 |
| Православие.Ru | Елена Лебедева | 20.08.2007 |
Царское село
 |
| Спасский храм на Преображенской площади |
В 1657 году Алексей Михайлович купил земли по обоим берегам Яузы под свою загородную охотничью резиденцию и построил летний потешный (в то время это слово означало «охотничий») Преображенский дворец. Он стоял на высоком правом берегу Яузы, отчего назывался также Нагорным дворцом. Рядом был колодец с чистой водой, обладавшей целительными свойствами, который оставил имя местным Колодезной улице и переулку. Считается, что именно из-за этого колодца было выбрано место для царского дворца. Колодезную воду продолжали подавать на государев стол даже в XVIII веке, когда императоры и императрицы посещали Москву.
Первое упоминание села Преображенского относится к 1661 году. Вероятно, здесь уже стояла и церковь, ведь царский дворец не мог существовать без своего домового храма. Ученые установили, что первая Преображенская церковь в этой охотничьей резиденции была не деревянной, а полотняной, то есть размещалась в особом шатре-палатке, как в военных походах, поскольку дворец был летним. Эта церковь была сугубо домовая, и первые сведения о ней относятся к 1667 году.
Алексей Михайлович очень любил Преображенское. После свадьбы с Натальей Нарышкиной он жил в этом дворце с мая до осени, завел здесь «новизну небывалую», и все это время полотняная Преображенская церковь оставалась его домовым храмом, в котором царь по своему обыкновению часто молился. Некоторые дореволюционные исследователи считали, что именно в эпоху Алексея Михайловича, а не его сына Петра, Преображенское переживало свой истинный расцвет, при Петре же оно клонилось к упадку. Против такого мнения ревностно возражал Иван Забелин. Кстати, великий историк Москвы сам провел детские годы в Преображенском.
При Алексее Михайловиче, действительно, закладывалось великое будущее Преображенского. Царь, удаляясь сюда, оставлял Москву на боярское попечение, а здесь только утверждал указы. Здесь продолжались его хозяйственные эксперименты, начатые в Измайлове. На пиру, заданном в день появления на свет царевича Петра Алексеевича 30 мая 1672 года, царю пришла мысль устроить в честь рождения сына придворный театр. Тем же летом в Преображенском была возведена «комедийная хоромина» — первое в Москве здание для театра. В октябре 1672 года здесь состоялся и первый спектакль — «Артаксерксово действо», длившийся 10 часов подряд. А ровно через год — в октябре 1673 года — маленького царевича Петра впервые привезут в Преображенское.
«Столица достославных преобразований»
С кончиной Алексея Михайловича, а потом и царя Федора, благоволившего к младшему брату, кончилось и семейное благополучие. При царевне Софье Преображенское стало местом ссылки вдовствующей Нарышкиной и ее маленького сына. Однако годы в Преображенском были отрадой для юного Петра, несмотря на всю горечь гонений. Здесь мальчик вырвался из душной придворной атмосферы и впервые был предоставлен самому себе. У него были «потешные тетрадки» — книжки с картинками, выданные ему из дворцовой библиотеки по повелению матери. Смышленый ребенок часами разглядывал нарисованные красочные корабли, сцены баталий, изображения солдат и воинов. Рядом была тогда еще полноводная Яуза. В старом отцовском дворце осталось множество прислуги — конюхи, егеря, стряпчие и прочие дворовые, которые стали ядром потешных полков — детской забавы Петра. Набор в них начался в 1683 году, когда после стрелецкого бунта маленькому Петру пришлось осесть в Преображенском. Как известно, первым на царский призыв откликнулся старший конюх Сергей Бухвостов, ставший «первым российским солдатом», как его нарек сам Петр. Потешный воин потом принимал участие в настоящих сражениях Северной войны, где он, по мнению ученых, исполнял при Петре должность лейбшица, то есть личного телохранителя и адъютанта. После победного Ништадтского мира Бухвостов удостоился прижизненного бронзового бюста, отлитого скульптором Бартоломео Карло Растрелли по приказу самого императора.Здесь же, в Преображенском, Петр познакомился и с сыном придворного конюха А.Д. Меншиковым, ставшим его денщиком, а затем и князем. Позднее царь пожаловал Меншикову прекрасный дворец в этих местах. Впоследствии свои подмосковные владения в Люберцах светлейший князь переименовал в Ново-Преображенское.
