 |
| Столетие.Ru | Петр Ильченков | 05.09.2007 |
Если копнуть еще глубже, то станут куда более ясны корни «вампиров», т. е. «упырей», которые обычно появляются в славяно-романском пограничье, т. е. в зоне проживания безгосударственного балканского народа «влахов» (около 300 000−400 000 человек), которые являются православными потомками дославянского населения Балкан.
Причем, не менее важна и славянская составляющая отдаленных сербско-влашских сел, где родились и живут по сей день мистические легенды о «неупокоенных покойниках».
Настоящая историография вопроса в еще большей степени уводит нас от Трансильванских гор на юго-запад. Джуро Большой из Далмации (1672), Петар Благоевич из Кисилева рядом с г. Пожаревцом (1725), Павле из Медведже в центральной Сербии (1731) — с их «загробной» деятельностью местное население связывало череду необъяснимых смертей, вызывавших в местных жителях страх и беспокойство. Именно после описания этих случаев в западноевропейской литературе появилось само понятие вампира, как искаженно записывали сербское слово «упир» (рус. «упырь»).
Многие случаи «вампиризма» описаны столкнувшимися с ними чиновниками Австрии, которая в то время освободила от турок значительную часть Западных Балкан (от Хорватии до Македонии). Впрочем, основной проблемой для них были вовсе не боязнь «немертвых покойников» или нехватка чеснока. Самой большой проблемой стала привычка охваченного суеверным страхом населения бороться с вампирами активно и наглядно, уничтожая их возможные гнезда и раскапывая могилы, с обязательным использованием «глогового колца» (не осинового, а «боярышникового кола») и последующим сожжением посмертных останков «подозреваемых». С удивлением фиксировали австрийские власти все странные особенности этих церемоний.
Ситуация достигла своего пика в случае с Павлом из Медведже. (Немецкие чиновники искаженно называли его «Арнолд Паоле», от сербского «арнаут Павле», т.к. последний служил в молодости в турецком «арнаутском» ополчении, боровшемся на стороне Турции против австрийских «освободителей».) Австрийские военные власти из Белграда выслали специальную комиссию, присутствовавшую на эксгумации. В состав комиссии входили несколько офицеров, два военных врача и священник. Несколько десятилетий подряд потрясенные европейские теологи и врачи обсуждали официальное донесение главы комиссии Йоганна Флюкингера, описавшего необычное состояние эксгумированных тел, которые были обезглавлены и сожжены для успокоения местного населения. Точки над «i» поставила лишь австрийская эрцгерцогиня Мария Терезия, которая не могла допустить, чтобы в дни разгула эпидемий оспы и холеры ее подданные разрывали могилы из-за теологических споров. По приказу Марии Терезии, ее личный доктор Герхард фон Шведен доказал абсурдность суеверных страхов новых подданных Ее величества, что и было зафиксировано в августейшем рескрипте, запретившем разрытие могил и распространение вздорных слухов.
К тому времени австрийская армия уже была вытеснена турками с большей части Сербии, а к концу XVIII века и вовсе покинула северную Сербию и, перейдя Дунай, смогла удерживать лишь Южную Венгрию (позднее получившую название Воеводина). Бурные события Первого и Второго сербского восстаний, многочисленных заговоров и переворотов, сербско-турецких и балканских войн оттеснили вопрос о вампирах и борцах с ними на маргинальные окраины литературного творчества. Там их и подобрал Брем Стокер, для пущей важности связавший вампиров с реально существовавшим суровым правителем балканского Средневековья, превратившимся в результате господствовавших в английском обществе антирусских (антиславянских и антиправославных) настроений в венгра («секеля»).
Иначе бы получилось, что доблестные англичане до смерти запуганы православным, и что еще «хуже» — славянином.
Между тем, народные традиции и представления о существовании «немертвых покойников» продолжали существовать в среде сербского народа, а точнее в той его части, которая находится в самой гуще балканских обычаев — в южной и восточной Сербии… Живы они и до сих пор. Причем, связанные с ними трагические происшествия становятся единственной причиной для того, чтобы сообщения об этих обычаях появились на первых полосах местных газет.
