 |
| Слово | Татьяна Шишова | 10.08.2007 |
И недоумевали, с какой стати взрослый человек придает значение всяким детским глупостям. Мало ли что ребенок все рисует коричневой краской? Может, ему так хочется?! Причем тут депрессивное состояние? Да и про ревность навыдумывали с три короба. Ну, забыл Дениска изобразить в рисунке семьи младшего брата. Так малыш всего полгода назад как родился, Денис к нему еще не успел привыкнуть. А тут сразу такие далеко идущие выводы. Лучше бы объяснили, почему мальчик вдруг стал упрямиться, кривляться, спорить по пустякам…
Новое поколение родителей знает о детской психологии гораздо больше, чем предыдущее. Слова «арттерапия», «рисуночные тесты» уже не вызывают у них недоумения или скептической усмешки. Очень многие понимают, что научиться рисовать дошкольнику не менее важно, чем выучить буквы, и с трех-четырех лет водят малышей в изостудию, где с ними занимаются профессиональные художники. Существуют даже специальные школы раннего эстетического развития.
Но тогда почему педагоги и психологи все настойчивей выражают озабоченность, указывая на обедненность фантазии современных детей, на примитивность рисунков, на их монотонность?
Признаться, я даже не подозревала, как худо дело, пока моя выросшая дочь не обнаружила при уборке комнаты папку, которую ей семнадцать лет назад торжественно вручили на утреннике, устроенном в честь окончания детского сада. В этой папке были собраны ее детсадовские «художества», бережно сохраненные воспитательницами и отданные нам на память. Тогда каждый ребенок получил такой подарок, ценность которого он смог осознать лишь много лет спустя.
«Как я, оказывается, хорошо рисовала! Не то, что твои дети, — изумилась Кристина, подразумевая под „моими детьми“ тех, с которыми я провожу психокоррекционные занятия. — Смотри, вот здесь мне было три года. А здесь четыре. Разве твои так нарисуют? А ведь я не отличалась особыми способностями. У нас в группе были ребята, которые рисовали гораздо лучше».
Я посмотрела и не поверила. Три года? Не может быть. Когда ко мне на консультацию приводят трехлеток, я им обычно даже не предлагаю порисовать, понимая, что скорее всего это будут просто «каляки-маляки». А если кому-нибудь особо развитому и предлагаю, то почти никогда не задаю тему, говорю: «Нарисуй что хочешь». Но на рисунках стояли даты, поэтому сомнения были неуместны. Я принесла работы «моих детей» и положила рядом с Кристиниными. Что тут скажешь? Это надо видеть. Из рисунков, сделанных дошкольниками, мы не нашли практически ни одного, сопоставимого даже с простенькой ее картинкой. Она так изображала людей или животных года в два. «Палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек…» Школьники рисовали, конечно, уже не так примитивно (и то не все!), но ведь им было на несколько лет больше. А в детском возрасте даже полгода — это, по выражению одного грибоедовского героя, «дистанция огромного размера». Как раз неделю назад я брала интервью у известного детского психиатра проф. Г. В. Козловской. Мы с ней беседовали о задержках психического развития, рост которых наблюдается врачами в последние годы. Вот и наглядное подтверждение ее слов… Еще раз подчеркну, что в Кристинкином садике с ребятами занимались самые обыкновенные воспитательницы, а вовсе не художники. Детей никто там не обучал ни композиции, ни подбору цветовой гаммы, ни применению различных техник, как делают сейчас во многих студиях, а лишь следили за тем, чтобы было аккуратно и по заданию.
