 |
| Десятина | Сергей Порохин | 28.07.2007 |
Сработал мало поддающийся расчёту и управлению некий духовный фактор. По какой причине народ в массе своей смог действием отозваться на Слово? И что это было за Слово? Это удивительное явление упорно замалчивается. Почему?
Попробуем разобраться. Цифры и факты помогут лучше разобраться и осознать то, что происходило в действительности.
* * *
К началу войны в СССР красных командиров готовили в 19 военных академиях, 203 военных и 7 высших военно-морских училищах. Даже в училищах курсанты обучались по полной программе по 2−3 года… На начало 1941 г. из 1833 командиров полков Красной армии 14 процентов окончили академии, 60 процентов — военные училища и лишь 26 — военные курсы. В предвоенную пору краскомы являлись элитой советского общества, они выделялись военной формой и выправкой, были всегда при оружии, одним словом, «краса и гордость РККА!». Полагали, что с такими «орлами» победа над любым врагом обеспечена. Историк В. Шлыков приводит такие цифры: «К 22 июня 1941 г. в Красной армии насчитывалось 680 тыс. офицеров, а в течение только первого месяца войны было призвано из запаса ещё 650 тыс. В то же время во всём гитлеровском вермахте (а не только на советско-германском фронте) насчитывалось к 1 декабря 1941 г. всего 148 тыс. офицеров, из которых лишь 23 тыс. являлись кадровыми, а остальные были призваны из запаса или подготовлены на краткосрочных курсах».К 5,5 миллиону солдат и офицеров, состоявших «под ружьём» в кадровой Красной армии, «за первые восемь дней войны было мобилизовано 5,3 миллиона человек» из запаса. Обороняющаяся армия более чем в 2 раза превосходила по численности армию Германии и её союзников на советско-германском фронте. Однако противник не был остановлен. Наступление его развивалось необъяснимо для тех, кто умел оперировать цифрами.
И только война выявила, что у командиров сформированы не те качества, которые т ребовались. Задачу по «перековке» сражающейся армии пришлось решать в самом горниле войны, ценой большой крови.
Только под Сталинградом руководство Страны Советов усвоило самый главный урок народной войны: чтобы побеждать противника, совершенно недостаточно одних материальных факторов — превосходства в численности войск, превосходства в вооружении и технике, владения основами военного искусства. Необходимо осознать истоки духовности, понимать её значение. Проще говоря, для победоносности Красной армии следовало иметь качественно иные, самодостаточные, а не слепопослушные кадры. Слепопослушные удобны для управляемости в штатных ситуациях, а для ведения настоящей войны кадры должны быть отличные от тех, которые были выкованы руководством страны, всей советской системой в предшествующие годы.
И для частного боя и для проведения крупных сражений требовались не слепопослушные командиры, а самостоятельные, готовые принимать ответственные решения. Ещё Кутузов утверждал: «Каковы офицеры, такова и армия». И хотя с началом войны в армию призывались и те, кто уже повоевал и в Гражданскую, и в Русско-германскую, имели боевой опыт — перемен к лучшему не происходило.
Как податливый графит при определённых условиях кристаллизуется в сверхпрочный алмаз, так и воина требовалось «кристаллизовать» в победоносца. Это — непростая задача. Среди сотен тех и иных качеств, которыми обладает солдат, надо выявить сущностные и создать условия для развития и проявления их. Эта задача должна была быть решена ещё до войны… Но воспитывались иные качества многократным повышением довольствия и безжалостным подавлением инициативы: преданность режиму, а не Отечеству. Проверенный веками боевой опыт не был востребован. Полагали, что задача воспитания победоносного бойца решена столпами новой интернациональной идеологии.
