 |
| Татьянин день | Юлиана Годик | 08.08.2007 |
Командировка в Белогорье
В Белогорье праздник: село Ракитное отмечало память преподобного Серафима Саровского Чудотворца и молилось о прославлении архимандрита Серафима (Тяпочкина), «последнего» старца, как часто его именуют те, кому довелось быть с ним знакомым лично и молитвенно. Корреспонденту «Татьяниного дня» в числе многих других представителей СМИ довелось принять участие в торжествах.Нынешний настоятель Николаевского сельского храма, отец Николай Германский, щедро принимал гостей. Традиционно православные торжества не могут уместиться в один день, поэтому праздник начался накануне памяти преподобного. Скамейка у могилки архимандрита уже не пустовала. Люди приходили молиться, поздравить праведника с наступающими именинами. Огромный рекламный щит сообщал о двойном юбилее: 175-летии основания Свято-Никольского Храма и 25-летии со дня преставления архимандрита Серафима (Тяпочкина).
Отец Николай подготовил к изданию газету с историей храма, села — бывшего имения князей Юсуповых — ну, и конечно, месточтимого святого Серафима, с которого началось православное «Возрождение» села Ракитного. «Пришел счет за печать, — восклицал отец Николай, — я — звонить с вопросом, что так дорого? А потом глянул… Ну просто произведение искусства, а не газета. Может, кто из наших местных откликнется теперь на такую красоту…»
Селяне приглашались в местный дом культуры принять участие в круглом столе «Идеал святости в современном мире», первом мероприятии из праздничного списка.
«Рыцари» круглого стола
Круглые столы и конференции зачастую невозможны без некоторой протокольности и официозности. Иногда это служит помехой для живого разговора, требующего не только формального внимания, но и души, и сердца. Иногда вносит порядок в броуновское движение ораторов и их мыслей. В нашем случае упорядоченность радовала уже в названии: идеал и святость — это все про жизненный гений отца Серафима (Тяпочкина), а современный мир — про нас.Зал был наполнен. Для такого рода мероприятий наполнен весьма хорошо. Программа началась с десятиминутного фильма о старце Серафиме. Публика притихла и с некоторой тревогой взирала на экран. Надо отдать должное режиссеру: подбор кадров кинохроники, выразительные песнопения, фотографии, проникновенный рассказ о нелегком пути исповедника в советское время, — все «по чину».
После фильма — доклады гостей. Открыл встречу сам отец Николай: «Внешние формы жизни меняются, а желание любить и быть любимым было и есть всегда… Там, где теряется Любовь, произрастает страх…» Его доклад, вдохновенное Слово о Любви, — попытка «поведать о невыразимом» тому, кто, возможно, еще никогда и не слышал священнической проповеди. Да и разве можно говорить об отце Серафиме иначе?
Правда, уже на третьем докладчике энтузиазм зрителей значительно поиссяк. Некоторые покидали свои места. Трудно неподготовленному сознанию воспринимать академично излагаемую информацию о росте числа публикаций, посвященных архимандриту Серафиму, в церковной прессе за последние 5 лет. Терпеливые — дождались выступления столичного протоиерея Максима Козлова, поведавшего о смысле объединения Церквей и об опасностях введения «Основ православной культуры в школе».
Из уст «ракитинских» докладчиков звучали теплые и ставшие, к сожалению, уже привычными для таких мероприятий слова о важности нравственного воспитания, о том, как Церковь помогает современному человеку оставаться человеком. Даже несмотря на всю «ритуальность» подобных речей, радует уже то, что в Ракитном находятся люди, готовые озвучить эту позицию с кафедры.
Кто хотел и мог — дождался финальной части, когда девушки из белгородской вокальной студии начали выступление. Конферансье объявлял в микрофон: «Для вас поет искренне верующая православная христианка Аня», — и зазвучала песнь о маме, потом «с верой и любовью на сцене Надя» поведала о большой любви. Юные дарования очень старались, но очевидно адекватный язык искусства светского, но тематически и содержательно близкого церковному сознанию, нам всем еще предстоит найти. (Намного более ярким оказался ансамбль народной песни, порадовавший гостей на следующий день забористыми южнорусскими напевами и разухабисто-цветными белгородскими костюмами.)
Президиум круглого стола
Однако все состоялось. Проведение таких встреч подтверждает, что в Церкви есть жизнь, мысль, и даже организаторский задор. Вероятно, подобная проповедь Православия вряд ли предполагает массовый отклик. Вероятно, подобная форма беседы вряд ли вообще позволяет проповеди быть полноценной, скорее она напоминает официальную встречу, но можно ли публично говорить об «идеале святости в современном мире» как-то иначе?