Но, пожалуй, больше всего меня поразило разнообразие тем и обилие подробностей. Очень часто воспитатели — то ли чтобы не ломать себе голову, то ли развивая таким образом творческие способности — поручали детям самим придумать, что они будут рисовать на сей раз. Мы на консультации тоже «заказываем» пару рисунков на определенную тему и один — на свободную. Но довольно редко (опять-таки, обычно уже в весьма солидном школьном возрасте, лет в 10−12), получаем какие-то более или менее интересные сюжетные картинки. Гораздо чаще это бывает некий предмет или фигура. Мальчики рисуют роботов, танки, оружие. Девочки — принцесс, зверюшек, птиц, домики, цветы. Окружающий мир если и нарисован, то очень бедно и схематично: травка, деревце или грибок. Рисунки по большей части контурные, а если и раскрашены, то наспех, тяп-ляп. Скорее, тут не сам мир, а символ окружающего мира. Разве можно сравнить это убожество с тем, сколько выдумки, наблюдательности и реальных познаний о жизни отражалось в рисунках дошколят предыдущего поколения? А какое многотемье было! Чувствовалось, что ребенку все интересно, все привлекает его внимание. Тут и космонавты, и пограничники, и герои любимых сказок, и дед Мороз со Снегурочкой, и зимний лес, и прогулка под дождем, и катание на санках, и неваляшка с Чебурашкой. Вот две девочки коротают вечер дома. Почему вечер? Да потому что под потолком горит люстра. А на то, что дело происходит зимой, указывает масса снежинок на окнах. Одна девочка сидит на стуле, держа в руках книжку, другая стоит у стола. На столе цветастая скатерть. На полу — разноцветный половичок. Учтено все до мельчайших деталей, до пуговок на платье и помпончиков на домашних тапочках. Все ясно без объяснений; бережно, с любовью раскрашено.
А вот другая картинка: красавица с голубыми волосами (наверно, Мальвина) стоит на дорожке, ведущей к дому. Перед домом — фонтан, брызги которого летят на траву. Дом с крылечком, окна со ставнями, рядом дерево, по небу летит птичка, в траве ползет ежик, чуть поодаль, возле других деревьев цветут колокольчики и ландыши, алеет земляника. Нарисовано, конечно, наивно, по-детски, но ведь и автору всего пять лет. По старым временам, рисунок обычный, ничего особенного, а по нынешним — настоящий шедевр.
ПОЧЕМУ ЭТО ЗАДЕРЖКА РАЗВИТИЯ?
«Ваше сравнение неправомерно! — возмутится какой-нибудь дотошный читатель. — Одно дело — рисунки больных детей, и другое — здоровых».Конечно, на это нужно сделать поправку. К психологам действительно приводят детей с некоторыми отклонениями от нормы. Но те дети, с которыми работаем мы, не являются пациентами психиатрических клиник. Они посещают детский сад, учатся в обычных (а то и элитарных!) школах, у них не нарушен интеллект. Таких детей сейчас множество — трудноуправляемых, возбудимых, со страхами. Короче, нервных. Но ведь и раньше дети бывали нервными. Мой старший сын, например, детстве был очень плаксив, часто закатывал истерики. А рисовал лучше Кристины. Так что дело, думаю, не в невротизации — творческие люди, наоборот, сплошь и рядом невротики — а чем-то другом: в отсутствии интереса к миру, в убогости представлений о нем. О чем-то (например, о динозаврах или о компьютерах) современные дети знают даже чересчур много, но это как бы знания узкого специалиста. Однако по-настоящему хорошим узкий специалист бывает тогда, когда сначала он получит достаточно широкое фундаментальное образование и лишь потом выбирает специализацию. Если же перешагнуть через первую ступень и сразу «специализироваться», то так и останешься невеждой, толком ни в чем, даже в своей узкой специальности разбираться не будешь.
Вот и личность человека правильно, гармонично формируется лишь тогда, когда сперва заложен прочный фундамент, который без интенсивного освоения окружающего мира, увы, не закладывается. Память, внимание, воля, мышление развиваются у ребенка постепенно, и занятие рисованием очень помогает развитию этих функций. Ребенок рисует не с натуры, а по памяти. Такое рисование, по словам психологов, требует очень ясного представления, упорного припоминания и сложного сопоставления определенных движений. Чем подробней будут рисунки ребенка, тем большую тренировку получит память. А параллельно будут развиваться усидчивость, вдумчивость, способность к анализу, внутренняя дисциплина — качества, совершенно необходимые для успешной учебы и дальнейшей творческой самореализации.