Благо, у Сталина хватило ума и интуиции осознать, с каким офицером можно добиться успеха в отечественной войне. Осенью 1941 г. он уже больше не «прокололся», как это было в его обращении «Братья и сёстры…» 3 июля 1941 г. Тогда по идеологической зашоренности он указал на «восстановление (врагом) власти помещиков, власти царизма…». Но порядками «царской России» русский народ, замордованный Советами, было не запугать. И результат получился не ожидаемый: за короткий срок 3,8 миллиона солдат и офицеров «профессионально» вымуштрованной Красной армии — 70 процентов её личного состава на начало войны во главе с восемью десятками генералов «проголосовало» за царизм… ногами. Миллионы в большинстве своём не контуженых и не раненых красноармейцев «промаршировали» неисчислимыми колоннами за колючую проволоку к немцам. Кроме того, более миллиона соотечественников за годы войны надевали немецкий мундир или нарукавную повязку полицая. Такого позора за всю историю России ещё не бывало. Для сравнения: в войне 1914−1918 гг. Германия и Австро-Венгрия взяли в плен 2417 тыс. русских. Несмотря на активную немецкую пропаганду в лагерях, лишь… 2000 украинских националистов согласились дезертировать в немецкую армию.
Цвет Красной армии — лучшие её дивизии, корпуса и армии в самом начале войны были разгромлены, несмотря на наше почти пятикратное (!) превосходство в количестве танков, которые по боевым и тактико-техническим характеристикам были лучше танков противника. Утверждаю это как инженер-специалист, прослуживший всю жизнь в танковых войсках. Превосходство было не только в танках. В 2−3 раза в Красной армии было больше артиллерийских орудий и боевых самолётов, кораблей военно-морского флота. Та техника тоже была не хуже! Побеждала слабейшая армия!
Для нападения на Советский Союз Гитлер смог выделить 3865 танков и штурмовых орудий, его союзники добавили к ним ещё 402 танка. Сталин же к началу войны располагал 25 784 танками, из них 15 687 находились в западных военных округах. Все эти цифры целых полвека были строго засекреченными…
У Красной армии было ещё одно преимущество: она вела оборонительные операции, для которых требуется сил и средств в три раза меньше, чем наступающему противнику. Имелись целые города-крепости. Каждый из сотен обычных городов мог стать Сталинградом. Известный британский теоретик Фуллер писал: «Город — не крепость, но до тех пор, пока гарнизон стойко держится и его линии снабжения действуют; превратить город в груду развалин — это не что иное, как легчайший способ создать препятствие, которое сильнее любой из специально построенных крепостей».
Почему же тысячи городов, крупных населённых пунктов, десятки тысяч сёл и деревень так и не стали Брестскими крепостями и Сталинградами на пути врага? За Сталинград в 1942 г. ожесточённая борьба велась, а в 1941 г. за Минск, Киев, Орёл, за сотни других городов почему-то не велась.
У нас было и ещё одно преимущество. В ближайшем тылу Красной армии находились фронтовые и армейские базы снабжения со стратегическими запасами горючего, боеприпасов, продовольствия и снаряжения. Противнику же приходилось всё необходимое доставлять за сотни километров по оккупированной территории.
Сколько было у нас таких «козырных карт»! А что в результате? Армия, на оснащение которой современным оружием и военной техникой день и ночь в три смены работали в течение многих лет заводы всей страны, всё сдала врагу.
Может быть, генералы не те? Но Генштаб, «мозг армии», возглавлял Жуков, самый авторитетный во время войны и после неё военачальник. Нарком Красной армии Тимошенко, хотя и уступил должность Главковерха Сталину, но в течение всей войны успешно командовал фронтами. А Василевский, Конев, Рокоссовский, Горбатов? Талантливых генералов было немало. Сотни высших командиров имели боевой опыт (Хасан, Халхин-Гол, Испания, Финляндия, Польша…). Часть генералов ещё в Первую мировую войну были боевыми офицерами: Шапошников, Говоров, Василевский, Баграмян.
Может быть, военная теория была не на должной высоте? Наоборот! Отечественные военные теоретики опережали на пятилетие. Комкор В. К. Триандафилов, зам начальника штаба РККА ещё в 1929 г., опубликовал книгу «Характер операций современных армий», где показал всё возрастающую роль крупных манёвренных танковых и механизированных объединений для прорыва обороны, нанесения ударов в тыл с целью окружения крупных сил противника. И эту азбуку военной науки знали не одни только красные командиры и солдаты, но даже и кинорежиссеры (см. фильм «Если завтра война»), а соответственно — и зрители.