Исследовательница архивов
Преподаватель Свято-Тихоновского университета Инна Геннадьевна Менькова говорила о ссылке отца Серафима. Инна Геннадьевна занимается составлением жизнеописаний новомучеников и помогает собирать материал и в деле архимандрита. «Мы приезжали к батюшке в Ракитное лет 30 назад, — делилась она, — сейчас здесь все совсемНынешний церковный двор очень благолепен. В центре — «дом милосердия» для работы с детишками в воскресной школе. Газоны, лавочки, фонтан. В домике причта рядом с храмом святителя Николая — келья отца Серафима: маленькая и низковатая комнатка с иконами, кроватью и даже чемоданчиком старца, с которым он вернулся из ссылки. Здесь хочется остаться, посидеть и послушать беззвучно качающиеся тополя за окном.
— Пойдемте чай пить, — зовет отец Николай. Все собираются в соседней комнате за бутербродами, темный отвар разливается в «разнокалиберные» кружки.
— Я в этой келейке 10 лет прожил, — заводит беседу настоятель.
— Страшно здесь было, — откликается Инна Геннадьевна. — Столько людей приезжало беснующихся, батюшка за них молился. Многие исцелялись.
С участниками круглого стола и гостями отца Николая Инна Геннадьевна делилась результатами своих исследований: «Все говорят, что архивы открывают, а ведь нам, наоборот, оставляют все меньше и меньше пространства для поиска». До сих пор не найдено уголовное дело священника Дмитирия Тяпочкина (так звали подвижника до пострига). Из-за отсутствия дела, а значит и протоколов его допросов, отлагается канонизация.
Однако удалось получить несколько ссылочных писем из архива ФСБ. Письмо Ворошилову из Красноярска, где ссыльный священник, вынужденный влачить жалкое существование обращается с просьбой о помощи. Немощному отцу Дмитрию трудно было найти работу и средства к существованию: «Дорогой Климент Ефремович,<…> прошу вас помочь мне обеспечить себя хоть какой-то работой по силам, дабы я мог служить на благо нашему Отечеству, либо направить меня на другое место поселения, где такая бы работа нашлась», — писал он. Случалось и так, что ссыльные от отсутствия минимального пропитания ели кору и траву. «Если бы не посылки, иногда доходившие от родных, — признавался потом отец Серафим, — я бы, наверное, умер».
«Он умел и учил противостоять источнику зла, — продолжала Инна Геннадьевна, — а не злым людям. Смирялся «под руку Божию». За 7 лет ссылки проявил настолько смиренный нрав, что ему скостили срок на 69 дней, вручили диплом «стахановца» за примерное поведение».
-Инна Геннадьевна, — просил отец Николай, — давайте держать друг друга в курсе… ведь каждый день нас приближает вовсе не к рождению, скорее наоборот…
-Будем продолжать искать, — кивала она, — главное не отчаиваться. Знаете, как бывает, несколько раз шлешь один и тот же запрос, пять отказов, на шестой — попадается более радивый исполнитель и находится то, что нужно.
— Процесс подготовки к канонизации идет уже около десяти лет. Наверное, — пожимал плечами отец Николай, — мы сами еще не готовы к этому, должны пройти испытание веры, чтобы научиться ценить праведника. Ведь сколько ныне канонизированных новомучеников практически никем не почитаемых… Это прискорбно.
Досточтимый владыка и рукотворный памятник
Следующее утро начиналось Литургией архиерейским чином. «Хоть и не в первый раз, а волнуюсь, как малый ребенок, — сокрушался настоятель. — Ну, ничего, даст Бог, все будет хорошо». Правда, отцу Николаю случилось понервничать. В подготовительной суете забыли позвонить и подтвердить приезд хора из Белгорода для служения с владыкой. Ракитинские клирошане были мобилизованы буквально за час до начала службы. «Батюшка, — сокрушалась регент Елена, — мы не споем!» «Что делать, Ленка, выбора-то нет!». Тайнообразующе все устроилось: нашелся опытный певчий, помогший хору в шторме архиерейской Литургии; и они спели, не пошли ко дну.Слова классика о том, что «в церкви было так тесно, так тесно, что яблоку некуда было упасть, но приехал губернатор, и место таки нашлось» как нельзя более точно подходят для описания происходящего в день памяти преподобного Серафима в селе Ракитное 2007 года. И можно было, словно чеховскому «студенту», почувствовать, что время как будто застыло, что, как и сто лет назад, в храме опять прозвучали слова: «Сие есть тело Мое…, и сия есть кровь Моя, яже за вы и за многия… во оставление грехов».
Спев панихиду после службы на могилке отца Серафима, владыка Иоанн, архиепископ Белгородский и Старооскольский, в изумрудном облачении с шелковыми павлинами на локтях, в сопровождении губернатора области Е.С. Савченко прошествовал на бордовый ковер, расстеленный перед статуей под белой пеленой. Их ждал одинокий микрофон, «вооруженные» телевизионные операторы и пестрые, на все лады галдящие «платочки» с букетами цветов в руках. Начиналась церемония открытия памятника архимандриту Серафиму (Тяпочкину).
