 |
| Вера-Эском | Евгений Суворов | 01.09.2007 |
И вот совсем недавно заходит к нам в редакцию Анна Георгиевна Малыхина, в прошлом сотрудник нашей газеты, а ныне председатель Родовой общины потомков священнослужителей, и говорит: «Женя, поехали с нами в Койгородок. Там собрались потомки священнослужителей Покровских. Они будут устанавливать поклонные кресты возле храмов в Койгородке и Кажиме, где служили и похоронены их предки». Я тут же согласился. По дороге расспрашиваю Анну Георгиевну, кто же организовал это мероприятие. «Берта Алексеевна Колобова из города Нижневартовска, — отвечает она, — у неё прадедушка Кирилл Покровский служил в Спасской церкви в Койгородке, там и похоронен, а дед о. Александр — в Кажиме. Сама Берта Алексеевна, кандидат педагогических наук, завкафедрой Нижневартовского университета, давно изучает свою родословную. Нашла одиннадцать поколений предков, а это более 700 человек. Издала по своей родословной целую книгу в виде учебного пособия, по которому преподаёт студентам курс генеалогии. Мне Берта Алексеевна приходится шестиюродной сестрой, потому что мой род Куратовых и её род Покровских тесно переплетены».
День 20 июня выдался погожим, солнечным. Машина мчится по дороге мимо многочисленных сёл и деревень. Анна Георгиевна просит своего сына Сашу заехать в Пыёлдино на монастырскую горку, к Николаевскому храму. До сих пор место это называется «монастырёк», хотя монастырь Николая Чудотворца был здесь в XV — XVI веках. Обходим разрушенную пыёлдинскую церковь. «Вот отсюда и пошёл род Покровских, — говорит Анна Георгиевна. — Родоначальник этого рода Парамон Попов служил здесь в XVII веке. Раньше ведь всех священнослужителей Поповыми звали, а потом стали им давать фамилии по храмам, в которых они служили. После Парамона в этом храме служили его сыновья и внуки».
Замечаю, что в священническом доме рядом с церковью и сейчас кто-то живёт (конечно, не потомки священнослужителей, а местные жители), а вот сам храм, похоже, уже вряд ли когда-нибудь удастся восстановить.
При подъезде к Койгородку замечательный вид с горы открывается на Спасскую церковь. Село лежит в ложбине, а на горке, посреди села, возвышается красивый пятиглавый храм. Возле него нас уже ждут потомки рода Покровских, приехавшие из Санкт-Петербурга, Костромской области, Сыктывкара и самого Койгородка.
В числе родственников — о. Александр Смирнов, благочинный из города Солигалич Костромской епархии. Он женат на прапраправнучке о. Кирилла Покровского Ольге. Из Костромской области они приехали на своей машине вместе с одиннадцатилетним сыном Павлом.
Пока с левой стороны церкви напротив алтаря на месте предполагаемых могил о. Кирилла Покровского и его сына о. Николая устанавливается четырёхметровый крест, я расспрашиваю Берту Алексеевну о её корнях.
— Здесь, возле Спасской церкви, похоронен мой прадед о. Кирилл, — рассказывает Берта Алексеевна. — В этот храм он был переведён в 1873 году из ужгинской Афанасьевской церкви и прослужил в нём до самой смерти. Скончался в 1890 году. Одновременно с обязанностями настоятеля состоял законоучителем в сельской школе, был помощником благочинного и духовником всего благочиния. У них с матушкой Александрой до Кажима родилось четверо детей и здесь ещё столько же. Всем дали прекрасное образование. Почти все их дети умели играть на пианино и владели французским языком. Сыновья пошли по стопам отца, стали церковнослужителями. Сын Николай был назначен священником койгородской церкви спустя пять лет после смерти отца, где прослужил тоже до самой кончины.
Как мы смогли убедиться воочию, могил того времени не сохранилось — ни одной не уцелело от большого кладбища, окружавшего старинную церковь. В советское время все они были срыты, а на месте кладбища рядом с храмом поселились жители. И ещё долго они на своих огородах выкапывали человеческие косточки.
Когда мы начали копать яму под крест, заморосил дождик. «Вот так всегда, — сказал Феликс Григорьевич Карманов, внук канонизированного священномученика Дмитрия Спасского. — Как только начнёшь кресты на могилах священников ставить, обязательно пойдёт дождь». Феликсу Григорьевичу видней, он уже не один крест поставил на могилах своих предков. Мы прячемся от дождя внутри церкви. Храм огромный, с высокими куполами и сводами.