В остальное время мало кого волнует сохранившаяся в гористых сельских районах сербско-румынского и сербско-болгарского пограничья традиция откапывать на сороковой день «подозрительного» покойника. В случае недомогания жители этих мест обычно сначала обращаются к проживающему в каждом селе знахарю и только после этого, при необходимости, едут в город к представителям научной медицины. По мнению крестьян из сел неподалеку от города Заечара, эти знахари прекрасно лечат кожные сыпи, головную боль, эпилепсию, спасают от безденежья, алкоголизма и неверности брачных партнеров. В результате, нередкими являются случаи убийства своих жен или местных «ведьм» рассерженными мужьями, оплошавшими перед своими любовницами и верящими, что их бессилие является следствием насланного проклятия «завязанности». Этот использующий своеобразные составляющие (семенная жидкость и месячные выделения) ритуал дарует его жертвам «100%-ный успех» лишь в родной брачной постели. Причем, значительная часть клиентов «знахарей» желает вовсе не улучшения собственного материального, социального или медицинского состояния, а желает ухудшить его у нелюбимых соседей. Для этого в заговорах ритуально используются колющие и режущие предметы, острые снадобья, а также, так называемая «мертвецкая вода» (не путать с «мертвой водой» из русских сказок) — жидкость, оставшаяся после омовения последнего умершего в селе мертвеца.
Иногда дело доходит и до экстремальных событий, заставляющих вспомнить протоколы австрийских чиновников, составленные на рубеже ХVII и ХVIII веков. Так, в деревеньке Барья-Чифлик, неподалеку от города Пирот после похорон весной 2003 года «подозрительного» односельчанина Боголюба Анджелковича местные жители, обеспокоенные кошмарными снами и загадочными происшествиями, решили посетить сельское кладбище среди ночи. Сожжение отрезанного при похоронах кусочка савана и щепок с могильного креста покойного не оказалось действенным. Поэтому Йован Митрович — отец женщины, более других страдавшей от кошмаров, — забил в гроб покойного соседа небольшой и аккуратный… наточенный боярышниковый кол. Кошмары и рассказы жителей села о посещениях неупокоившегося соседа после этого прекратились. Это событие, не такое уж редкое для маленьких деревушек гористой местности южной и восточной Сербии, так и осталось бы одним из многих, если бы не достаточно редкое в подобных условиях решение родственников покойного обратиться в районный суд с жалобой на осквернение могилы. Приговор суда и привлек внимание общественности в просвещенном и урбанизированном Белграде, т.к. судья вынес Йовану Митровичу… оправдательный приговор. В результате рассмотрения представленных доказательств, суд принял решение об «отсутствии у обвиняемого намерений осквернить могилу» и лишь о «желании уничтожить „вампира“ и помочь своей дочке и внучке». Столь неординарный приговор с момента его вынесения (апрель 2003 года) так и остался без апелляции, несмотря на всю его, мягко говоря, странность.
В последний раз подобные «безопасные местные суеверия» всколыхнули всю страну в результате невиданной доселе в Сербии трагедии, которая произошла летом 2007 года в небольшом селе Ябуковац, неподалеку от города Неготин.
Местный житель, известный своим импульсивным и агрессивным поведением, сорокалетний Никола Радосавлевич перестрелял из пистолета девять односельчан.
К сожалению, за последние два десятилетия случаи массовых убийств сограждан повредившимися в рассудке жителями США и некоторых других западных стран стали уже не столь необычным событием. Однако в Восточной Европе, а тем более в Сербии, таких случаев прежде еще не было. Тем важнее, что причиной этой трагедии стали убеждения убийцы, будто бы на него было брошено проклятие и что он пытался уничтожить ведьму (престарелую Анику Чогич) и гнездо вампиров. Согласно мнению односельчан, причиной трагического инцидента стало неудачно наложенное заклятие на супружескую верность, которое совершила покойная Аника Чогич…
Убийца совершенно однозначно характеризуется медицинскими экспертами как тяжелый психиатрический больной. С другой стороны, вера в сверхъестественное является настолько распространенной в горах восточной и южной Сербии, что будущим врачам-психиаторам на медицинском факультете Белградского университета рекомендуют не торопиться приходить к выводу о неправильном «тесте реальности» пациента в случае, если он происходит из отдаленных районов сербско-румынского и сербско-болгарского пограничья. Просто жители тех мест действительно в большинстве своем верят в силу заклятий и в опасность, грозящую от вампиров. Там кинематографические фантазии Родригеса воспринимают абсолютно серьезно.
