 |
| Новые Известия | Михаил Поздняев | 07.08.2007 |
Документальное подтверждение того, что на Бутовском полигоне проводились массовые расстрелы, было получено лишь в 1991 году. Тогда в архивах обнаружились одиннадцать томов дел с предписаниями и актами о приведении в исполнение в Бутове расстрельных приговоров. Выяснилось: только с 8 августа 1937 года по 19 октября 1938-го здесь казнили 20 765 человек. На самом деле в бутовской земле покоится в несколько раз больше жертв репрессий, и вряд ли когда-нибудь удастся узнать все имена.
К 70-летию начала массовых расстрелов на полигоне был приурочен Крестный ход, маршрут которого пролегал сначала по Белому морю, а затем по рекам и каналам Русского Севера. Баржа в сопровождении пассажирского корабля везла в столицу крест высотой более 12 метров. Его изготовили в Соловецком Спасо-Преображенском монастыре по старинным образцам из сибирского кедра. Таким образом, он символически связал «две русские Голгофы» — Соловки, где раскручивалось в 20-х зловещее «красное колесо» (в стенах разгромленной обители размещался лагерь особого назначения), и Бутово, где репрессии достигли пика. Однако и весь двухнедельный путь пролегал по местам, густо орошенным кровью заключенных и усеянным их костями. На строительстве канала имени Москвы работали 2 миллиона человек, Беломоро-Балтийский канал рыли еще несколько миллионов. Единственными орудиями труда были кирка да тачка. От создания Беломоро-Балтийского исправительно-трудового лагеря до сдачи в эксплуатацию канала протяженностью 227 километров, с 19 шлюзами, большим числом плотин и дамб, прошло всего-навсего два года. Многие выжившие беломоро-балтийцы в порядке «поощрения за доблестный труд» были откомандированы рыть канал имени Москвы — тоже не короткий, почти в 130 километров. А оттуда путь уцелевших инженеров, архитекторов и строителей лежал прямиком в Бутово.
Там в полукилометровых рвах лежат угодившие под «красное колесо» председатель второй Государственной думы Головин, московский генерал-губернатор Джунковский, один из первых русских летчиков Данилевский, ученые, военные, художники и музыканты, москвичи и жители других городов. Подобных зловещих мест в России немало. Однако больше нигде не было расстреляно столько священнослужителей и мирян — верных чад Русской Православной Церкви. На сегодня известно 896 имен, 323 из них в последние годы были причислены к лику святых.
По знаменательному стечению обстоятельств, как раз на те дни, когда крестный ход двинулся к Москве, пришлась другая дата, самым прямым образом связанная с трагедией Бутова. 80 лет назад была опубликована так называемая декларация митрополита Сергия (Страгородского). Сегодня установлено, что документ этот рождался в кабинетах Лубянки. Официальные церковные историки объясняют поступок Сергия, единственного тогда оставшегося на свободе высшего иерарха, желанием любой ценой «спасти Церковь». Но весь дальнейший ход событий опровергает этот аргумент, и вряд ли митрополит не понимал, с кем заключает конкордат. Вот что, в частности, говорилось в декларации: «Мы ясно осознаем всю величину задачи, предстоящей как нам, так и всем вообще представителям Церкви. Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к советской власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь… Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, сознается нами как удар, направленный в нас».
Декларация расколола Церковь на три части. Узнав об ответе на нее группы епископов, томившихся в Соловках, часть верующих, как в первые века христианства, ушла в катакомбы. Произошел раскол и с теми православными, которые находились за границей. Руководство зарубежного Временного Церковного управления никак не могло согласиться с таким пассажем в декларации: «Мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Думаем, что, размежевавшись так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из-за границы».
Но самым печальным последствием этого документа стало то, что он развязал палачам руки. Если раньше расстрел епископа, священника или простого верующего на основании «классовой борьбы» однозначно мог трактоваться как беззаконие, теперь властям ничего не стоило обвинить жертву в «нарушении обязательства в полной лояльности».
До недавнего времени в Патриархии было принято говорить о Сергии и его декларации с пиететом. Однако в самые последние месяцы, похоже, что-то стало меняться. И связано это прежде всего с подписанием Акта о восстановлении канонического общения РПЦ и Зарубежной Церкви. Одним из главных условий такого перемирия со стороны «зарубежников» являлось признание жертв большевизма новомучениками. Это условие выполнено. Другим условием было осуждение декларации 1927 года. С этим оказалось сложнее, и главенство Патриархии предпочитает сейчас заявлять, что все, связанное с митрополитом Сергием, — в далеком прошлом. Оттого и юбилей издания декларации не отмечается, да и 140-летие митрополита (впоследствии патриарха) Сергия не вылилось во всецерковный праздник.
Сегодняшняя скорбная церемония в Бутове — доказательство того, на чьей стороне и 80, и 70 лет назад была правота. Важно еще и вот что: панихиды по жертвам сталинизма пройдут не только на Бутовском полигоне, но во всех монастырях и храмах Москвы. Верующие будут и возносить молитвы к тем, кто признан святыми, и молиться обо всех лежащих с ними в братских могилах.
Поэтому принесение Поклонного креста с Соловков — не символическое, а выстраданное всей Русской Церковью событие.