Еще в начале XX века специалисты, изучавшие «душевную жизнь детей» — так тогда называли детскую психологию — заметили: дети, в основном, рисуют то, что представляет для них интерес, воспроизводя образы, которые им хорошо известны.
Если дать ребенку возможность рисовать то, что ему хочется, то в рисунках будет много повторений. Следовательно, чем больше тем, сюжетов, образов, тем шире кругозор ребенка, тем лучше он развивается интеллектуально и эмоционально. Отгораживание от мира, зацикленность на чем-то одном может свидетельствовать о нарушении развития или даже быть симптомами серьезных психических отклонений. Но к сожалению, многих родителей сейчас не настораживает монотонность детского творчества. Они считают, что ребенок просто ничего другого рисовать не умеет, и начинают волноваться только, если он упорно рисует драки или что-то шизофренически-странное: бесконечные туннели, лабиринты, таинственные иероглифы, железные дороги, ведущие в никуда…
КСТАТИ О ДРАКАХ
Нельзя сказать, что военная тематика не присутствовала в рисунках предыдущих поколений. Скорее, наоборот, она была еще более популярной. По крайней мере, у меня сейчас родители частенько спрашивают, нормально ли, что их сынишка обожает рисовать былинных богатырей или солдат времен Великой Отечественной войны. А уж если девочка вдруг начнет проявлять подобные интересы, ее могут и к психиатру повести, не то, что к психологу. Моя же дочка рисовала и солдат с автоматом, и пограничника с собакой, и моряков, и летчиков-космонавтов, и это ни у кого не вызывало тревоги. В садике детям с малолетства старались привить уважение к армии, а она вдобавок росла со старшими братьями, которым, естественно, подражала. (Конечно, если бы Кристина рисовала ТОЛЬКО военных, мы бы насторожились, но поскольку большинство рисунков у нее было нормальных «девичьих», то мы и не волновались.)Но вот что интересно: даже в самой «милитаристской» ее картине не чувствовалось агрессивности. Солдат держал оружие, но смотрел на людей с дружелюбной улыбкой, всем своим видом показывая, что он хороший друг, надежный защитник. В мальчишечьих рисунках было, наверное, побольше динамики, но это все равно была энергия добра, а не энергия злобы. Сейчас же рисунки многих малышей прямо-таки пышут агрессией: сплошные острые углы, шипы, когти, оскаленные зубы, драки, взрывы, смерть.
СТРАШИЛКА УЖЕ НЕ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В СМЕШИЛКУ
Когда в середине 90-х доктор психологических наук Вера Васильевна Абраменкова заговорила о пагубном влиянии экрана на детское сознание, иллюстрируя свои рассуждения множеством рисунков юных американцев и их российских сверстников, многие (в том числе мы) ужасались, но спешили утешить себя: дескать, НАМ до НИХ еще далеко… Увы! Все происходит куда стремительней, чем можно было предположить.Работая с детскими страхами, мы, в частности, стараемся найти в пугающих образах нечто смешное, чтобы снизить накал ужаса и дискредитировать «страшилку». Для этого всегда было очень удобно опираться на рисунки самих же детей, поскольку дошкольники нмогли изобразить чего-нибудь действительно страшного. В их картинках всегда была какая-то милота, и мы без труда находили в сказочных злодеях забавные черты.
Теперь сплошь и рядом приносят таких чудищ, что берет оторопь. При всем желании там ничего смешного найти нельзя.