Может быть, роковую роль сыграла «внезапность» нападения? Но ведь Красная армия усиленно готовилась к военной схватке с «армиями стран мирового капитала». Война ещё не началась, а из Сибири, Средней Азии и Забайкалья в сотнях воинских эшелонов выдвигались десятки дивизий на усиление Второго стратегического эшелона Красной армии. А войска Первого стратегического эшелона (часть войск Западных приграничных округов) накануне войны придвинулись к государственной границе. Офицеры Красной армии меж собой толковали о предстоящей «прогулке на Запад». Так, у захваченного в плен сына И. В. Сталина Якова было обнаружено письмо, в котором его друг-офицер писал, что он «перед прогулкой в Берлин хотел бы ещё раз повидать свою Аннушку». Так что «внезапность» нападения Германии — байка для простачков, чтобы хоть этим объяснить небывалый разгром сильнейшей армии мира.
Может быть, в наших войсках патриотизма не было? Был, да только интернациональный. Повоевали в Испании. Сговорясь с Германией, поделили Польшу, кровопролитно повоевали в Финляндии, ввели войска в Эстонию, Литву, Латвию, Западную Украину, Бессарабию. Готовились «освобождать» от «капиталистов» страны Европы. Школьников всерьёз обучали военному делу, учили метко стрелять, совершать прыжки с парашютом. В каждом райцентре стояла парашютная вышка!
И вот, война началась… Красная армия стала рассыпаться. Вооружение, огромные стратегические запасы — всё это оказалось не впрок! Феномен слабости советской военной машины казался невероятным. Выходит, со всем старанием была создана громадная, но малоэффективная Красная армия. Инженер бы, рассуждая о машине, сказал, что тут или конструкция плоха, или материал, из которого она сделана, не отвечает назначению. Но эту военную машину создали преданные Верховной власти военспецы, и «конструкция» военной машины соответствовала последнему слову военной техники и военного искусства. Значит, материал оказался не тот. Материал — это люди. Выходит, «солдаты у нас не те».
История войн свидетельствует, что солдату русской армии издавна были присущи стойкость, упорство в бою, выносливость и неприхотливость в походных и боевых условиях, и, главное, нравственная сила, благодаря которой на протяжении целого тысячелетия русский народ выходил из самых тяжелейших испытаний. А раз так, то армия — не механизм, а организм, а человеку присуща ещё и душа, а народу и армии — дух!
Духовная сила христолюбивого русского воинства являлась отнюдь не последним фактором. Даже, случалось, и при не самом лучшем руководстве, как-то, например, имело место в Первую мировую войну, русская армия сохраняла живучесть, держала оборону и оставалась силой, с которой врагам приходилось считаться.
Возник Советский Союз. За двадцатилетие была создана из того же самого, казалось бы, «человеческого материала» «непобедимая и легендарная» Красная армия.
Не прошло и недели с начала войны, а танковые группы «сомкнулись в Минске». Для сравнения: в Минск во время Первой мировой войны германские войска смогли войти только на 1300-й день!
Успех сопутствовал Гитлеру, его войска преодолели две трети расстояния от Бреста до Москвы за 26 дней!
Чудовищные поражения Красной армии ставили Верховного Главнокомандующего в тупик. Почему кадровые войска, в профессиональном отношении наиболее подготовленные и прекрасно вооружённые, в массе своей не проявили стойкости? Да потому, что смута была в умах народа. В результате — паралич воли и у кадровых военных. Ведь Советская власть для подавляющей части народа оказалась чуждой, инородческой, держалась исключительно на терроре, штыках.