История потешных полков хорошо известна. Царевна Софья явно проглядела будущее, презрительно называя потешных солдат «озорниками» и «преображенскими конюхами». Историки отмечают и такой важный момент: потешные войска Петр собирал в том числе и для защиты от коварной царственной сестры. Уже в 1685 году потешные войска с барабанным боем прошли через Москву на Воробьево. А в 1687 году первый потешный полк стал называться Преображенским — по месту своего создания и квартирования. Петровское Преображенское располагалось рядом с селом Семеновским, названным, кстати, по имени одного из сыновей Алексея Михайловича — царевича Симеона. Когда число потешных преображенцев сильно возросло, Петр переселил в Семеновское часть своих воинов и образовал Семеновский полк.
В августе 1689 года в Преображенское явились два верных Петру гонца и предупредили его, что царевна Софья хочет двинуть сюда стрельцов, замышляя «недоброе». Отсюда Петр ускакал в Троице-Сергиев монастырь, но после свержения Софьи Преображенское не оставил. В 1692 году по его приказу выстроили новый, хотя и очень скромный деревянный Преображенский дворец уже на левом берегу Яузы. Новый Преображенский дворец стал своего рода «прототипом» для первого дома Петра в Петербурге. Более того, Преображенское можно считать предтечей Петербурга. Регулярная планировка с прямыми параллельными улицами и переулками, наподобие военного лагеря, дома, строго обращенные фасадами на улицу, — все это впервые появилось именно здесь.
В Преображенском иногда проходили и заседания Боярской думы, в том числе то историческое заседание 1696 года, на котором приняли решение: «Морским судам быть». 11 ноября 1699 года здесь был заключен союзный договор между Россией и Саксонией, ставший началом основания Северного союза.
В своем дворце царь принимал и первого ступившего на московскую землю японца Татэкава Дэнбей: его торговый парусник прибило к побережью Камчатки еще в 1695 году, и в январе 1702 года японец предстал перед царскими очами. Петр I решил обучить его русскому языку, а затем основать школу переводчиков для налаживания торговых связей с Японией. Известно, что в 1710 году Дэнбэй был крещен и получил имя Гавриил Богданов.
Преображенское оставалось не только правительственной, но и личной резиденцией царя. Здесь жили его дети, а в 1703 году в Преображенском поселилась Марта Скавронская, ставшая позднее императрицей Екатериной. Здесь жил и царевич Алексей, еще до отцовской опалы, но после пострижения царицы Евдокии Лопухиной. Сюда же его доставили в январе 1718 года, и первое следствие с «расспросными речами» по его делу велось именно здесь, в знаменитом Преображенском приказе под началом князя Ф.И. Ромодановского. Преображенский приказ образовался из Преображенской потешной избы, ведавшей управлением потешными полками. После стрелецкого бунта 1698 года караул в Москве стали нести верные Преображенский и Семеновский полки, и более надежного, преданного Петру места, чем Преображенское, не было. Там и устроили Преображенский приказ, занимавшийся политическим сыском и предшествовавший Тайной канцелярии.
А что же было с храмом? Ведь после построения нового Преображенского дворца летний дворец Алексея Михайловича явно утратил свое значение, хотя и побыл какое-то время путевым. Следы первого дворцового Спасо-Преображенского храма потерялись в истории, но от него осталось имя царского села, которое в свою очередь дало имя Преображенскому полку. Его воины не могли оставаться без приходского храма. И тогда для военных людей поставили временный, опять полотняный храм на полковом дворе Преображенского полка и освятили по государевым именинам — во имя первоверховных апостолов Петра и Павла. Храм стоял на месте нынешней Преображенской площади. По преданию, сам Петр пожаловал ему образ Божией Матери «Знамение». Известно, что еще при жизни патриарха Адриана на Богоявление государь слушал в Преображенском службу, причем прямо в храме принял доклад посла Емельяна Украинцева и тут же утвердил ответ шведскому королю. Может быть, это и был Петропавловский храм.
