 |
| Комсомольская правда | Александр Коц | 03.08.2007 |
Конечно, специально не интересующийся новостями с Северного Кавказа вряд ли обратит внимание на эти события. Привыкли, наелись. Однако преступление, произошедшее в станице Орджоникидзевская Сунженского района, потрясло всю Россию. Убийство русской учительницы, ее дочери и сына и теракт на их похоронах не оставил никого равнодушным (смотри «КП» от 19.07.2007). И, скорее всего, именно на этот циничный и жестокий акт боевиков силовики отреагировали очередной спецоперацией.
Наш корреспондент на месте трагедии попытался понять, что стоит за этим бесчеловечным преступлением.
" Она была второй мамой"
Границу Северной Осетии и Ингушетии пересекаю спустя пару часов после взрыва, прогремевшего на кладбище в станице Орджоникидзевская. Со стороны Ингушетии тянутся вереницы военной техники.— Тут всегда так много военных? — спрашиваю таксиста-ингуша.
— Нет, учения были большие.
Учения «Кавказский рубеж — 2007» и впрямь были масштабными. По замыслу войска Северо-Кавказского военного округа отражали нападение 200 боевиков, «проникших на территорию РФ со стороны гор». Дело нужное, но реалии последних лет говорят о том, что тактика боевиков давно изменилась. Маленькая группа, молниеносная атака, отход. А то и не группа, а один «отморозок», подло, исподтишка стреляющий в спящих безоружных людей. Способы защиты в такой ситуации на учениях не отрабатывали. Спустя два дня после их окончания, в ночь на 16 июля, в доме русской учительницы Людмилы Терехиной в станице Орджоникидзевская раздались глухие выстрелы из пистолета Макарова с глушителем.
55-летняя учитель математики Людмила Терехина прожила в станице Орджоникидзевская всю свою жизнь. И работать пошла в школу, где директором был когда-то ее отец. Несколько лет назад у нее случилось несчастье — умер муж. На попечении женщины остались трое детей (22-летней Ани в ту трагическую ночь дома не было, она отдыхала в Геленджике у подруги. — Авт.) и старший брат — инвалид по зрению.
— Одно время Людочка уходила из школы, работала в райкоме партии, — вспоминает ее подруга Марина. — Но она очень любила детей и через некоторое время вернулась к преподавательской деятельности.
— Вот теперь некоторые говорят, что это мог кто-то из бывших учеников ее убить из мести, — всхлипывает 19-летняя Лена, бывшая ученица Терехиной. — Это неправда. Людмила Вадимовна умела расположить к себе, и никто в принципе не мог держать на нее зла. Она не просто учила нас формулам, она прививала любовь к математике. Вы сейчас любого спросите, какой любимый предмет был в школе — все скажут: «Математика». Она была для нас второй мамой…
«Покрестить их так и не успели»
Знакомые Людмилы Терехиной считают, что незадолго до своей смерти она, возможно, что-то почувствовала. И решила сходить в церковь. Кстати, на всю Ингушетию она осталась одна — в станице Орджоникидзевская. Была еще в Карабулаке, но кто-то сжег крышу храма. С тех пор все русскоязычное население на православные праздники либо уезжает в соседнюю Северную Осетию, либо на свой страх и риск едет в Сунженский район. Саму церковь и ее настоятеля круглосуточно охраняют автоматчики. Предыдущий батюшка был похищен в начале второй чеченской войны. Он до сих пор числится «пропавшим без вести».— Да, Людмила действительно пришла ко мне за пару недель до гибели, — вздыхает отец Варлаам. — Мне показалось, она была чем-то взволнована. Попросила покрестить ее и детей. Не успели. Поэтому на похоронах мы их не отпевали, но я попрошу разрешения у владыки Ставропольского Феофана на проведение заупокойной службы по убиенным. Ведь они приняли мученическую смерть.
Расстрел был показательно жестоким. Убийца залез в дом учительницы ночью через окно.
— Удивительно, что собака не залаяла, — говорят соседи. — Она на нас-то все время гавкала, а тут — молчок. Может, знала убийцу…
Попав в спальню, он выстрелом в голову убил Людмилу Терехину. Пройдя на кухню, в которой прибиралась дочь учительницы Маша, выпустил две пули в нее. Затем открыл дверь комнаты, где спал сын Людмилы Вадимовны Вадим и разрядил в него оставшиеся пять пуль в обойме. Слепого дядю Вадима Сергея Артюхова убийца пощадил.