Похоже, от рисования «страшилок» скоро придется отказаться, чтобы не пугать детей еще пуще. Явно прослеживается и другая тенденция: образы детских рисунков становятся все более демоническими. Нет, слава Богу, пока еще дети редко рисуют чертей. (Как вы помните, они рисуют, в основном, то, что им нравится. А бесы пока не сделались их любимыми героями, хотя, наверное, могут сделаться под влиянием «гаррипоттеровских» тенденций в детской литературе и искусстве. Стали же любимцами многих «проблемных» ребят отрицательные сказочные персонажи, которые пятнадцать лет назад однозначно вызывали у дошкольников — даже у самых «наипроблемнейших»! — негодование, а вовсе не восторг и желание подражать, как сейчас.)
Однако влияние темной мистики прослеживается в рисунках все отчетливей. Причем не только на сюжетно-тематическом, но и на стилистическом уровне. Мало того, что воображением иных детей прочно завладевают привидения, вампиры, ведьмы, колдуны, зомби, «белые» и «черные» маги, так еще и нарисованы они бывают как-то совсем не по-детски. В них много странного, завораживающего и одновременно пугающего символизма. Линии, цвета, общее впечатление от рисунка — все какое-то необычное и в то же время стереотипное, лишенное индивидуальности. Словно кто-то водит рукой ребенка. Дети, увлекающиеся подобными картинками, практически всегда обожают западные мультфильмы и компьютерные игры, откуда и черпают вдохновляющие их образы. А в этой кино- и компьютерной продукции, как показывают новейшие исследования психологов, в свою очередь нередко воспроизводится стилистика и символика оккультных или даже откровенно сатаниниских сект. Естественно, подобные увлечения не проходят даром для хрупкой психики ребенка: такие дети практически всегда страдают расстройством поведения, которое вполне может перерасти и в более серьезные психические проблемы, если родители вовремя не переключат своих чад на здоровые и безопасные занятия.
ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА
И еще очень интересную особенность подметила я, сравнивая рисунки детей «старого» и «нового» поколений. Раньше людей гораздо чаще изображали за какими-то занятиями. Причем и здесь даже совсем маленькие дети проявляли недюжинную изобретательность. Люди на рисунках пяти-шестилетней Кристины пасут лошадей, собирают цветы, пляшут с бубном, играют на гармошке, идут первого сентября в школу, рисуют, стоя за мольбертом, натюрморты, гуляют под дождем, катаются на санках. На одной картинке трое ребятишек возделывают школьный сад, причем у каждого свое занятие: один мальчик копает лопатой землю, другой принес саженец березки, а девочка держит в руках лейку. То есть, каждый при деле, и каждое из этих дел достойно внимания и уважения.На множестве рисунков из моей профессиональной коллекции люди, в основном, «стоят столбом», ничем не занимаясь. Если попросить ребят постарше (11−14 лет) изобразить родных или одноклассников в процессе какой-нибудь деятельности, далеко не все справятся с заданием. Немалая часть откажется, сославшись на неумение. Перед дошкольниками я такой задачи и вовсе не ставлю, чтобы окончательно не расхолодить. Какое там изображение деятельности, если даже «палка-палка-огуречик» — и то зачастую на пределе возможностей! Ну, а те из школьников, кто соглашается нарисовать семью или одноклассников «не в виде портрета, а в виде жанровой картины, изобразив кто что делает» (так формулируется задание), в основном, выбирают одинаковые сюжеты: брат сидит за компьютером, папа лежит на диване или смотрит телевизор, мама стоит у плиты. Конечно, из этого можно сделать вывод о характерных занятиях членов семьи, однако, согласитесь, любой из них в течение дня делает на глазах у автора картины еще множество других вещей. Так что напрашивается следующий вывод, тоже неутешительный: о стандартизации мышления «новых» детей и, соответственно, об их низком творческом потенциале. Им неинтересно напрягаться, искать нестандартные решения. Куда проще скользить по поверхности, а стремление к оригинальности насыщать за счет кривлянья, подражания нелепой моде и прочим, в сущности, тоже стандартным занятиям, на которые масс-культура нацеливает подростков и молодежь.
Но, может быть, неважно, как дети рисуют людей? В конце концов, какая разница, аккуратно прорисован человек или тяп-ляп, занят он чем-нибудь или нет. Мы же не в художники их готовим.
