 |
| Новая газета | Ольга Шутова | 27.07.2007 |
«Легко верить в Бога, когда идёшь летом через поле. Сияет солнце, и цветы благоухают, и воздух дрожит, напоенный их ароматом. „И в небесах я вижу Бога“ — как у Лермонтова. А тут? Бог? Где он? Если Он благ, всеведущ и всемогущ, то почему молчит? Если же Он так наказывает их за их грехи или за грехи их пап и мам, как считают многие, то Он уж никак не „долготерпелив и многомилостив“, тогда Он безжалостен. <…> Может быть, не думать об этом, а просто утешать? Давать тем, кому совсем плохо, этот „опиум для народа“, и им все-таки хотя бы не так, но будет легче. Утешать, успокаивать, жалеть. Но опиум не лечит, а лишь на время усыпляет, снимает боль на три или четыре часа, а потом его нужно давать снова и снова. И вообще страшно говорить неправду — особенно о Боге. Не могу.»
Никто так не утешал как он, одним лишь взглядом. Как свечка от свечки зажигалась. И когда, проходя мимо тебя, он брал тебя за плечо, ты никогда не знал, потому ли это, что он тебя утешил, или потому что его опять «качнуло» и он просто на тебя оперся.
За его неимоверный труд ему не дали ни одной награды, он остался простым иереем. Но когда на отпевании кто-то не знавший случайно назвал его протоиереем (более высокий сан), стало даже обидно. Где вы найдете в Священном Писании слово — протоиерей? Вы найдете только слово — иерей. В этом подлинность таких людей. Но увидеть это и научится от них — сложно.
Отец Георгий всегда говорил, ссылаясь на опыт своего духовного наставника митрополита Антония Сурожского (впрочем, он никогда не говорил того, что не было и его личным опытом) что христианство — это личная встреча с Богом. И только тогда, только при этом условии становится возможной встреча между людьми — несхожими, думающими по разному.
В 2001 году в «Новой газете» появилась публикация, которая называлась: «Есть ли истина в чужой вине?» и в ней прозвучали такие слова отца Георгия:
«Скажем так, в вере мусульманина присутствует истина. Мне было лет пять, когда друг моего отца, фронтовик, верующий мусульманин, пришел к нам домой, и моя бабушка вышла к нему навстречу, протянув ему обе руки со словами: „Мы по-разному верим в одного Бога“. И тогда этот массивный человек, мне он казался гигантом, взял руки моей бабушки, уронил в них голову — и заплакал. Это была встреча не только двух людей, но двух традиций, двух путей к одному Богу».
Но как, как встретить такого Бога, не пройдя ад войны, не пройдя, как Анна Политковская, Северный Кавказ, не будучи Сахаровым, Лихачёвым, Старовойтовой, Александром Менем, Аверинцевым, Раушенбахом (всё это его старшие друзья, перед которыми он благоговел)? Трудно, безумно трудно. Но отец Георгий никогда не избавлял человека от труда. Он соглашался быть только проводником, как Вергилий в «Божественной комедии» Данте, докторская диссертация по которому, написанная им, так и осталась незащищенной («Я подумал, что я — карьерист?!»)
Почему христиане так почитают сороковой день со дня смерти? На сороковой день душа окончательно покидает этот наш мир и уходит к Богу. Но некоторые люди, люди особенного духовного пути, и после своей смерти продолжают участвовать в нашей жизни. Принимать в ней участие. И мы дерзаем уверенно и спокойно, зная о чем говорим, сказать: сегодня состоится встреча со священником Георгием Чистяковым. О месте встречи будет объявлено отдельно. Пройдет она в Москве, где прошло всё его служение, или в Петербурге, где жил его любимый учитель, в Риме, которому он посвятил книгу, или в Париже, где живут его друзья,… а, может, и на Святой земле, в Иерусалиме, где он так и не побывал при жизни. «Ведь столько раз была возможность», говорил он задумчиво в своей уже последней болезни. Ещё поедете, отче… «Да, может быть…»