«Вообще, конечно, скульптура — это западная традиция, но памятник вышел на удивление хорошим», — шептались гости. Его изготовил малоизвестный скульптор с Украины, очень хорошо удалось ему передать выражение глаз. Маленькая фигурка задумчиво улыбающегося старца с двумя наперсными крестами, сидящего на камне с надписью «Пребывающий в Боге, в Любви пребывает. Св. евангелист Иоанн».
«Одиночество — бич нашего времени, — грянул владыка в микрофон после администраторских поздравлений, — люди все больше уходят в себя, в уныние и отчаяние, не хватает источников чистой воды, которые бы могли смыть с нас напасть уныния, безразличия и отягощенности жизнью.
Отец Серафим был источником особой молитвенной помощи, мог освободить человека от пленения греховным страстям и делал это с любовью. Он мог сказать лишь два слова и человек, духовно обновленный, жил десятилетиями, вспоминая эти слова…
Самый главный успех человеческой жизни — узнать, что есть воля Божья о нас и исполнить эту волю. В этом преуспел приснопамятный Серафим, пройдя через жесточайшие испытания, он не потерял чувство благодарности к Богу и людям. Не потерял, а преумножил тот дар Любви, который дается каждому человеку, приходящему в этот мир.
Верю, что в скором времени мы пропоем ему уже не вечную память, а величание как святому покровителю Ракитянской земли и всей России».
И величание зазвучало. И хотя мы пели его небесному покровителю архимандрита, Серафиму чудотворцу Саровскому, всем было очевидно, насколько родственны эти две личности, два гения непревзойденного доверия Богу, два источника утешения и радости.
Позже владыка Иоанн поведал, что его духовный наставник был другом архимандрита Серафима и они взаимообразно исповедовались друг у друга. «Меня всегда удивляло, — говорил архиерей, — что у них не было никакого озлобления, обиды на этот мир за то, что пробыли столько времени в лагерях, даже называли их курортами. И это была не просто ирония. Они ведь оздоравливали там свой дух, проходя через испытания. Для меня это пример того, как надо преодолевать трудности в жизни». На вопрос, где предпочитает отдыхать владыка, он ответил, что лучше всего «на Родине в Сибири, на Байкале, где много красивейших мест, которые напоминают о величии Творца».
«Мы жили здесь столько лет и не догадывались, что рядом — святой человек, такой праведник, — сожалела пожилая селянка, пришедшая на открытие памятника, — бывала в нашем храме раз в году: куличи святить. Приходила и оглядывалась: заметят или не заметят райкомовские работники, поставленные в Церкви следить за посетителями: кто, сколько раз, что делает. А к нему, оказывается, все ехали и ехали люди со всей страны».
Последний старец
Те, кто видели отца Серафима живым, обязательно вспоминают его проповеди, говорят, что когда говорил — плакал и все плакали вместе с ним. Некоторые из его слов сохранились и были опубликованы и, конечно, озвучены в праздничные дни:«Ох, если бы я мог поделиться той радостью, покоем души, которую черпаю в Литургии.
Покой души — какое счастье для человека. Что может быть в жизни нашей дороже этого покоя?! Можно иметь полное жизненное довольство, можно иметь в пользовании все удобства жизни, все блага мира сего, можно считать себя счастливым в семейной и общественной жизни, но если на душе не будет покоя, то, увы, счастье наше будет далеко не совершенным. Можно ли назвать счастьем то, что временно и скоропреходяще? Сегодня мы в славе и почете, а завтра можем быть в презрении и поношении. Сегодня кричим „осанна“, а завтра — „распни“, сегодня мы в силе и здравии, завтра — в немощах и болезнях, сегодня мы живем, а завтра
пелена смерти может затянуть наши глаза и гроб станет последним достоянием здесь, на земле. Так призрачно, так суетно то, что в мирском понимании принято называть счастьем. Не к такому счастью зовет нас Христос. <…> Ища этого покоя для души, и мы, уже измученные, исстрадавшиеся и усталые на жизненном пути, пойдем ко Христу. Он согреет нас своей любовью. Он утешит нас. Он простит все наши вины пред Ним, Он забудет оскорбления, какие так часто мы наносим Ему, Он вернет нам Свое благоволение, и в лоне бесконечной любви мы обрящем покой душам нашим. Аминь».
Это лишь начало рассказа о том явлении святости, которое до конца нами не познано и не понято, но которое происходило на земле святого Белогорья. Силами отца Николая и многих его соратников готовятся к изданию книги, собираются воспоминания, утверждается память о праведнике.
