сразу вспомнился мне, когда в середине августа по СМИ разлетелась весть: участники военно-исторического клуба «Горный щит» при содействии Института экологии растений и животных, общественного фонда «Обретение» и других организаций в результате раскопок обрели… останки Цесаревича Алексия и Великой княжны Марии. Первая мысль, пришедшая в голову: при чём здесь «военно-исторический клуб»? Вторая мысль: это как же они трогали святые мощи своими «табачными пальцами»?!
Может, я грешу на подростков из клуба, и пальцы у них вовсе не табачные, и, может, даже хорошо, что мощи убиенных царских детей (если находка истинна) обретены детскими же руками. Вопрос в другом: почему те, кто организовал раскопки, не пригласил священника, чтобы всё было чин по чину? Ведь эти взрослые дяди прекрасно знают, что Царская Семья канонизирована Церковью, а также то, в чём наши иерархи укоряли предыдущих обретателей «екатеринбургских останков». А именно: в непонятной самодеятельности, явном уклонении от контроля со стороны независимых криминалистов и православной общественности, и в итоге — в подтасовках, которые закладывали мину замедленного действия под церковное почитание останков как святых мощей. Сослаться на неосведомлённость о скандальных обстоятельствах прежних раскопок эти «дяди» ну никак не могут! Ведь их раскопки — прямое продолжение тех, что были в 1991 году.
Как известно, из-под мостика Коптяковской дороги Рябов и Авдонин вынули 9 костных останков, хотя в Ипатьевом доме было расстреляно 11 человек. Так что в 1998 году в усыпальницу Петропавловского собора положили предполагаемую Царскую Семью «не в полном составе». Это не давало покоя тем, кто уверял общественность в подлинности находки: если «могильник» тот самый, то откуда недостача? И вот, как уверяют продолжатели дела Рябова — Авдонина, нынче они обратили внимание, что в нескольких шагах от коптяковского мостика есть место, где густо растёт крапива. А крапива обычно хорошо растёт на кострищах. Не там ли команда Юровского сожгла два недостающих тела? Снарядили экспедицию, стали копать и нашли «останки двух человек со следами многочисленных травм». Там же нашлись пули разных калибров, гвозди, части металлической оплётки деревянного ящика и осколки керамического сосуда для хранения серной кислоты. Поисковики поспешили сообщить, что эти осколки идентичны тем, что были найдены Рябовым под мостиком.
В связи с новой находкой возникает много вопросов — и об этом сейчас активно пишут, особенно в православной прессе. Похоже, большой радости никто из наших обозревателей не испытывает. А напрасно! Ведь теперь появляется шанс избавиться от неопределённости. Если, как утверждают поисковики, найдены останки отрока Алексия, то подтвердить это не составит труда: царевич болел редкой болезнью — гемофилией, и бесспорные следы её должны содержаться в останках. Тогда в Петропавловском соборе почиют настоящие мощи Царя-страстотерпца. Признать это, конечно, трудно, ведь мы помним, кто их туда и с какой помпой положил. У этих людей — Ельцина, Немцова и иже с ними — пальцы даже не в «табаке», а в чёрном пепле пущенной по ветру великой державы. Без какой-либо доли покаяния эти наследники февральской революции, «похоронив царя, закрыли страницу истории», чтобы «продолжить демократические преобразования». Что ж, придётся смириться с таким историческим казусом… Но если утверждение поисковиков не подтвердится, то предыдущая находка 9 останков тоже окажется фикцией, поскольку оба захоронения связаны местоположением и «идентичными осколками керамики». И, несомненно, тогда прав питерский священник Алексий Масюк, требующий убрать неизвестные останки из царской усыпальницы.
Конечно, ничто не делается без попущения Божьего. Видать, мы ещё не столь достойны, чтобы поклониться св. мощам Государя. Под словом «мы» я подразумеваю всех нас, русских. Ведь Государь, если он вернётся, то вернётся не к отдельным почитателям его мученичества, а ко всему своему народу. Пока же народ имеет смутное представление, что такое православный царь и какой нами грех был совершён в феврале 17-го. Как оглашенные, мы стоим в притворе православной государственности — дверь туда пока закрыта.
…И вновь мне вспоминается родной мой посёлок, глубинка России. Был первый молебен. Священник, приехавший из города, долго лязгал ключом в навесном замке, пока не выяснил, что ключ по ошибке принесли не тот. «Ну, ничего, все равно там строительные леса стоят», — вздохнул батюшка и предложил совершить службу на широкой паперти — перед закрытыми вратами. В проповеди он сказал: «Вот, братья и сестры, долго же мы этот храм строим, много лет. А почему долго? А потому, что строим на ваши святые копеечки, на ваши жертвы. Помощи от неверующих, всяких там спонсоров, мы не ищем, ведь это не клуб, а храм Божий! Здесь только от чистого сердца…» Стоявшая впереди баба Маша согласно кивала головой: «Это верно, чужие нам не надобны, а то заляпают тут табачными пальцами».
Всё бы так. Да ведь случается, что без помощи «чужих» никак не обойтись. Свою разобранную на части икону богомольная женщина отнесла обратно домой. Такая вот дилемма: сама фанерку отпилить не может, а чужого просить — «матюгами икону покроет». Как быть? Ответ вроде бы простой: встать рядом и молиться, чтобы «нехристь» постеснялся безобразить.
А ведь та же ситуация и в Екатеринбурге. Чем сетовать на чьё-то «самочинство», епархии следовало, не дожидаясь приглашения, послать своих людей вместе с поисковиками. Тем более что о предстоящих раскопках было известно заранее.