— Я только слышал, как убийца несколько раз по-русски спрашивал: «Где деньги?» — вспоминает Сергей Артюхов. — После чего раздавались глухие хлопки. Хорошо еще Анечки дома в ту ночь не было.
На похоронах 22-летняя Аня не отходила от гроба матери. Возможно, это спасло ей жизнь. К православному казачьему кладбищу приехали жители почти всей станицы. Скорбная вереница людей двигалась по тропинке погоста с покосившимися сваренными из металлических труб крестами. Учительница местной школы N 3 Раиса Беручева сошла с тропинки. Под ее ногой что-то щелкнуло, и раздался взрыв. В этот момент Аня уже была у свежевыкопанных ям…
— Было очень страшно. — Голос молодой девушки дрожит. — Кто-то кричал: «Не вставайте! Еще может взорваться!» Так на земле минут 10 и пролежали. Потом все разбежались. Остались только солдатики, которые и помогли нам похоронить семью.
Результат теракта известен — 13 человек ранены, из них двое — тяжело. Среди пострадавших и русские, и ингуши. Однако за поминальным столом в толерантность никто не играет.
— Это все серия акций устрашения против русскоязычного населения, — накручивают себя женщины. — Нас отсюда хотят выдавить. Если бы не взрыв на похоронах, никто бы вообще не узнал о том, как нас выживают.
«Расстрельные» должности
Статистика действительно неутешительная (смотри «Хронику устрашения»). За каждым из этих случаев — кровь, горе, утраты… И ежедневный страх того, что из-за своей национальности и вероисповедания ты можешь оказаться следующим. Настораживает то, что подавляющая часть преступлений происходит в Сунженском районе. Почему именно здесь?— С 2004 года правительство Ингушетии реализует спецпрограмму по возвращению русскоязычного населения, которое уехало из республики в 90-х, — рассказала корреспонденту «КП» замглавы Сунженского района по национальным вопросам Антонина ХАСИЕВА. — За это время вернулось более 500 человек. Все они в основном жили в нашем районе.
Кстати, Ингушетия едва ли не единственная северокавказская республика, где эта программа заработала не только на бумаге.
Почему люди едут именно сюда? Когда-то Сунженский район считался казачьим, а население той же станицы Орджоникидзевской на 90 процентов состояло из русских. По переписи населения 89-го года, «национальное меньшинство» в республике составляло 12 процентов. По последней же «перекличке», чуть менее полутора — официально около 5500 тысяч на почти полмиллиона. Впрочем, предшественница Антонины Хасиевой Галина Губина называла совсем другую цифру — 2500 русских. Галину Губину расстреляли у своего дома в июне прошлого года…
— Не страшно занимать «расстрельную» должность? — спросил я Антонину Петровну.
— Иногда страшно. Но главное, что дело, начатое Галиной, продолжается. Люди потихоньку возвращаются. Хотя последние события, все эти взрывы, нападения отпугивают народ. Поверьте, это невыгодно ни ингушам, ни правительству республики, ни президенту. Ведь Ингушетии нужны квалифицированные специалисты.
Некоторые из «возвращенцев» уже успели если не пожалеть, то усомниться в правильности своего выбора.
Владимир Шайков с женой не уезжал из республики ни во время войны с Осетией, ни при разгуле чеченских головорезов. Но у него всегда болела душа за внука Егора, переселившегося в Ставропольский край. Когда заработала программа по возвращению, Егор решился, взял жену Оксану и трехлетнюю дочь Юлю и отправился на историческую родину.
— Под Ставрополем-то они бедновато жили, — рассказывает Владимир Стефанович. — Работы нет, все ведь занято приезжими с Кавказа. А тут Егор устроился на кирпичном заводе, Оксана — в больнице. Получали по семь тысяч рублей!
Зимой прошлого года в окно спальни молодых влетела бомба и упала прямо на Оксану. Раздался взрыв. Оксана была на третьем месяце беременности… Егор решил вернуться с дочкой на Ставрополье.
— А я со своей земли никуда не уеду, — рубит воздух ладонью Владимир Шайков. — Пусть даже не мечтают.
— Кто?
— Те, кому мы мешаем.
