«Как уничтожают сельскую школу в России»

Интервью с первым заместителем председателя Комитета по науке и образованию Госдумы России Олегом Смолиным

— Так как же скажется, на ваш взгляд, эта новация на жизни сельских школ, на материальном положении педагогов? Не начнут ли опять закрывать «нерентабельные» учебные заведения? Что делать в этих условиях?

— Мне представляется, что единственная надежда в данной ситуации (я не говорю о большой политике, я говорю только о жизни системы образования) — это уповать на здравый смысл местных властей. Больше надеяться не на что. В Законе об образовании сохранилось положение о том, что нельзя закрыть школу без решения схода граждан. Этим и надо воспользоваться. Других каких-то зацепок в Законе, которые позволяли бы бороться против произвола чиновничества, практически нет: положение, которое запрещало закрывать сельскую школу без согласия соответствующего органа власти, представителей местного Совета — ушло вместе с приходом так называемой монетизации. Это ответ — не политический. Что касается ответа политического, то он совершенно очевиден: нужно не выбирать тех, кто поддерживает существующий курс образовательной политики.

Я думаю, что, если не изменится курс, может быть только два сценария судьбы сельской школы. Сценарий первый, тот же, что был с детскими садами. Сначала позакрывают, потом, когда начнется демографический подъем (а он рано или поздно должен начаться, в том числе — и на селе), спохватятся и начнут восстанавливать, только это — намного дороже.

Второй сценарий — еще хуже. И тут уместно процитировать Владимира Набокова: «Культура останется, а народ исчезнет», потому что сельская школа — основа села, село — основа в том числе воспроизводства населения (в этом смысле других вариантов действительно не существует), и значит тот, кто уничтожает сельскую школу, не побоюсь громких слов, — уничтожает население России. Хочет он этого — не хочет, понимает он это или не понимает, пустота ли у него в голове, или там какие-то злые намерения — суть дела не меняется. И я думаю, что только общими усилиями всего образовательного сообщества мы должны были бы решать эту проблему. Кстати, на слушания в Государственной Думе по проблемам сельской школы я приглашал представителей всех фракций, представителей Минобрнауки РФ. К сожалению, никто из них не пришел. Очевидно, эта проблема их мало волнует. А нужно сделать так, чтобы волновала! Других вариантов нет.

— На сколько можно рассчитывать, что здравый смысл все же возобладает?

— Повторяю, во многих регионах сидят нормальные руководители. Но у меня в руках есть и статистика, которая говорит о том, что в период с 2003-го по 2006-ой учебные годы в России закрыто почти две тысячи (!) сельских школ. Это чудовищная цифра взята из официального ответа Министерства образования и науки РФ на депутатский запрос. И потеря двух тысяч школ говорит о том, что здравый смысл присутствует не во всех регионах страны.

— Но ведь министерство образования чем-то объясняет свои действия?

— Кстати, об ответе министерства на наш запрос. В нем разъясняется, почему 2000 сельских школ закрыто. Упоминаются: сокращение контингента, преобразование основных школ в структурные подразделения средних, аварийное состояние зданий и прочее. Кому все это рассказывают работники министерства? Нам с вами? Мы это все знаем. Задача министерских начальников — не ссылаться на перечисленное, а все это преодолевать. Подобные бумаги, как сказал великий поэт — лишь «жалкий лепет оправданья"…

Парадокс ведь в чем: денег в стране сейчас больше, чем семь лет назад, а школ закрывается больше, чем т-е же семь лет назад! Значит — вопрос не в деньгах, а вопрос — в головах. Как сказал еще один классик, «разруха начинается с разрухи в головах"…

— А может быть вся проблема в базовом образовании руководителей экономикой страны? В том, что, будучи экономистами, они не понимают, как руководить в государстве социально-культурной сферой?

— На самом деле, все управляется в рамках курса, который раньше назывался радикально-либеральным, а сегодня я назвал бы его либерально-бюрократическим. При этом деньги поставлены выше человека: не экономика — для человека, а человек — для экономики. Именно поэтому, кстати сказать, мы наблюдаем и другой парадокс. Экономика страны, плохо ли, хорошо ли, — растет за счет продажи нефти и газа. А человеческий потенциал по сравнению с другими странами — падает. Согласно международным оценкам в 1992 году по этому показателю мы были 34-ми, в 1999 — стали уже 55-ми, а нынче — 65-е.

Это означает только одно — избранный социально-экономический курс — неверен. Значит, нам нужна такая экономическая политика, которая служила бы человеку, а — не наоборот.

Беседу вел Андрей Терентьев

http://stoletie.ru/moment/70 823 115 514.html