После окончания Северной войны Петр не забыл Преображенское. В 1722 году вместо полотняной здесь появилась деревянная Петропавловская церковь. В том же году архитектор Иван Устинов начал строительство нового государева дворца, так как свой прежний дворец, ветхий и неказистый, император приказал сжечь. С этим строительством и связывают возведение деревянной церкви. Возможно, что уже в ней был освящен главный престол в честь Преображения Господня — в память о первой церкви, давшей название местности и славному лейб-гвардейскому полку. Хотя большинство историков считает, что этот престол появился немного позднее.
После смерти Петра дворец в Преображенском стал запустевать, и в начале XIX века был полностью разобран. Само Преображенское отчасти потеряло свое значение. Здесь наряду с военными стали жить гражданские лица, а славные полки давно были переведены в Петербург. Но история Преображенской церкви только начиналась.
Преображенский храм
Деревянная Петропавловская церковь простояла в Преображенском до 1741 года, когда была закрыта и сожжена за ветхостью, а ее алтарь временно перенесли в съезжую избу Преображенской слободы. Это было не очень благочестиво, тем более при статусе Преображенского полка, а места в съезжей избе не хватало для прихожан. Жить без храма было затруднительно. И в 1747 году сержант Иван Третьяков приобрел в соседнем Семеновском здание старой деревянной церкви, доставил его в Преображенское и установил на площади на прежнем месте. В том же июле церковь была освящена, но освятили только престол во имя апостолов Петра и Павла. Лишь в 1750 году в ней освятили Преображенский престол: может быть, он был возобновлен, а может и устроен впервые, но такой престол настоятельно требовался в храме села Преображенского.Однако и этот старый деревянный храм не соответствовал чести Преображенского. Вскоре прихожане решили построить себе каменную церковь и начали сбор пожертвований: с просьбой о его разрешении священники храма Петр Фадеев и Леонтий Васильев обратились в консисторию. Разрешение последовало, и, когда средства нашлись, была выдана «храмозданная грамота» с повелением выстроить каменную церковь рядом с деревянной и полностью сохранить церковную утварь. В 1765 году каменная церковь была заложена в четырех саженях от деревянной, и после ее освящения в 1768 году старую церковь разобрали, а на том месте водрузили памятный знак. Каменная церковь была простенькая, построенная «кораблем»: храм, колокольня и трапезная на одной оси с запада на восток.
Скромная церквушка вполне отвечала новому облику Преображенского. До XIX века она влачила достаточно жалкое существование, хотя гвардейцы Преображенского полка, бывая в Москве, первым делом посещали свой полковой храм, и всегда служили в нем молебны. Но это случалось эпизодически. В Преображенском стояли деревянные домишки бедняков, а главное, старообрядцев, которые в XVIII веке прочно обосновались на Преображенке (позднее Василий Суриков искал у них натурщицу для своей «Боярыни Морозовой»). Так что Преображенская церковь имела очень малочисленный и бедный приход. Лишь на престольный праздник, когда крестьяне из местных и подмосковных садов приносили сюда яблоки на освящение, здесь все оживало.
Однако эта церковь, одна из немногих в Москве, не только не сгорела в пожаре 1812 года, но и не прекращала ежедневные службы все то время, пока армия Наполеона находилась в городе: здесь возносили молитвы за русских воинов. Это явно было добрым знаком, ибо после Отечественной войны жизнь Преображенского изменилась в лучшую сторону. Здесь стали появляться многочисленные фабрики, купеческие лавки, магазины, возле которых селились православные. Прихожане стали богаче, и их материальный достаток сказался на положении Преображенской церкви. В 1830 году купец Котов, избранный церковным старостой, благоустроил храм и украсил ценными иконами. А в 1856 году к престольному празднику Преображенский полк преподнес храму икону Преображения Господня. В иконостасе же стояла та самая икона Божией Матери «Знамение», что была подарена Петром еще полотняному полковому храму.