Духовные основы русского народа всё предвоенное двадцатилетие целенаправленно подрывались, всё русское осмеивалось и хулилось. Русская Православная Церковь претерпела неслыханные гонения. Руководители СССР были, в основном, инородцами. Вот, вероятно, тот ключ к пониманию многих проблем и причин невероятного погрома Красной армии на начальном этапе войны. Эти «вожди народа» целое двадцатилетие перед войной целенаправленно уничтожали преимущественно русский народ, потому что русский народ имел тысячелетний опыт государственности, умел защищать свой духовный мир и своё Отечество. Именно он стоял на пути интернационализации (читай, глобализации) мира! Захватившие власть интернационалисты, обладая полным всевластием и безнаказанностью, надругались над русскими святынями, сумели перелицевать отечественную историю, извратили гуманитарное образование и социальные дисциплины. По всей России планомерно разрушались соборы и храмы, закрывались и разрушались монастыри — очаги милосердия, духовного просвещения, христианского подвижничества и призрения больных и немощных. Взорвали храм Христа Спасителя в Москве, воздвигнутый в память о защитивших Отечество от Наполеона. На Бородинском поле взорвали могилу Багратиона. В центре Первопрестольной снесли памятник «белому генералу» Скобелеву, освободителю болгар от турецкого ига. На кладбище Новодевичьего монастыря осквернили могилу генерала Брусилова. Надругались не только над алтарями и очагами, но и над надгробьями, имевшими крест. На могилах Осляби и Пересвета возвели цеха завода ЗИЛ. Спилили кресты над надгробьями русских поэтов Кольцова и Никитина в центре Воронежа. Разрушили там же и собор, на месте которого впоследствии был возведён цирк посреди перепаханного кладбища, названного сквером. В народе этот сквер называли: «ЖИМ» (живых и мёртвых). Под Костромой снесли памятник Ивану Сусанину. (Не за то ли, что он завёл в леса отряд польских шляхтичей и, тем самым, «спас» юного царя Михаила Романова?!) Не пощадили даже кремлёвских святынь: Чудов монастырь и др. В Ленинграде осквернили Александро-Невскую лавру — в ней устроили Институт крови. Святыня русского Севера — Соловецкий монастырь был превращён в ГУЛАГ — первый в мире концлагерь для русской интеллигенции. Потом их стало тысячи! Для осуществления глобализации нужно было извести национальную элиту. К 1940 г. число заключённых в СССР достигло 5,5 миллиона человек. Только за 1937−1940 гг. насильственная смерть настигла от 2,9 до 3,6 миллиона человек. Поголовно уничтожали национальную элиту, а вслед за ней — всех тех, кто смел иметь свои собственные взгляды. Посмотрите, сколько на мемориальных досках в подмосковном Бутово запечатлено имён православных священников, в возрасте 60−80 лет, расстрелянных только в одном 1937 году! Не было русской семьи, в которой кто-то не был бы репрессирован. Эта внутренняя война в годы «мирного строительства социализма» обошлась русскому народу большим числом жертв, чем Великая Отечественная!
Чужеродная интернационал-глобалистская власть отучала русский народ от веры отцов, а взамен прививала интернационалистскую идеологию. Русский патриот Михаил Меньшиков писал: «…Народ, отвыкающий молиться вообще и в частности за Отечество, теряет самый могущественный способ возбуждать в себе силу». В 1939 г. на очередную пятилетку ставилась задача «Закрыть последний храм и уничтожить последнего священника».
В 1936 г. русский генерал Геруа писал: «Около 20 миллионов молодёжи из бывших христианских семей там не знали крещения. Вероятно, свыше того числа православных, забывших свою религию». Этот фактор в войне и проявился в полную силу.
Советским вождям мало было монополии на идеологию, им нужны были миллионы рабов для укрепления плацдарма, с которого можно было сделать бросок и осуществить глобалистские замыслы в мировом масштабе. Требовались миллионы бездумных идеологически фанатичных бойцов-смертников. Непокорных умиротворяли голодоморами. Это было отнюдь не гуманнее холокоста, учинённого подручными Гитлера, только циничнее: ибо «свои» уничтожали «своих» и в большем масштабе. Весь уклад русской жизни Советская власть планомерно разрушала. Итоги русской трагедии минувшего столетия налицо: стоит рассмотреть статистические данные, чтобы убедиться, что принесла России «ино-народная власть». Погублено за 70 лет до 60 миллионов душ.
К началу войны в России произошла национальная русская катастрофа.
На фронте вначале происходило невероятное. Секретный сталинский приказ N 0019 от 16 июля 1941 г.: «На всех фронтах имеются многочисленные элементы, которые даже бегут навстречу противнику и при первом соприкосновении с ним бросают оружие». Солдаты и офицеры массами сдавались в плен. Прежняя Русская армия не ведала такого позора, какой заслужила армия первого в мире социалистического государства. Население, замордованное Советами, поначалу встречало германские войска как освободителей от инородческой власти. Вот слова германского солдата, воевавшего на Восточном фронте: «Почти в каждой украинской деревне женщины стояли на улицах с хлебом, солью и молоком. Сотни тысяч их мужей требовали оружия, чтобы сражаться против Сталина». Примерно то же утверждал на допросе, проведённом 30 марта 1946 г., бывший министр иностранных дел Германии Иоахим Риббентроп: «…На Украине, в украинских деревнях, население было настроено к нам не враждебно, а дружественно».
