 |
| Правая.Ru | Яна Бражникова | 02.08.2007 |
Два богослова обыкновенно решали, как происходить битве: каждый ли класс должен стоять за себя особенно, или все должны разделиться на две половины… Грамматики начинали прежде всех, и как только начиналась риторика, они уже бежали прочь… Потом вступала философия с черными длинными усами, а наконец и богословия в ужасных шароварах и с претолстыми шеями. Обыкновенно оканчивалось тем, что богословия побивала всех, и философия, почесывая бока, была теснима в класс и помещалась отдыхать…
Н.В. Гоголь «Вий»
В предвыборный год наука и образование, похоже, становятся ведущими поставщиками новостей и скандалов. Масштабное обсуждение в СМИ так называемого «письма десяти академиков» и то предсказуемое разделение мнений, которое оно породило, наводит на мысль о том, что и сами явления, ставшие причиной беспокойства ученых, принадлежат отнюдь не научной, образовательной или социальной сферам.
Борьба за введение «Основ православной культуры» вступила в активную стадию около года назад. Тогда еще можно было поверить, что за пресловутой «альтернативой» зарвавшихся атеистов и идущих на компромисс верующих, за нелепым названием курса и бездарной пиар-компанией стоит необходимость, связанная с отстаиванием общественных интересов. Однако, в настоящее время конфликт этот окончательно виртуализировался. В Медиароссии развернулась «борьба клерикалов с антиклерикалами по вопросу изучения основ православия». Правила борьбы просты:
1. Если ты сомневаешься в пользе «православной культурологии», превращающей «Основы Православного вероучения» в некий «нормальный курс мировой и русской культуры, ничем не похожий на „Закон Божий“», с целью «воспитания конкретных людей в конкретной стране», — то обязан считаться светским антиклерикалом.
2. Если ты преподаешь светскую науку, — то обязан бороться с клерикализацией, так как это является частью научной практики.
3. Наконец, если ты стоишь за православное вероучение, то просто обязан бороться за введение курса православной культурологии и кафедр теологии. В противном случае — см. пункт первый.
«Клерикалы» вдохновенно парируют обвинения в клерикализации науки, уверяя, что «православная культурология», в отличие от Закона Божия, не противоречит Основному Закону РФ. Между тем, «клерикалы» и «антиклерикалы» — части одного сконструрованного политического события, их разыгранные позиции как нельзя лучше работают друг на друга. Если действующие лица не понимают, что исполняют «заказанную» пьесу, то это лишь свидетельствует в пользу того, кто стоит за их столкновением. Или над ним…
Антиклерикальное восстание ученых началось вовсе не с «письма академиков», а с «революции» студентов-социологов МГУ. «Революция» началась весной этого года и выглядела как своего рода «68-й наоборот». Восстания 68-го были направлены на разоблачение мнимой «аполитичности», «непредвзятости», «схоластичности» академического Разума, и были первыми поминками по Просвещению. Историко-политическая плоть Настоящего поднялась тогда против безжизненной и лицемерной Aeternitas просвещенческого Университета. Однако, дети «нулевых» не похожи на детей «шестидесятых» — их цели совсем иные. Они намеренно разоблачают и без того нескрываемую веру и политическую позицию современного homo academicus’a, призывая защитить поруганную честь Университета, этого главного памятника Модерна. Во имя реставрации престижа «чистой», неангажированной, науки они отстаивают все те же модернистские идеалы — Личность, Свободу, и делают это теми же — «демократическими» методами.
Если сравнить действия этих «антиклерикалов» с действиями полит-православных «клерикалов», то нельзя не заметить, что первые, в отличие от вторых, преследуют консервативные цели: они консервируют Просвещение, его останки — и делают это в той области, где им созданы институциональные, «несущие конструкции». Они реконструируют традиционные ценности, присущие академическим институтам sui generis. «Клерикалы» же, напротив, либеральными методами приспосабливают «православное вероучение» к современным реалиям, всячески уверяя, что это совсем не «Закон Божий», не пропаганда Православия и не разжигание межрелигиозной вражды.
В современной ситуации, когда сама идея Школы и Университета переживает вполне закономерный, фундаментальный кризис и испытывает мощнейшую необходимость в легитимации (без которой нет и не может быть самого образования); когда модернистские схоластические и политические нормы перестали быть легитимирующими инстанциями; когда в основании просвещенческих дисциплин обнаруживаются «традиционные» измерения, Православие подается в качестве частного аспекта другого частного аспекта с единственной целью — хоть как-то худо-бедно представить его в системе современного образования на правах особого «мировоззрения» или «системы взглядов», на правах «нормальной» культурологии. На нормативном уровне ему не находится места ни в одной из гуманитарных наук (не говоря уже о точных и естественных).
Поэтому сторонникам преподавания Православия необходимо прежде превратить его в некое подобие просвещенческой «дисциплины». Сторонники ОПК не задумываются о том, что препарируемый ими «предмет» в принципе не совместим с системой специализированных областей с их внутренними нормами, которые выделились из единой средневековой scientia и составили новый органон европейской науки. По этой причине в русском Православии нет и не могло быть самобытной отечественной образовательной традиции; образцы ее и само институциональное и дисциплинарное устройство неизбежно должно было быть заимствовано у Просвещенческого разума.
Школа и Университет — европейские по происхождению, по структуре и по сути институты, являющиеся центральными и наиболее символичными «изобретениями» проекта Модерн. Причем церковная («клерикальная») догматика в Школе и теология в Университете были (и остаются по сей день!) неотъемлемой частью этих институтов, присутствуя в качестве светского культурологического «просвещенного», а в высших учебных заведениях — сугубо логического нормативного знания, столь характерного для католической и особенно протестантской традиций. Преподавание христианской истории и культуры в немецких гимназиях является органичной частью их религиозной традиции и одновременно частью дисциплинарной и образовательной практики.
Мне случилось поинтересоваться у родителей одной из прилежных немецких гимназисток, бывала ли девочка в христианском храме на службе. «Зачем? — удивилась ее мама, — они ведь все это проходят в школе!» Степень теологии есть у каждого второго профессора, преподающего в университете Германии в качестве обязательной «второй» степени. Особенно популярен выбор теологии среди математиков, объясняющих его тем, что «в этой науке ничего не надо понимать».
Таким образом, лоббируемый сегодня пакет ОПК+теология — вовсе не является частью консервативной, национально ориентированной политики в области образования. Тем более, политики, направленной на возвращение к традиции во всех сферах — не только научной («богословской»), но и повседневной. Нам предлагается приемлемый евровариант, отформатированный под политические нормы и никак не способствующий — а возможно, и препятствующий, как возрождению российского Университета, так и росту знаний о православном вероучении. Не говоря уже об усвоении православной культуры, которое вообще не является сферой нормы, но действием истории и живой традиции.
Сложность актуального момента заключается в том, что борьба за ОПК стала принципиальным вопросом поддержки решения РПЦ. В этом смысле борьба сегодня имеет сугубо политический аспект и не оставляет возможности для здравого стратегического рассуждения. Однако, в случае успешного исхода этой борьбы, необходимо всерьез задаться вопросом, что является основой, а что — приложением в гибриде «православная культурология» — норма европейского Просвещения или освоение Православия как правила.