На самом деле разница есть, причем весьма существенная. И дело тут не только в развитии памяти, фантазии и прочего, о чем говорилось выше, а в формировании отношения к миру и людям, в социализации ребенка. В последние годы наблюдается не только рост задержек психического развития, но и учащение случаев раннего детского аутизма (РДА), серьезного психического заболевания, одним из главных симптомов которого является нарушение контактности ребенка, его погруженность в себя, отгороженность от окружающих. А есть так называемая «вторичная аутизация», развивающаяся у изначально здоровых детей под влиянием неблагоприятных факторов. Например, пережитых психических травм. Причем маленькому ребенку такую травму может нанести как некое реальное событие (автомобильная авария, пожар, госпитализация, разлука с мамой) — так и запредельные для его хрупкой психики впечатления, которые он получает, смотря агрессивные, страшные западные мультфильмы и боевики. Развитию аутизации также способствует чрезмерное увлечение компьютерными играми. Короче говоря, детей с аутистическими чертами сейчас достаточно много.
Поэтому обеднение образа человека в детских рисунках, отсутствие интереса к людям и их занятиям — весьма тревожные звоночки, на которые родители обязательно должны реагировать. Ведь нормальному ребенку все интересно. Он, наоборот, внимательно наблюдает за окружающими людьми, как маленькая обезьянка, подражает их поведению, манерам, привычками, подмечая любые мелочи. Чем старше становится человечек, тем больше тянется к людям, и это, естественно, отражается в его играх и рисунках. А дети-аутисты и шизофреники часто наотрез отказываются рисовать людей и даже могут пугаться кукол. Да-да! К нам на психокоррекционные занятия попадали шести-восьмилетние дети, которые панически боялись взять в руки тряпичную куклу при том, что плюшевый мишка или заяц никакого страха у них не вызывали. Небрежные, примитивные изображения людей характерны и для детей с диагнозом «гиперактивность». Сейчас таких тоже великое множество. Им трудно сосредоточиться, они не могут и не любят доводить дело до конца и, уж тем более, проявлять тщательность в деталях. В общении гиперактивные дети весьма поверхностны. Отношения с окружающими у них часто не клеятся не только из-за их импульсивности и гневных «выбросов», но и из-за того, что они людьми по-настоящему не интересуются, хотя выглядят общительными.
Творчество всегда в той или иной степени отражает внутренний мир человека. Особенно детское, в нем вообще все как на ладони. Бездеятельность героев детских рисунков ярко свидетельствует о падении престижа труда. Престижны развлечения, а вовсе не труд. Если раньше уже четырех-пятилетний ребенок задумывался, кем он хочет стать (моя сестра в два (!) года говорила: «Трактористом»), то теперь этот вопрос ставит в тупик многих подростков. Но не потому, что они мучительно перебирают варианты, а потому, что никогда об этом не задумывались. Зачем? У них ведь есть занятия поинтересней.
Например, компьютерные игры, о которых они будут вам рассказывать долго и с большим удовольствием.
А что означает общее падение престижа труда для жизни конкретного ребенка? — Да то, что он растет лентяем и потребителем. Сколько взрослых сетует сейчас на то, что их чадо мается, не зная чем себя занять, не имеет никаких интересов, кроме компьютера и телевизора, не желает ни учиться, ни помогать по дому, ни заниматься в кружках. Конечно, и раньше такое бывало, но совершенно в иных масштабах и пропорциях.