Но вскоре фашисты проявили своё подлинное лицо, и отношение к ним стало уже другое. Крупный русский мыслитель Иван Ильин писал об этом так: «Русский человек был поставлен между двумя беспощадными врагами: внутренним вампиром и внешним завоевателем-истребителем; последнего он сначала принял за „друга“ и „культурного освободителя“, — и жестоко за это поплатился». Определённые настроения части русской эмиграции отразил в своих мемуарах небезызвестный Феликс Юсупов, тот самый, кто вместе с думцем Пуришкевичем убил накануне Февральской революции Григория Распутина. Юсупов пишет: «Нападение Германии на Советскую Россию сначала оживило надежды многих эмигрантов… И оккупационные войска население встречало хлебом-солью. Люди проклинали Коминтерн и в оккупантах видели освободителей. Через несколько месяцев всё изменилось».
Прославленный русский генерал Горбатов писал о начальном периоде войны: «Находясь в обороне, мы производили анализ потерь за время отступления. Большая часть падала на пропавших без вести, меньшая часть — на раненых и убитых (главным образом командиров, коммунистов и комсомольцев». Это красноречиво свидетельствовало об истинном отношении к советской власти основной массы народа и армии. Уж кому-кому, а правдолюбцу генералу Горбатову, которого не сломала Колыма, нельзя не верить. Это ведь про него потом Сталин скажет, что «Горбатова только могила исправит!»
Командование прибегло к расстрелам. С 22 июня по 10 октября 1941 г. особыми отделами и заградотрядами НКВД было задержано 657 364 военнослужащих, из которых арестовано 25 878 человек, в том числе расстреляны 10 201 человек.
Война выявила такое, что Сталину и придворным советским историкам пришлось скрывать или фальсифицировать. Сталин осознал свою роковую ошибку, быстрее чем кто-либо из партийных бонз понял, что нужно сказать воину, идущему на смерть, и уже в другой своей речи 7 ноября 1941 г. использовал иные аргументы. Он прекрасно понимал, какой народ составляет основу войска и на каких струнах надо сыграть, чтобы вдохновить воина на подвиг. Ему достало ума сделать поворот на 180 градусов. Именно в это время он разрешил священникам Русской Православной Церкви возобновить службы в церквях. А действующих-то оставалось лишь немногим более 200 православных приходов (без западных Украины и Белоруссии).
В книге «Россия перед Вторым Пришествием» сообщается: «20 тысяч храмов Русской Православной Церкви было открыто в то время. (Во время войны — С. П.) Вся Россия молилась тогда!» Уместно заметить, что в России в 1914 г. было 48 тысяч православных приходов. Вот данные, которые привёл в своём докладе протоиерей Димитрий Смирнов на секции «Церковь. Армия. Народ» IХ Всемирного Народного Собора (2005 г.): «Если по переписи 1913 г. в Российской Империи было 67 108 храмов, то к 1941 г. осталось 350 действующих церквей на весь СССР. Из 64 архиереев на свободе осталось только 4. Из 66 140 священников действующих осталось только 500. Только в 1937 г. было репрессировано 175 700 лиц из духовенства (не только священников, но и простых монахов и церковнослужителей), из них расстреляно 110 700 человек». Расстреляли именно тех, кто в наибольшей степени обладал духовным опытом.
Германские войска наступали. Казалось, что «открыто молиться русский человек может только на территориях, занятых немецкими войсками. Немцы разрешали открывать церкви, и есть точные данные по Псковской епархии, в которой в 1917 г. числилось 367 церквей и 424 священника, а в 1941 г. перед изгнанием большевиков — 0 (ноль) священников и 0 (ноль) действующих церквей. Через полгода после прихода немцев в губернии уже действовали 193 церкви, которые обслуживали 86 священников (Гос. арх. Пск. обл. Ф.1633. Оп.1; Д.19; Л.32−33).