— Как давно он начал действовать? — спрашиваю уборщицу и клиросную певчую Людмилу Мелехину.
— Сначала тут была построена деревянная часовня в честь Афанасия Великого, — отвечает Людмила, видимо, не поняв моего вопроса, — потом построили деревянную Спасскую церковь, потом каменную. Она была маленькой, и потом к ней, когда село стало разрастаться, в 1902 году пристроили вот эту большую. Она-то как раз и уцелела, а от старой, сами видите, остались одни руины.
— А когда в ней возобновились богослужения?
— Десять лет назад…
Пока мы прятались от дождя, о. Александр Смирнов с помощниками установили крест и позвали нас на его освящение. Как только о. Александр разжёг кадило и начал служить молебен, дождь прекратился. Все родственники замерли и стояли в полной тишине. Все: и родственники, и приглашенные гости — чувствовали особенную торжественность момента, как будто происходит что-то значительное, очень важное. Только молитва батюшки да голос матушки Ольги, подпевающей своему мужу, оглашали тишину.
* * *
Если до Койгородка от Сыктывкара ехать почти 200 километров, то от Койгородка до Кажима — всего 35. Прекратившийся было дождь снова заморосил, как только наша машина подъехала к Дмитриевской церкви. Она, действительно, красавица — устремлённая в небо, окружённая разлапистыми соснами, оттеняющими её красоту. Дома вокруг одноэтажные, деревянные. С церковной колокольни удивительная панорама открывается на водохранилище, уходящую вниз ленту реки и бескрайние просторы тайги.Кажимский храм был восстановлен усилиями самих сельчан и, главным образом, Зои Александровны Безносиковой, которая и воодушевляла земляков на это святое дело. Эта удивительная женщина сама собирала деньги, покупала церковную утварь и всё необходимое для богослужений. Когда храм был готов, она неоднократно приезжала в епархию просить священника и всегда заходила к нам в редакцию, делилась новостями. Сейчас Зое Александровне 73 года, здоровье её ещё больше пошатнулось. Ходит она с большим трудом, опираясь на свой путеводный посох — клюшку.
Храм стал делом всей её жизни. «Вначале тут клуб был, кино показывали, — рассказывает она нам историю церкви после её закрытия. — Потом танцы долго проводили, потом в склад переделали — соль хранили, она все полы и стены разъела. Красивый пол был, покрытый узорчатыми железными плитами, но жители эти плиты по домам растащили, а пол залили бетоном. Старые бабушки, которые недавно умерли, ещё помнили, как сбрасывали колокола. Хотели и церковь разрушить, но селяне не дали, встали на защиту. А в 1991 году, когда я стала деньги собирать и людей на субботники созывать, наш стройучасток взялся сделать ремонт. Вот с этого и началось восстановление. Церковь давно худо-бедно восстановили, только плохо, что у нас священника своего до сих пор нет. Сами бабушки собираемся, когда 10 человек, когда больше, читаем Евангелие, потом в „Вере“ бывают интересные статьи, тоже читаем друг другу».
Койгородский священник о. Власий, назначенный окормлять и Кажимский приход, бывает здесь редко. Как говорят сами прихожане, «где-то по два раза в году: на Крещение воду приедет освятить и на Пасху — куличи». Года три назад присылали сюда о. Якова, но он смог здесь продержаться только полгода. Приход маленький, бедный, не прокормиться.
Главный чтец во время соборных молитв — восьмидесятилетний старик Николай Андреевич Зверев. Сам он москвич, но в Кажиме у него есть свой домик, и каждое лето он с мая по октябрь живёт здесь. Говорит, что нравится, места привольные, люди душевные.
Знания у Николая Андреевича энциклопедические, в том числе и по истории села. «Вот вы думаете, что история Кажима начинается с екатерининских времён, когда сюда пригнали этапы крепостных из вятской и великоустюжской провинций для строительства завода, как пишут сейчас во всех книгах? — обращается он к приехавшим, взявшимся расспрашивать его о Дмитриевской церкви. — Но люди здесь давно жили и до этого занимались плавлением руды. История освоения Кажимского месторождения восходит к XI — XII векам.
— А откуда вы это взяли? — спрашиваю Николая Андреевича.