23 мая 1883 года, в канун 200-летия Преображенского полка, храм посетили император Александр III и императрица Мария Федоровна, приехавшие в Москву на коронацию и освящение храма Христа Спасителя. После стольких лет забвения и прозябания Преображенка вновь удостоилась чести видеть у себя венценосных особ. В память об этом посещении на средства другого купца, Ф.Н. Котова, в храме был устроен второй придел — во имя благоверного князя Александра Невского, освященный в 1886 году.
Революция началась в Преображенском раньше, чем в остальной Москве. Утром 26 октября 1917 года на военную радиостанцию в Черкизове пришла радиограмма — воззвание В.И. Ленина «К гражданам России», сообщавшее о низложении Временного правительства и о переходе власти к Советам. Революция должна была принести Преображенскому храму неминуемую гибель, ибо в число памятников архитектуры он не входил. Так оно и случилось, но храм удивительно стойко боролся за жизнь, пережив с Москвой ее самые трагические времена. В 1922 году прихожане сумели отстоять свою церковь от разграбления и даже не позволили снять колокола. Она продолжала действовать в те годы, когда Преображенское и Черкизово вошли в Сталинский район, созданный в 1930 году и названный именем вождя с его личного согласия в ответ на «просьбу трудящихся». Причины этого согласия называют разные: то ли «отец народов» хотел быть поближе к простому народу, то ли хотел подчеркнуть преемственность своих «преобразований» петровским. Так или иначе, имя вождя обязывало, и район стали спешно благоустраивать, но храм не трогали. В нем обрели приют многие святыни из разрушенных церквей, в том числе икона Божией Матери «Целительница» из Алексеевского монастыря. После захвата обновленцами в 1920-е годы многих храмов Москвы и сноса Богоявленского собора в Дорогомилове Преображенская церковь стала кафедральным храмом московских митрополитов, где служил и митрополит Сергий (Страгородский), будущий Патриарх Московский и всея Руси. Во все дни Великой Отечественной войны Преображенская церковь была открыта круглосуточно.
Устоявшая в богоборческие 1920−1930-е годы, церковь на Преображенке нашла свой мученический конец в хрущевскую «оттепель». Ее уничтожение власти объясняли необходимостью именно через то место, где стоит храм, провести линию метрополитена. За этим формальным поводом скрывались иные причины: стремление закрыть приход, разобщить, разъединить людей, вскормленных митрополитом Крутицким и Коломенским Николаем (Ярушевичем).
За дар пастырского слова владыку называли «Златоустом ХХ века». Его отличали глубокая вера, образованность и патриотизм. С февраля 1942 года владыка, тогда еще митрополит Киевский и Галицкий, по поручению патриаршего местоблюстителя управлял Московской епархией. Вместе с митрополитом Московским и Коломенским Сергием (Страгородским) и митрополитом Ленинградским и Новгородским Алексием (Симанским) он был в 1943 году приглашен в Кремль на встречу со Сталиным, в результате которой вновь стало возможным избрание патриарха, были открыты духовные учебные заведения, возвращены многие монастыри и храмы, освобождены из лагерей священнослужители. В 1944 году митрополит Николай был переведен на Крутицкую кафедру, и Преображенская церковь стала его кафедральным собором.
Проповеди архипастыря москвичи передавали из уст в уста, а Преображенский храм стал одним из центров помощи фронтовикам. Когда же в конце 1950-х годов вновь начались гонения на Православие, митрополит Николай произносил в этом храме горячие проповеди в защиту Церкви Христовой, словом своим давая отпор безбожию властей. Владыка Николай, возражая против закрытия сельских церквей, с амвона храма заявлял, что газета «Правда» пишет ложь и хулу на святую Церковь. Хрущев, ненавидевший митрополита Николая, добился отправки его на покой. В декабре 1961 года опальный митрополит скончался от пневмонии. Свидетели вспоминают, что по приказу Хрущева к нему в больницу не пускали священника.