Сталин понял, что надо делать. (А может быть, смог сделать, когда его окружение умотало в Куйбышев?!) Обращаясь к воинам, уходящим на фронт, он 7 ноября 1941 г. произнёс те самые слова, которые были так необходимы воинам, идущим на смертную битву: «Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова…»
Сталин назвал почитаемых в русском народе святых и подвижников Земли Русской. Слова эти заставляли каждого гражданина, каждого воина переосмыслить свою судьбу в судьбе Отечества, и жизнь и смерть во имя святого дела. Весь народ и каждый воин в отдельности услышали сердцем своим этот призыв. Каждый воин, будь то генерал или рядовой, осознал свою личную ответственность за судьбу Отечества, за результат своего сражения, своего боя за пядь родной земли. Каждый стал генералом на своём месте. Стал одухотворён Высшей Правдой. Тогда и смерть не напрасна, когда война священна. А такую армию уже победить невозможно. Ничем иным, кроме как качественным перерождением бойца по образу и подобию, а, главное, по духу с подвижниками и с воителями Земли Русской это объяснить нельзя. В стихии боя каждый воин как бы представал перед всевидящим оком Всевышнего. Материализовалась в великую силу совесть и вера каждого в дело правое. А «русский человек, когда он в ладу с совестью, необорим», утверждал ещё протопоп Аввакум.
Как будто воистину свершилось некое чудо, всё удивительно совпало, как по промыслу Господнему. «7 ноября (1941) морозы впервые нанесли нам тяжёлые потери», — писал генерал Гудериан. Фронт, тыл и население оккупированной территории всколыхнулись в сражении за Россию. О настроениях, господствующих среди русского населения, можно было, между прочим, судить по высказываниям одного старого царского генерала в беседе с тем же Гудерианом в Орле осенью 1941 г.: «Теперь мы боремся за Россию и в этом мы все едины». Даже нацистский идеолог Геббельс, который считал: «У большевизма в русском народе до начала войны было сравнительно мало сознательных и фанатичных приверженцев», свидетельствовал позднее: «Сталину удалось при нашем продвижении по советской территории сделать войну против нас священным патриотическим делом, что имело решающее значение».
«Для многих военных испытания стали промыслительным путём возвращения к вере. Война пришла тогда, когда в душе народной ещё хранилось под спудом многое от сравнительно недавней минувшей эпохи, и поэтому могло легко выйти на свет и возродиться: кому в 1941 г. было 25 лет, родились до революции, а кому 45 — родились в ХIХ веке… Русский народ сплотился, отбросив безумные классовые теории и ощутив единство тысячелетней истории», — пояснил явление пробуждения русского духа, этот русский феномен протоиерей Валентин Асмус.
Другой исследователь России, Ф. Ф. Нестеров, писал: «…При внимательном изучении русской истории, число таких невероятных событий резко возрастает, таких, например, как победа русских на Куликовом поле: «исторический парадокс заключается в том, что русская рать на Куликовом поле не могла победить и всё же победила», и обобщённое понимание их требует либо создания некоторой «теории невероятностей», автоматически подыскивающей соответствующую случайность для интерпретации любого исторического факта, либо нахождения такой точки зрения, с которой невероятное представляется уже вероятным, закономерным и даже необходимым». Русская армия (Красная армия) как будто переродилась.
Перестроилась и советская пропаганда. Вот что писал один из приближённых Гитлера, офицер Генри Пикер после просмотра в Ставке Гитлера советской трофейной кинохроники, посвящённой победе Советских войск под Москвой в декабре 1941 г.: «В начале звенели колокола всех московских церквей, советские зенитки открыли огонь по нашим самолётам, мелькнули таинственные силуэты Кремля, где обосновался Сталин, которого Гитлер считает гением и открыто восхищается им, православные священники в полном облачении высоко подняв кресты, пошли от дома к дому, от избы к избе, поднимая мужчин и женщин, молодых и старых на последний, решительный бой «за священную русскую землю»».