— Да дело в том, что в старинных банях, в каменках, раньше находили такие металлические отливки, которые по своему составу напоминают чудские отливки из-под Пскова XI—XII вв.еков. В советское время этот чёрный металл принимали по два рубля за килограмм, именно тогда здесь все каменки в банях разворотили. А металл этот потом отправили в Германию на переплавку. Все исторические вопросы упираются в датировку, — рассуждает Николай Андреевич, — а датировку берут из первых письменных упоминаний. А на самом деле и до этого люди жили, охотились, ячмень сеяли. В том районе по улице Кирова, где стоит мой дом, раньше жил шаман. Сколько лет Кажиму, неизвестно. С Койгородком та же история. Недавно его 400-летие отмечали. А откуда взялась эта дата? Приехали вологодские дьяки, описали местных жителей, обложили налогом, сделали соответствующую запись в писцовой книге. А первые храмы, действительно, приблизительно в это время были построены, четыре века назад. В Койгородке вначале была построена Афанасьевская часовня, а здесь — деревянная Дмитриевская церковь, а потом в 1826 году заводовладельцы Курочкин и Бобарыкин построили вот эту каменную.
На самом деле Дмитриевская церковь состоит из двух храмов — холодного и тёплого. Как раз маленький тёплый храм и восстановлен. А вот огромный холодный до сих пор стоит в запустении — полов нет, на земле птичий помёт и доски, повсюду паутина. Штукатурка с фрагментами росписей, сохранившихся, кстати, из всей Республики Коми только в этом храме, продолжает осыпаться, гибнут остатки фресок. Кто-то, видимо, пытался их восстановить, потому что до сих пор в храме стоят леса… Но эта работа требует специалистов и больших денег…
Как и в Койгородке, в Кажиме пошёл при воздвижении креста небольшой дождь, а во время освящения и молебна выглянуло солнце. Всё сразу преобразилось и в природе, и вокруг. Люди заулыбались, повеселели. Затем, несмотря на свою хромоту, Зоя Александровна Безносикова вместе со всеми забралась на высокую колокольню и зазвонила на радостях в колокола. Чувства переполняли Зою Александровну. Она то смеялась, то плакала. Обнимаясь с Бертой Алексеевной, она просила у неё прощения, что не смогла уберечь священнический дом, где жил её дед с бабушкой и где родился её отец. «Мы ведь хотели в этом доме воскресную школу сделать, — говорит она, — я всё его берегла, а год назад распилили на дрова…»
— Когда в прошлый раз я сюда приезжала, в Кажиме рядом с церковью был жив ещё священнический дом, в котором родился мой отец, — поясняет Берта Алексеевна. — Я застала старожилов, которые помнили его. Мой отец пропал без вести во время Великой Отечественной. Всю жизнь я была уверена, что он жив, постоянно занималась его поисками: ездила по всему Советскому Союзу, искала в архивах.
— Ну как, удалось вам найти своего отца? — спрашиваю я.
— Удалось. Я поняла, что искать его нужно в Финляндии. Он воевал здесь и в Финскую, в память об этой войне у нас дома хранится его походный дневник, и в Отечественную его тоже взяли на Северо-Западный фронт. Там он был контужен и попал в плен. Я целенаправленно искала его по финским домам престарелых. В 1994 году, спустя 54 года после нашей разлуки, встретила его в одном из них. Он был уже 81-летним стариком. Узнала, что после победы над Германией и освобождения он не стал возвращаться на родину. Как красного командира, попавшего в плен, и сына священника, его сразу бы отправили в лагерь. Он это хорошо понимал… Я засняла его на кинокамеру, потому что не была совсем уверена, что это отец. Показала фильм маме, она сразу же его узнала. Да и все родные узнали его. Говорили мне: «Какая ты молодец, что нашла отца. Твоей верой он только и жил».
…Когда мы уезжали из Кажима, солнце играло на установленном кресте, на деревьях, воде, переполняя нас светлыми чувствами. Потомки священнического рода Покровских на следующий день собрались все вместе в Куратовском музее в Сыктывкаре, где продолжили своё знакомство. Ведь некоторые только здесь познакомились и узнали друг друга. Затем посетили места служений своих предков — храмы в Пыёлдино, Ибе, Усть-Выми, Вильгорте, Кочпоне, Сыктывкаре, после чего отправились в Великий Устюг, где получали духовное образование и начинали свой священнический путь многие из рода Покровских. Вечная память этим батюшкам и Царствие Небесное.