Тем временем власти подбирались и к Преображенскому храму, ибо там было свито крепкое православное гнездо. Прихожане защищали свой храм всеми посильными способами: собирали подписи под прошениями Хрущеву, ходили на прием в высокие инстанции — в ЦК партии и в Моссовет, обещали встать живой стеной перед храмом, просили допустить верующих специалистов в комиссию, где они могли бы предложить рациональные способы укрепления грунта, что позволило бы избежать сноса церкви.
25 мая 1964 года патриарх Алексий I, предчувствуя неумолимость грядущих событий, а также понимавший истинную цель происходящего — уничтожение прихода, направил в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совмине СССР письмо с просьбой сохранить приход и взамен Преображенского храма предоставить иное церковное здание. Патриарх дипломатично предложил властям пойти на такой шаг во избежание провокационной шумихи, которая непременно последовала бы на Западе по поводу ущемления прав верующих в СССР. На Запад действительно просочилась кое-какая информация. За Преображенский храм, говорят, заступился даже знаменитый английский ученый престарелый лорд Бертран Рассел, автор «Истории западной философии», не скрывавший своего атеизма.
Все было бесполезно. Власть отвечала своими мерами — агиткампанией по пропаганде метро и традиционно — ложью. Незадолго до взрыва секретарь райкома заверял народ, что взрыва не будет: расходитесь, граждане! Петр Паламарчук, автор книги «Сорок сороков» утверждал, что это был единственный в хрущевскую эпоху снос действующего храма в Москве. От подобных акций москвичи уже успели отвыкнуть.
В воскресенье 5 июля 1964 года в Преображенском храме прошла последняя литургия. Следующим утром запершихся в церкви прихожан выкуривали дымовыми шашками, а народ пел акафисты, не слушая даже уговоры священника покинуть храм. В ночь на 11 июля, накануне престольного праздника Петра и Павла, церковь была взорвана вместе с колоколами. Взрывали по какой-то особенной технологии, чтобы не разлетались обломки. Очевидцы вспоминали, что «церковь как будто поднялась над землей — и рассыпалась». Люди в слезах брали себе кирпичики на память. Все святыни перенесли в Воскресенскую церковь в Сокольниках, где и теперь можно затеплить свечу перед чудотворной «Целительницей», а иконостас передали в Меншикову башню. Нового храма приходу не предоставили, приписав его к приходу той же Воскресенской церкви в Сокольниках.
Станцию метро устроили чуть подальше, а на месте снесенной церкви в лучших советских традициях разбили сквер. В наше время, когда встал вопрос о восстановлении Преображенского храма, «ценные зеленые насаждения» являются главным препятствием к его воссозданию — довольно цинично для современной Москвы, где деревья вырубаются ради автостоянок.
Идея восстановления Преображенской церкви появилась в 1996 году. Уже в 1999 году была зарегистрирована община Преображенской церкви, и на месте, где стоял храм, установили памятный крест, у которого в престольный праздник служат молебны. Отмечено: храм можно восстановить на прежнем месте, это вполне совместимо с местной линией метрополитена. Эта идея была поддержана патриархом Алексием II и главным архитектором Москвы Александром Кузьминым. Предлагали восстановить храм к 300-летию Петербурга, чтобы отметить его юбилей достойным делом в Москве, на родине основателя северной столицы. Не получилось, хотя чертежи и планы восстановления храма полностью разработаны.
Пока нет и разрешения на восстановление от префектуры Восточного административного округа. Сайт «Москва, которой нет» даже предложил свою акцию, чтобы каждый православный москвич отправил префекту ВАО Н.Н. Евтихиеву (107 076 Москва, Преображенская площадь, 9) письмо с единственным вопросом: «Почему Вы лично против восстановления Преображенского храма?» Также этот сайт берет на себя обязательство в случае восстановления храма высадить взамен каждого утраченного в сквере дерева по пять молодых кедров, лиственниц или даурских сосен.