Таким образом, уже с зимы 1941−1942 гг. воины Красной армии, признав Отечественную войну праведной, стали по-другому воевать и смогли побеждать противника. А ведь были ещё и ополченцы, не подлежащие по возрасту или здоровью призыву в армию. Маршал Гречко вспоминает: «Всего в начальный период войны народное ополчение дало около 2 миллионов самоотверженных бойцов». Генерал Г. Щербатов в статье «60 лет чьей победы?» уточняет: «…Зададимся вопросом о личном составе этих отрядов смертников (т. е. добровольцев). Был ли там представлен партийный пролетариат? Почти нет: профессиональные «партейцы» были заняты в другом месте и имели бронь от фронта. То есть в атаку шли в основном учителя, врачи, работники науки, культуры и бесполезные для ковки оружия представители ИТР. Такой способ разом вырезать всю русскую интеллигенцию не приходил в голову самому… Гитлеру».
Советская система безжалостно губила остатки элиты русского народа: война всё спишет! Вот такой выходит парадокс: профессионально подготовленные кадровые войска должного сопротивления как раз и не оказали. Его оказали непрофессионалы — новые воинские формирования, осенённые Правдой! Яркий пример для тех, кто ратует за создание «профессиональной» армии. Доморощенных отечественных и иностранных ландскнехтов из «россиянских» гастарбайтеров тотчас перекупит враг прямо перед боем. У мировых властелинов мира фунтов, долларов и евро хватит на подкуп утратившего связь с народом, ожиревшего генералитета и так называемых «профессионалов»! Война в Ираке тому пример…
К 1942 г. наши солдаты уже «научились» по приказу умирать, да только Сталин и его генералы ещё не научились профессионально командовать. Ставка, вероятно, ещё не созрела до оперативно-стратегического мышления, допускала ляпы, и войска, теряя полки и дивизии, продолжали отступать под натиском врага, уступавшего в численности и техническом оснащении: «С 23 по 31 июля в сражении участвовало 270 тыс. солдат и офицеров вермахта против 300 тыс. советских; немецкая сторона имела 3,4 тыс. орудий и миномётов, а Сталинградский фронт — 5 тыс.; против 400 немецких танков действовало около 1000 советских».
27 июля 1942 г. появился жёсткий приказ N 227 «Ни шагу назад!». Приказ был прочитан перед строем каждой роты. В нём, в частности, Сталин указывал: «Мы уже потеряли 70 миллионов населения… У нас уже нет преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба». Несмотря на суровость мер, армия продолжала пятиться. Военачальники не могли сорганизовать войска для отпора врага. Войска продолжали отступать. В частях Красной армии к 15 октября 1942 г. было сформировано 193 заградотряда. Согласно справке НКВД, с 1 августа по 15 октября 1942 г. заградотряды задержали 140 775 военнослужащих. В среднем по 3 тысячи беглецов ежедневно! Нужно было опять находить решение.
И Сталин, наконец, сделал правильный выбор. «Вождь всех времён и народов», прижатый уже к Волге, сделал ставку на офицеров образца Русской императорской армии. Железный закон войны требовал от сражающейся Красной армии именно таких командиров, какими были офицеры старой русской армии. Но таких почти не осталось. Их, как класс, уничтожили. Историк-исследователь Русской императорской армии, её офицерского корпуса С. В. Волков констатирует: «Из 110 тысяч офицеров, оставшихся на советской территории после Гражданской войны, в том числе и из тех 45−47 тысяч, кто служил и в Красной армии, от 70 до 80 тысяч было расстреляно или погибло в тюрьмах и лагерях».
И вот осенью 1942 г. пришлось воссоздавать качественно другой офицерский корпус, потребовалось формировать у командного состава Красной армии качества прежнего русского офицерского корпуса. Для победы в этой войне потребовались и другой генерал, и другой офицер. Нужен был офицер самостоятельный, самодостаточный, способный принимать ответственные решения в русле общей задачи. Нужен был офицер, который не станет всякий раз спрашивать, как быть и что делать, чтобы в случае чего можно было переложить ответственность на вышестоящего. В октябре 1942 г. были упразднены политруки, порождавшие двоевластие и размывавшие ответственность. С отменой «двоевластия» укреплялось единоначалие как основа управления войсками. Рос авторитет командира. В это же время появились на плечах командиров офицерские погоны, точно такие, какие были у русских офицеров, у офицеров-белогвардейцев, с которыми прежде полчища Красной армии сражались. Чудом уцелевших «царских» офицеров призвали в армию. Именно они, офицеры русской армии, эти последние из могикан, привнесли с собой в сражающуюся армию прежний рыцарский дух, самодостаточность и духовность, издревле присущие русскому воинству. Наконец-таки Красная армия стала победоносной.
