 |
| Накануне.ru | Андрей Кучин | 27.07.2007 |
Российская академия наук насчитывает порядка полутора тысяч членов и несколько сот академиков. Но «подписантов» под этим странным и весьма смахивающим на банальный донос письмом набралось лишь десяток. Факт сам по себе достаточно симптоматичный.
* * *
Формально несколько высоких академиков призывают главу государства не допустить признания теологии наукой и преподования «Основ православной культуры» в школах. Общественник Глазычев тоже возмущается «напористым введением Слова Божия в школах"…Спор об изучении «Основ православной культуры» уже напоминает дискуссии о праве граждан на ношение огнестрельного оружия или о смертной казни. Все аргументы давно известны, добавить к ним сторонам нечего. В сухом остатке остается лишь Вера. Одни верят в полезность изучения православия детьми, другие — в его опасность. Но доказать ни то, ни другое невозможно, именно потому что это вопрос ВЕРЫ. Точно так же и проблема признания теологии. Уважаемые академики отказываются признать ее наукой. «Любая научная дисциплина оперирует фактами, логикой, доказательствами, но отнюдь не верой», — пишут они.
Но лично мне непонятно, на каком тогда основании такие понятия как философия и палеонтология на полном праве входят в число уважаемых и респектабельных научных дисциплин. Потому как с доказательствами там очень напряженно, а логика, похоже, в них существует лишь для того, чтобы эту напряженность сгладить и сделать не столь выпуклой. Остаются факты. Но что есть ФАКТ?
К такой дисциплине, как философия, эта вещь в принципе никакого отношения не имеет.
А с точки зрения палеонтологии — часто одни и те же окаменевшие кости могут служить (и успешно служат!) для десятков очень доказательных и логичных диссертаций и монографий, приводящих нередко к совершенно противоположным выводам.
Еще замечание — как тогда быть с такими дисциплинами как история или обществоведение? Как «фактами и доказательствами» оперируют в этих областях? Любая историческая монография содержит лишь недоказуемые версии, предположения, гипотезы, личные суждения автора о возможных причинах принятия ТЕМИ людьми тех или иных решений. И в этом ракурсе теология ничуть не хуже других гуманитарных наук, если только некоторые отдельные «физики» не отказывают «лирикам». Отказывают якобы на основании «факта».
Так что же такое ФАКТ? Факт, говорят нам, есть вещь, которую можно проверить многократно, дабы убедиться, что дело обстоит именно так, а не иначе. Допустим (философию вынеся за скобки). Но как же быть с гипотезой (подчеркиваю — ГИПОТЕЗОЙ!) Большого Взрыва — многократно уже латаной-перелатаной, но никоим образом не поддающейся внятной проверке — потому что просто никто еще не сподобился взять и создать новую — не звезду, не галактику, но — Вселенную?!
И всякий, кто хоть краешком соприкасался с квантовой физикой, понимает, что там очень много «фактов», которые, ну, хоть вы тресните, господа ортодоксальные атеисты, но объяснить с ваших грубо-материальных позиций — невозможно.
Долгое время наука считала, что атом неделим. И это было очевиднейшим ФАКТОМ. Практически аксиомой (а если говорить церковным языком — догмой). Потом его поделили и выяснили, что он состоит из ядра (которое потом тоже поделили), а вокруг него бегают частицы. Возник резонный вопрос — а в какой среде бегают частицы? Наука ответила, что частицы (или волны) находятся в вакууме, куда иногда частица ныряет и оттуда же воскрешает (выныривает). Не спрашиваясь при этом ученых, заметим.
Хорошо.
Но опять вопрос — а что такое вакуум? А это то, где нет ничего! — вот по сей день детский ответ науки.
И вообще — такое подозрительно-провокативное поведение частиц (их самовольное исчезновение и появление-воскрешение из ничего-вакуума) не напоминает ли страницы Библии, где аллегорично описан процесс создания Богом вселенной из ничего-вакуума?
Вообще современная физика дошла до такого предела человеческого знания, что ученый всегда балансирует между знанием и верой. И потому их в принципе не стоит противопоставлять друг другу.
Что характерно, большинство физиков как раз таки придерживались и придерживаются именно этой позиции.
Доктор Давид Р. Инглис, один из руководителей Национальной физической лаборатории США пишет: «Мы (физики) видели дело рук Создателя в этом мире, что неведомо другим людям… Это дает мне и многим моим сотрудникам чувство, что есть что-то великое и прекрасное. Это нечто является причиной создания Вселенной, и эта причина не может быть нами понята».
