 |
| Правая.Ru | Сергей Лебедев | 14.08.2007 |
И в этой связи стоит вернуться к первоисточнику и спокойно разобраться, против чего же на самом деле выступают уважаемые академики?
Против Бога? Нет, таких пассажей в письме не наблюдается. Против религии как таковой? Против Церкви и верующих? Тоже нет: «Мы уважаем чувства верующих и не ставим своей целью борьбу с религией». Заявлению можно верить, поскольку эти люди за слова отвечают — иначе немногого бы стоили их научные достижения.
Если не ударяться в досужие домыслы, а придерживаться текста письма, они — против того, чтобы «в школе изъять любые доказательства, забыть про элементарную логику, полностью выхолостить последние остатки критического мышления и перейти на зазубривание догматов». Они — против того, чтобы «подменить знания, накопленные наукой, верой». Они, наконец — против невежественных пошло-стереотипных трактовок научных теорий: «ни Дарвин, ни его последователи никогда не утверждали, что человек произошел от обезьяны. Утверждалось лишь, что у обезьяны и человека были общие предки».
Мне трудно представить себе разумного и культурного человека, который не согласился бы с этими позициями и не поддержал бы такого протеста. Мнения разумных и культурных людей расходятся «только» в следующем пункте: одни из них связывают означенные выше культурные атавизмы с влиянием религии, тогда как другие, напротив, считают религию источником лучшего, что есть в культуре и человеке.
Авторы письма относятся к первой категории. Почему? Это исчерпывающе объясняется ими в самом письме: «Опыт ученого делает религию совершенно несущественной. Большинство ученых… вообще не думают на эту тему. Они настолько не размышляют о религии, что даже не могут считаться активными атеистами».
Это значит, что фактически, устами своего авторитетного коллеги, академики признают свою некомпетентность в религиозной области, ее не-знание.
И это вполне логично. Ведь человек, совсем не думающий на какую-либо тему, просто «физически» не может быть в этой теме. Она для него чужда, как темный лес, как мертвая зона, как далекая галактика, кажущаяся едва различимым пятнышком на небосводе. Она по определению находится за гранью его понимания и адекватной оценки.
Проще говоря: объем человеческой головы (и даже головы академика) ограничен, и приоритеты склонны заполнять его целиком, вытесняя субъективно менее значимые вещи. «Мы есть то, о чем больше всего думаем» (Дейл Карнеги). То же, о чем мы обычно не думаем, маркируется предельно упрощенными клише и штампами, позволяющими минимально ориентироваться в ситуации. Так реализуется принцип экономии мышления.
Поэтому неудивительно, что опыт знакомства почтенных ученых с религией в данном случае (есть примеры совсем иного соотношения) обратно пропорционален их опыту и знаниям в своей предметной области. Если на одном полюсе — научном — господствует «цветущая сложность», концентрируется вся накопленная человечеством культура и рождаются гениальные идеи, то все, попавшее на другой полюс, сводится к ментальным «примитивам» (В.Д. Глезер). А то, что образ религии, оказавшейся у ученых на этом другом полюсе, имеет «отрицательный знак», вполне объясняется идейным влиянием атеизма, безраздельно господствовавшего в отечественной культуре в годы становления личности и мировоззрения нынешних корифеев российской науки.
Сказанное в решающей степени объясняет то недоверие, которое академики испытывают по отношению к религии и религиозной культуре. И им простительно, поскольку все высокое, просветляющее, «захватывающее дух» содержание этой сферы человеческой жизни осталось за гранью их жизненного мира. И они совершенно честны в своем протесте, поскольку просто не знают такой религии.
В чем же в этой связи состоит миссия верующих — носителей настоящей религии и подлинной, а не вымышленной воинствующими атеистами православной культуры?
Можно гневно «заклеймить» академиков как врагов религии, Церкви и всего святого. Можно иронизировать по поводу наивности каких-то их суждений. Можно, пожав плечами, пренебрежительно отвернуться: «да что они понимают!» Всего этого выплеснуто на авторов письма в избытке, так что хочется поддержать о. Всеволода Чаплина, поспешившего заявить о завершении дискуссии вокруг «письма десяти».
Не хватает другого. Не хватает того, чтобы рассказать — и, главное, показать академикам православную культуру «как она есть». Показать то, что это — не «сумерки просвещения», но, напротив, просветленность и рассудительность, возведенная в культ. Что это не слепая вера фидеизма, но «умная вера», поднимающая человеческий разум на новые высоты. Что это не тоталитарное ограничение человеческой свободы, не аскеза ради аскезы, не отрицание мира, но аскеза поиска и творчества, оплодотворяющая душу и дела. Что это не новое разделение, но единение в высшем духе бескорыстной любви. Что это не клерикализм, но «духовное делание», превозмогающее земное несовершенство.
Но если мы, верующие, едва ли не на каждом шагу подтверждаем мнение своих оппонентов о том, что дух религии — дух нетерпимости, «мракобесия», агрессивности, культурной «убогости» и интеллектуальной нечестности, то кто больше «работает на атеизм»?
И не стоит прикрываться своей «новоначальностью» и ссылаться на то, что «высокая» православная культура у нас в прошлом и в будущем, а мы-де только-только ее возрождаем, сами вчерашние неверующие и потому что с нас взять. Защищаем, мол, как умеем. Да нет. Если назвался православным — будь им. Ибо «пока мы рассуждаем о будущем, оно искалеченным выходит из наших рук в настоящем».
Ведь, по всей логике, если ты православный, ты должен терпеливо и кротко указать заблуждающимся на их ошибки, спокойно-рассудительно изложить свою точку зрения и быть готовым к тому, чтобы простить возможное непонимание и неприятие. И более того — следует смиренно признать и даже подчеркнуть правоту оппонента в тех моментах, где он все же прав. А также, если это имеет место, признать недостаточность своих аргументов там, где их действительно не хватает. И уж вовсе само собой разумеется, что, если соперник в споре гораздо старше по возрасту (а авторы письма многим своим оппонентам годятся в дедушки) и имеет большие заслуги перед обществом (здесь комментарии излишни совершенно), то уважение к нему должно быть особенно подчеркнутым.
Все это — азы православной культуры. Той самой, настоящей, на которую мы уповаем сегодня как на силу, способную духовно возродить Россию. Той самой, урок которой православные верующие призваны преподать всем своим оппонентам, используя для этого любой повод.
В случае с академиками такой повод был. И мы его не использовали.
Хочется надеяться, что это станет уроком хотя бы для нас самих.
