 |
| Фонд стратегической культуры | Гурия Мурклинская | 26.07.2007 |
1. продолжающаяся фрагментация территории РФ по регионам с переориентацией регионов, богатых сырьевыми ресурсами, на внешние рынки;
2. разрушение хозяйственных комплексов в регионах, прежде ориентированных на потребности внутреннего рынка, особенно тех, где основу экономики, как в Республике Дагестан, составляли предприятия оборонно-промышленного комплекса.
* * *
Еще в недавнем прошлом Дагестан был промышленно развитым регионом-донором. Стабильно развивавшаяся экономика обеспечивала занятость внутри республики большей часть трудоспособного населения, хотя часть работающих ежегодно выезжала на заработки «на севера» и в центр России.За годы ельцинского безвременья удар был нанесен и оборонным предприятиям, в одночасье лишившимся государственных заказов, и даже сельскому хозяйству республики. Аграрный сектор Дагестана колоссально пострадал из-за неограниченного ввоза по бросовым ценам иностранной сельхозпродукции, что разорило колхозы и одновременно не дало подняться фермерам. Эти элементы разрушения экономики типичны на сегодняшний день для подавляющего большинства республик и областей Юга России. А в Дагестане к этому добавляются специфические факторы. Не будем говорить о войне 1999 года и «вирусе» религиозного экстремизма. Есть другие обстоятельства, способствующие росту межнационального недоверия в самой многонациональной республике Российской Федерации, в результате чего массы молодежи без профессиональной подготовки и необходимого культурного багажа выталкиваются в другие районы страны в поисках работы и возможностей переселения.
* * *
Основным тормозом в проведении здоровой социально-экономической политики в сегодняшнем Дагестане является насквозь коррумпированная и криминальная этно-клановая система подбора и расстановки кадров.В советское время дагестанская этно-клановая система смягчалась, во-первых, партийным контролем, подготовкой и переподготовкой (обучением в течение всей жизни) кадров управленцев, а во-вторых, — традицией межнациональных комсомольских браков с последующей опорой на детей из смешанных семей.
В 90-е годы межнациональные браки по большей части деградировали в принцип перекрестного родства, причем зачастую другой национальности была «вторая жена». Это новое для республики социальное явление быстро замкнуло местную элиту в узконациональные и националистические рамки. Немыслимый ни в дореволюционное, ни в советское время отбор кадров по этническому и родственному принципу стал процветать. Именно такую архаично-криминальную «кадровую политику» сегодняшний Дагестан получил в наследство от 90-х годов — в придачу к крайне неэффективной экономике.
Ситуация осложняется тем, что многие предприятия «достались» в ходе приватизации людям, либо мало смыслящим в современном производстве, либо изначально считавшим ценным не само предприятие, а занимаемую им территорию, которую можно, подведя завод под банкротство, выгодно продать под вещевой рыной или «элитную застройку» (почти все крупнейшие предприятия республики расположены в центре городов).
Сегодня по всем чиновничьим вертикалям мы видим картину пассивного саботажа: огромные аппараты, выстроенные по этно-клановому принципу, убежденные в том, что места и должности ими «куплены», а значит, гарантированы им и их наследникам или соплеменникам, отказываются работать иначе. Если родители богаты и уже встроены в систему, они «купят» подросшим детям доходное место, а нет денег и связей, то будь ты хоть семи пядей во лбу — ты обречен. «Выходом» из такой ситуации, характерной для всех коррумпированных традиционных обществ, довольно естественно может стать срежиссированная извне «бархатная» или не очень «оранжевая» революция.
Дагестан уже частично вырвался (начинает вырываться) из этого порочного круга. Без революций и потрясений произошла смена власти. Новый парламент республики, избранный, несмотря на все издержки, демократическим путем, — это свежая и более динамичная по сравнению с прежними структура. Однако косность нового «боярства», его нежелание что-либо реформировать толкают республику назад, к выстраиванию этно-национальных и криминальных чиновничьих пирамид, скрепленных традицией, коррупцией и круговой порукой. Различным социальным группам и институтам дагестанского общества еще только предстоит выработать консенсус, на основе которого станет возможной новая кадровая политика.
Благо народа — высший закон, говорили римляне. Власть, забывающая об этом, теряет авторитет и становится в глазах народа беззаконной. В таком многонациональном и многоконфессиональном обществе, как дагестанское, обратная связь с народом через письма и обращения, звонки на «горячую линию Президента», прозрачность кадровых решений и инвестиций — это главное и важнейшее условие того, чтобы часть нового «боярства», которая не хочет перемен и готова на все ради сохранения этно-клановых привилегий, не смогла больше выдавать свои узкокорыстные интересы за национальные, нагнетая в обществе напряженность, как это было в начале 90-х годов, когда этно-криминальные группировки начинали делить имущество, брошенное государством на произвол судьбы.
* * *
Сегодня провал «ваххабитского проекта» отторжения Северного Кавказа от России для многих на Западе очевиден. Теперь ставка сделана на разжигание межнациональной розни, причем по всей территории РФ. Можно с уверенностью утверждать, что события в Кондопоге и Ставрополе не останутся единичными. Недаром ряд российских политологов связывают эти события с существованием широкой мониторинговой сети, занимающейся на иностранные гранты сбором разведывательной по своей сути информации о социально-экономическом положении в республиках, краях и областях РФ, о наличии там тлеющих конфликтов любого рода, которые могут быть перенесены на почву межэтнических столкновений.США и их западные союзники вкладывают огромные средства в развитие мониторинговой сети на Юге России. Руками российских же ученых собирается информация о «болевых точках» (где-то застарелый или свежий земельный конфликт, где-то не поделили прибыль с завода или ресторана и т. п.) и о том, как можно воздействовать на эти точки с целью превратить тлеющий конфликт в «малую войну» с элементами терроризма.
В преддверии думских и президентских выборов в России опасность эта возрастает многократно. Об этом говорили и участники митинга, проходившего недавно в Москве у здания Российской Академии Наук. Так, мониторинговая сеть EAWARN, возглавляемая В. Тишковым, по утверждению выступавших на митинге, несет прямую ответственность за межэтнические столкновения в республике Карелия (Кондопога), в Ставропольском крае, а также в Башкирии (предотвращенная попытка организации «башкирского майдана»).
Здесь мы имеем дело с проблемами, умелая игра на которых при определенных обстоятельствах может взорвать ситуацию в стране. Хорошо, что понимание этого приходит, наконец, к российскому политическому руководству. Однако проблемы серьезно обостряются, повторим это еще раз, нерегулируемой миграцией безработного населения из южных в центральные и северные регионы России.
Добиться постепенного уменьшения миграционного потока можно только комплексом мер: целенаправленной промышленной и социальной политикой государства, созданием новых рабочих мест для молодежи, помощью молодым семьям в приобретении жилья, сочетанием серьезной кадровой политики с принципом «считать знатность по годности». Не решив социальные проблемы в отдельно взятой республике (крае, области), мы ничего не сможем сделать для предотвращения конфликтов с участием бегущих из родных мест людей в других регионах России. В старину говорили: где родился — там и пригодился. Для большинства это самый приемлемый вариант будущего для детей, и надо сделать все, чтобы он стал реальным.