Председатель Департамента атомной и молекулярной физики (Бельгия) доктор Жюль С. Дюшезн добавляет: «Связь науки с религией никогда не была такой близкой и тесной, как в наше время. Ученые, изучающие космическое пространство, открыли так много прекрасного и неожиданного, что сегодня труднее убедить ученого, что Бог не существует…».
Великий Исаак Ньютон (1643−1727) физик и математик, проникший в тайны строения и движения вселенной, говорил о себе: «Не знаю, чем меня признают потомки, но себе самому я представляюсь маленьким мальчиком, который на берегу безграничного океана собирает отдельные ракушки, выброшенные волнами на берег, в то время как сам океан и его глубины остаются по-прежнему для меня непостижимыми».
Макс Планк (1858−1947), знаменитый профессор физики Берлинского университета, основатель квантовой теории, лауреат Нобелевской премии, один из основателей современной физики говорил: «Куда бы мы не обращали наши взоры, каким бы ни был предмет нашего наблюдения, мы нигде не находим противоречия между наукой и религией; мы скорее констатируем их абсолютную гармонию в основных пунктах, особенно в области естествознания. Как религия, так и наука, в конечном результате, ищут истину и приходят к исповеданию Бога».
Альберт Эйнштейн: «Я не могу себе представить настоящего учёного, который не обладал бы глубокой верой. Это можно выразить и так: нельзя верить в безбожную науку».
И таких высказываний действительно великих ученых-физиков — множество.
* * *
Но Бог с ней, с наукой — ведь господа академики-«подписанты» накануне озаботились о состоянии российского общества в целом. Мы не будем задаваться вопросами, почему такая озабоченность у них не возникала лет этак пятнадцать назад, когда Россию захлестнул мутный вал тоталитарных сект — и подавалось (и поощрялось) все это именно на государственном уровне.К сути.
Слова о светском принципе устройства государства употребляются у нас довольно часто, но при этом мало кто вспоминает, что заключается он в том, что религиозные организации не выполняют функций государства. Таких простых и очень важных, как регистрация брака, рождения или смерти человека. Если кто-то считает это дело малозначительным, то лишь потому, что не видел настоящих клерикальных государств, где похоронить «нехристя» на церковном кладбище просто невозможно, а других просто не существует, резонно замечает в свое колонке в «Известиях» Борис Клин. В России, к счастью, ничего подобного нет.
Но отделение церкви от государства не означает ее отделения от общества.
Религиозные организации должны, просто обязаны, высказываться по всем важнейшим вопросам жизни страны. И это очень хорошо, когда священнослужители участвуют в обсуждении проблем образования, прав человека, когда звучит их голос при принятии законов, ибо они базируются на Вере. Никакая наука не докажет, что убивать или красть нельзя. Скорее, она математически точно подтвердит выгодность грабежа. Но люди Верят, чувствуют, что Бог запретил убивать — и делают это юридической нормой. И это — правильно. Потому что иначе все наши кодексы и законы — превращаются лишь в сборники идиотских самоограничений.
К слову — Россия достаточно защищена от клерикализации. Любой, кто интересовался политикой, наверняка слышал о существовании в Европе таких партий как христианские демократы. Но у нас такой партии нет. Более того, предупреждая клерикализацию, у нас законодательно запретили создавать политические партии по религиозному признаку, а религиозным организациям — участвовать в любых выборах. И Русская православная церковь, на которую сейчас обрушился очередной информационный удар, этот закон блюдет. И есть факты, когда несколько священников, нарушивших этот запрет (подтвержденный, между прочим и внутренними церковными постановлениями) были отлучены от Церкви.
* * *Но накануне либералы опять пошли в атаку. В атаку (если отбросить все экивоки и говорить прямо) на преподавание «Основ православной культуры» в школе, словно выполняя заказ заморского русофоба Бжезинского: «После крушения коммунизма в России у нас остался один враг — русское православие».
«Я считаю, что академиков использовали, что называется, „втёмную“, в сложной политической игре, цель которой — стравить науку и церковь, — говорит Владимир Хомяков, координатор движения „Народный собор“. — И не обошлось здесь без министра образования Фурсенко, как известно, воюющего с введением в школах предмета „Основы православной культуры“. Предмета, заметим, чисто культурологического, никто же не призывает преподавать в школах Закон Божий. Это явная провокация, направленная на дестабилизацию российского общества, попытка противопоставить одну ее часть другой».