Сразу поле Сталинградской битвы Гитлер в разговоре с министром иностранных дел Германии Риббентропом вынужден был признать: «Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941—1942 гг., вне всякого сомнения, оказался бы сломленным. Если с Россией этого не случилось, то своей победой русский народ обязан только железной твёрдости этого человека (Сталина)».
С начала Великой Отечественной войны до завершения Сталинградской битвы шёл сложный процесс перекристаллизации качеств офицерского корпуса. Это была настоящая школа офицерской выучки. Офицер становился воином-профессионалом. А с такими офицерами и солдатами уже и командующие фронтами и армиями, командиры корпусов и дивизий смогли осуществить свои стратегические и оперативно-тактические замыслы. Блестяще разработанная и проведённая впервые под Сталинградом такого масштаба стратегическая операция по окружению и разгрому крупной группировки противника, в которой участвовали войска нескольких фронтов, показала профессионализм командования, профессионализм офицеров и солдат. С этого времени армия стала победоносной. К такой армии уже не могла не прийти Победа!
По национальному составу к концу войны в армии насчитывалось: русских — 77,6, украинцев — 13,7, белорусов — 4 процента, а представителей всех других национальностей — 4,7 процента. Другими словами, 95 процентов армии составляли те, чьи отцы и деды были православными. Война лишь укрепила многих воинов в отеческой вере, т. е. в православии. Христолюбивое православное воинство в полной мере сумело в жесточайшей войне отстоять общечеловеческие ценности. Герман Геринг, второй после Гитлера военный и экономический руководитель Третьего рейха, на Нюрнбергском процессе заявил: «Мы не учли моральный дух и силу русского народа. Мы просчитались… Русский человек всегда был загадкой для иностранцев, и это оказалось для нас роковым».
Так подтвердилась истина, высказанная великим патриотом России, одним из вождей Белого Движения, атаманом Всевеликого войска Донского генералом П. Н. Красновым в труде по военной психологии «Душа Армии»: «Государство, которое отказывается от религии и от воспитания своей молодёжи в вере в Бога, готовит себе гибель в материализме и эгоизме. Оно будет иметь трусливых солдат и нерешительных начальников. В день великой борьбы за своё существование оно будет побеждено людьми, сознательно идущими на смерть, верующими в Бога и бессмертие своей души».
Русский феномен, проявившийся на просторах Отечества от Бреста к Сталинграду, выявил, чей взгляд на подготовку воина-профессионала оказался истинным. Пора бы, наконец, вспомнить нам позабытый урок. Без офицера-профессионала нет победоносной армии — есть только рыхлое полчище, одно потенциальное пушечное мясо для грядущих битв. Есть над чем задуматься каждому, кто хочет понять Русский феномен Великой Отечественной в свете Православной веры.
* * *
После войны победоносную армию укатали. Офицеру дали понять, что ему дозволено проявлять лишь те из качеств, какие вписывались в прокрустово ложе удобоуправляемости. А кто не вписывался в него, тех «выметали из армии железной метлой», не считаясь с прежними заслугами. Так задвинут был маршал Жуков, сняты с должностей Нарком ВМФ Кузнецов, командующий авиацией Главный маршал ВВС Новиков, а министром обороны был назначен хотя и «тусклый», зато «ручной» Булганин. Уволены были из армии и флота такие герои, как подводник Александр Маринеско, лётчик-истребитель, дважды герой Советского Союза Амет-Хан Султан, тысячи и тысячи инициативных молодых и перспективных офицеров-фронтовиков. Взамен набрали «желторотиков». Всем в армии дали понять, какие качества вновь стали потребны: «Хочешь служить — не высовывайся!» Но это уже тема особого разговора.
Сергей ПОРОХИН, полковник запаса, кандидат философских наук
http://www.desyatina.ru/sv-nomr/06−07/fenomen.htm