Кровавый отчет
После разговора с Владимиром Стефановичем остается ощущение недо-сказанности. С одной стороны, русских притесняют какие-то неведомые силы и некоторые все-таки уезжают. С другой — большинству и уезжать-то некуда, на «большой земле» их, как показывает практика, никто не ждет — проблема вынужденных переселенцев до сих пор не решена.Впечатление такое, что люди просто привыкли к ежедневной опасности и смирились с ней, как в российских городах мирятся с бомжами на улицах или крысами в подъездах. Вместе ходят на похороны, вместе оплакивают очередных ушедших, вместе решают бытовые проблемы. Здесь они сплочены. Несмотря на то, что к ним не приезжают толпами правозащитники и делегаты ОБСЕ… Как это бывает, когда пострадавшим оказывается кто-нибудь из кавказцев. И русские в Ингушетии слышать не хотят о межнациональной розни.
А между тем очевидно, что в республике действует бандподполье, нацеленное на подрыв региона именно по национальному признаку. Убивают, конечно, не только русских. Среди жертв и ингушские чиновники из министерства по национальной политике, и ингушские милиционеры. Мурат Зязиков уже, наверное, сам не сосчитает пережитых покушений на свою жизнь. Однако к этому в России давно привыкли и на очередные сообщения о расстреле колонны или покушении на чиновников уже никто не обращает внимания.
Зато убийства русских в кавказских республиках получают широкий резонанс. Они отзываются болью и негодованием у нормальных людей — от Калининграда до Владивостока. Про них рассказывают по телевизору, пишут в газетах, спорят в Интернете. Не на это ли рассчитывают бандиты в поисках оптимального варианта отчета перед своими покровителями, вкачивающими деньги в «борьбу с неверными». Беда в том, что по большей части эти преступления остаются нераскрытыми. Возможно, громкое дело Людмилы Терехиной даст толчок правоохранительной системе Ингушетии. Уже известны заказчики этого убийства — Магомед-Башир Албаков и Хас-Магомед Апиев. Оба они действуют именно в Сунженском районе, замыкаясь лично на главаря ингушского бандподполья — Магомеда Евлоева по кличке Магас. Следствие предполагает, что Албаков и Апиев наняли бездушного «отморозка», пообещав, что вознаграждение убийца найдет в доме своих жертв. Однако какие богатства у простой сельской учительницы — трое детей, брат да родная крыша над головой.
Типичная русская семья в Ингушетии, типичный быт, типичная судьба. И горе этой семьи каждый славянин в республике примерил на себя. Что делать — уезжать, оставаться? Аня Терехина решила пока остаться. Такого же мнения придерживаются большинство русских в этом регионе. Как это банально и пафосно ни звучит, но они чувствуют себя последним оплотом России на Кавказе. Как и казаки в дагестанском Кизляре, где тактика устрашения и вытравливания не сработала. Люди стали более сплоченными: «Если мы уедем, это будет предательством по отношению к Людмиле Терехиной и остальным русским, которые погибли здесь».
ХРОНИКА УСТРАШЕНИЯ
17 января 2006 года в ст. Орджоникидзевская неизвестные пытались поджечь дом семьи Чеботаевых. В 23.05 в ст. Орджоникидзевская — попытка поджога дома семьи Коваленко.20 января 2006 года в ст. Орджоникидзевская расстреляна семья Зарудневых. На месте скончались хозяин дома, Заруднев Владимир, и находившийся в момент нападения в гостях у Зарудневых сосед Леньков Сергей.
23 января 2006 года в ст. Орджоникидзевская совершена попытка поджога дома семьи Помотовых. 6 мая 1998 года эта семья подверглась нападению: двое преступников, ингуши, ворвались в дом, ограбили и избили хозяев.
21 февраля 2006 года в ст. Нестеровская неизвестные пытались поджечь два домовладения семей Старостюковых и Матюшкиных. Повторно эти дома пытались поджечь в ночь на 23 февраля.
25 февраля 2006 года в ст. Троицкая неизвестный бросил бомбу в дом семьи Гороховых. Валентина Горохова получила осколочные ранения шеи, лица и левого предплечья.
5 марта 2006 года в 23.05 в ст. Орджоникидзевская неизвестные бросили взрывное устройство во двор дома Нины Пеньковой. Через две минуты аналогичное взрывное устройство было брошено в огород дома, где проживает Любовь Дмитриевна Иванова с семьей.