МАМА, ПАПА, Я — СЧАСТЛИВАЯ СЕМЬЯ
Самый распространенный рисуночный тест для детей — это рисунок семьи. По тому, кто и как изображен, можно сказать довольно много и о семейных взаимоотношениях, и о восприятии ребенком родственников. С виду хрупкая, худенькая, но властная мама будет на рисунке одного роста с папой. (А то и выше него!) Наиболее значимого человека ребенок обычно рисует первым, прорисовывает его более тщательно и детализированно, чем остальных. В процессе рисования он может еще и еще раз возвращаться к этой фигуре, подправляя ее, дополняя какими-то подробностями.Не случайно и расположение фигур на листе бумаги. Отптимальным считается вариант, когда семья нарисована в полном составе, все держатся за руки или заняты одним делом. Психологи считают это признаком сплоченности, включения ребенка в семейную ситуацию. По вполне понятным причинам «проблемные» дети редко радуют нас такими рисунками. Гораздо чаще члены семьи на рисунке бывают разобщены. Сейчас дети редко рисуют семью, собравшуюся за столом. Если попросишь нарисовать членов семьи в действии, то каждый, как правило, занимается чем-то своим. Большое расстояние между родственниками или отгороженность друг от друга какими-то предметами (например, папа закрывается от всех газетой) — яркие признаки отчуждения. Особо неприятные персонажи помещаются в рамку или рисуются в отдалении от остальных.
За все годы работы я ни разу не столкнулась с тем, что ребенок действительно кого-то забыл нарисовать. Как правило, это проявление ревности, конфликтных взаимоотношений. А иногда ребенок так обходится с тем членом семьи, который смотрит на него как на пустое место. Год назад ко мне пришла женщина с девятилетним мальчиком, который почти с рождения жил под одной крышей с отчимом, но в рисунок семьи его не включил. Выяснилось, что отчим практически не общался с ребенком. Ни о каких совместных играх и занятиях, естественно, речи не шло. Они могли по неделям не перемолвиться ни словом. А в тех редких случаях, когда у «дяди Коли» вдруг возникала необходимость обратиться к ребенку, он предпочитал делать это через жену («скажи ему», «спроси у него» и т. п.).
А бывает, что на рисунке семьи фигурируют родственники, не живущие с ребенком, или даже вымышленные персонажи. Так, пятилетняя Ксюша, имея в реальности всего одну младшую сестру, всегда изображала еще хотя бы парочку братиков или сестричек, чем ставила своих родителей в тупик, поскольку никаких особо теплых родственных чувств к сестренке она не проявляла. «Она такая эгоистка, ей и с одной малышкой-то тяжело примириться. Как объяснить это упорное рисование кучи мал-мала-меньше?» — удивлялись родители. А на самом деле «эгоистке» очень хотелось быть опекающим лидером, только вот эгоизм сильно мешал. Поэтому Ксюша воплощала свои мечты в рисунках, а в жизни постоянно жадничала, ревновала, пыталась оттеснить соперницу-сестру.
С другой стороны, в подобных рисунках подчас выражается потребность ребенка в большем количестве близких людей или в более близких эмоциональных контактах с окружающими.
Не редкость случаи, когда отец давно ушел из семьи (или вообще в ней не фигурировал), а ребенок упорно его изображает. Так ведут себя и гордые дети, которые скрывают, что у них нет отца, и те, для кого разлука с отцом — настоящая трагедия. Причем многие переживают эту трагедию молча. Для матери, считавшей, что ребенку все равно и даже изумлявшейся его равнодушию к «проблеме папы», такой рисунок становится горьким открытием.
Когда ребенок рисует всех, кроме себя, это говорит о его низкой самооценке и об отсутствии чувства общности с семьей. Про таких детей можно сказать, как сказал про Татьяну А.С.Пушкин: «Она в семье своей родной казалась девочкой чужой».
Если же в ответ на задание нарисовать семью ребенок нарисует только себя, трактовка будет зависеть от того, как он это сделает. Крупное изображение (подчас во весь лист), обилие аксессуаров, бантиков, цветов и прочих «украшательств» может свидетельствовать об эгоцентризме и, возможно, об истероидных чертах характера. Маленькая фигурка обычно говорит о тревожности ребенка, о том, что он чувствует себя отверженным, нелюбимым, несчастным. Иногда, по наблюдениям психологов, такой рисунок может указывать и на аутистические тенденции.