И чем только господа либералы свою агрессию не аргументируют: и мусульмане, дескать, обидятся, и государство у нас отделено от Церкви… Теперь вот решили запретить даже региональный компонент образования, чтобы отнять у местных властей возможность вводить ОПК на свое усмотрение. Что характерно, о мусульманах тут же «забыли», а ведь они снова «обидятся», — в Татарстане, Башкирии — ислам в школах давно преподают под шумок об ОПК.
Никто не будет спорить, что школа должна давать детям какие-то культурно-мировоззренческие основы. Реальная дискуссия идет о том, ЧТО это должны быть за основы. То есть вопрос теперь не в том, чтобы просто взять и запретить предмет ОПК, на местах уже де-факто внедренный в систему образования. Вопрос в том, чем его заменить. Господа либерал-атеисты, коих представляет министр образования господин Фурсенко, предлагают что-то вроде «Основ мировых религий» или «мировых культур». Звучит, конечно, интересно и красиво. А что по сути?
По сути это вопрос о подмене христианской заповеди любви на либеральную заповедь толерантности. Либерал-масонство предлагает миру свои скрижали заповедей: «почитай бога своего — Чистогана», «укради, если никто не видит», «сделай так, чтобы тебе завидовали», «борись за права извращенцев» и прочее. Человеконенавистническая заповедь толерантности отучает различать, что такое хорошо и что такое плохо, размывает грани между черным и белым, добром и злом и меняет их местами. Она подразумевает абсолютно безразличное отношение к окружающему, терпимость ко всему чужому за счет подавления собственных нравственных и интеллектуальных защитных механизмов. Иными словами, у толерантно обученной личности не срабатывает простой этический рвотный рефлекс на проявления различных чужебесий, которые эта личность по вбитой в нее привычке стремится уважить.
Толерантность — убийца культурного иммунитета, самосознания нации со сложившимися за века нравственными и религиозными традициями. Толерантность — это бульдозер, освобождающий пространство для внедрения в народ чужеродных ему и разрушающих его идей и антиценностей (заповедей либерализма). Под видом «Основ мировых культур» или какой-нибудь, прости Господи, валеологии («науки о ценностях») в головы детям будут вставляться и уже вставляются так называемые общечеловеческие ценности вместо традиционных, на которых Русь стояла тысячу лет.
Приход православия в школу — это не экспансия Церкви. Речь идет о простом выживании русского народа и Русской цивилизации, чьим фундаментом, хочет этого кто-то или нет, является православие.
Православие — это мощный идентификационный ресурс русской нации (состоящей из многих этносов). Вот почему его боится и ненавидит интернационал-либеральная свора, эта серая плесень, которая таки может покрыть все пространство России — если ее не остановить. Эти господа просто боятся быть русскими, иметь русскую душу, потому что для них оставаться русским — значит обеспечить себе пожизненный ярлык лузера, неудачника в мире бога Чистогана. Они отнимают право быть русскими у своих детей и намерены проделать то же самое со всеми остальными.
Ах да, есть и еще один любимый аргумент либерал-атеистов. «Православие лишает свободы выбора». Пускай, мол, дети вырастут без него, а там сами решают, крестить им лоб или не стоит. И отчего-то считается, без всяких на то оснований, что свободу выбора дает как раз (и только!) либеральная идеология.
Жри больше, бери, пока дают, живи одним днем, успевай, а то обгонят…
Эти иллюзии нужно категорически развеивать, и с ними нужно бороться как с вредной заразой. Их можно победить — и либералы это знают. Как раз поэтому либерализм в его худшей форме — «атеистический либерализм» относится с подозрением и гневной неприязнью ко всем тем, кто решит выбрать для себя иной образ мысли: не атеистическо-либеральный. Достаточно бегло посмотреть на наших либералов, чтобы убедиться в этом.
Либерализм как система, воспитывающая в человеке нравственную и умственную расслабленность, как раз лишает его возможности выбрать в качестве жизненной философии что-то более сложное, требующее определенных душевных, духовных и интеллектуальных усилий. А таким сложным и является, например, православие.
Церковь же, в свою очередь, не может удержать в своей ограде человека, который перестает верить в Бога. И для такого разуверившегося нет ничего проще, чем пополнить ряды атеистов-либералов. Спускаться вниз всегда намного легче, чем карабкаться вверх. Вот и вся свобода выбора.
Однако, думается, господа мини-бжезинские с российскими паспортами напрасно колготятся на ниве отлучения Русского Народа от Веры.
Сегодня Россия постепенно возвращает себе свой православный идентификационный код — самосохранения ради.
