 |
| Русский дом | Андрей Савельев | 23.07.2007 |
Не раз государственные мужи и приближённые к власти журналисты провозглашали свою приверженность Февралю — мятежу, за которым последовали крах государственности и большевистский бунт. Но в массовом сознании всё никак не утвердится представление, что в Гражданскую войну в смертельной схватке сцепились две республиканские силы — либеральная и коммунистическая. Приверженцы империи и монархии либо оказались вне этого конфликта, либо участвовали в нём с обеих сторон, стремясь отомстить либо февралистам за уничтожение монархической государственности, либо большевикам за всероссийский погром и грабёж.
Генерал-лейтенант М.К. Дитерихс
«Белые» проиграли именно потому, что были либералами-республиканцами, не имевшими никакой опоры в народе, не знающими его традиций и пристрастий. «Красные» потому и выиграли, что придумали «красного монарха» и новую аристократию — партийную номенклатуру. Нынешние либералы, стоящие у власти, потому и не могут управлять государством, что их конфликт с «красными» не может быть завершён, а без этого конфликта недееспособность либеральной доктрины станет для народа более чем очевидной.
Вопрос: преодолевая «красно-белый» конфликт, в состоянии ли мы вернуться к традиции русской государственности, хотя бы в некоторых принципиальных моментах учредить в России идеал православного Царства, православной Империи?
Идеал русской государственности неоспорим и ясен православным. Насколько те, кто на словах провозглашает этот идеал, готовы увидеть его наяву, насколько они готовы защищать его перед настырными, въедливыми, насмешливыми, жестокими, хитрыми оппонентами?
Финал Гражданской войны, истерзавшей Россию в начале ХХ века, отмечен уникальной попыткой возвращения к монархии. Потеряв огромную страну, вчерашние республиканцы, отброшенные на удалённую окраину бывшей империи, вдруг одумались. Власть, почти случайно упавшую им в руки в 1921 году после серии переворотов, надо было обосновать какой-то концепцией государства. Поначалу Приамурское Временное правительство обратилось к «несоциалистическому народовластию» — собрало странный форум «представителей населения Дальнего Востока». И целый год ушёл на речи народных витий, ратовавших за Учредительное Собрание. Пока в жесточайшем конфликте не схватились сторонники правительства и народного собрания. Междоусобица была остановлена лишь созывом Земского Собора и обращением к монархической традиции.
Монархический принцип требовал вплоть до воцарения законного самодержца немедленно подчиниться воле правителя-диктатора. Таковым стал генерал-лейтенант Михаил Константинович Дитерихс — потомок выходцев из Чехии, один из разработчиков знаменитого Брусиловского прорыва, сподвижник адмирала А.В. Колчака, организатор расследования убийства Государя и его семьи в Екатеринбурге. Генерал Дитерихс и был утверждён Земским Собором временным главой Приамурского государственного образования.
Хаос братоубийственной войны и предреволюционной смуты в умах не мог не отразиться на работе Приамурского Земского Собора, на искажении монархического принципа крайней его формализацией. Невиданная помпезность ритуалов, парадов, клятв, присяг, речей ораторов и публикаций прессы затмевала задачи обороны Приамурья и сплочения народа вокруг этой задачи.
Земский Собор формировался по сословному принципу, но в то же время, вопреки этому принципу, привлекал представителей несословных объединений. Кроме того, в составе Земского Собора были предусмотрены места Временному Правительству и гражданским ведомствам. Власть, таким образом, исходила не только от представителей сословий, но и от тех, кто должен был утверждаться на должностях Собором или избранным им правителем. Территориальный принцип также не был соблюдён — число городских представителей явно превосходило число сельских, где и решался вопрос о поддержке населением нового режима.
Приморская власть оказалась без какой-либо социальной концепции, достойной быть донесённой до населения. Всё, что удалось внятно произнести, сводилось к обещаниям служить благу и пользе населения, блюсти законы и исторические заветы, следовать нравственно-религиозным основам государственности, а также удержать Приморье в составе России. Задача победы над Советами и созыв Всероссийского Земского Собора с целью определения царя из династии Романовых затмевала в головах приамурских монархистов насущные проблемы управления в чрезвычайной ситуации, когда всякий романтизм был крайне опасным увлечением.
Принцип «Вера и Земля», рассчитанный на период междуцарствия, воплотился в приходскую систему организации местного самоуправления в противовес ранее принятому земскому. Эта реформа ослабляла необходимую централизацию власти. Население края было занято беспрерывными выборами и соборами местного значения. Исконные основы жизни восстанавливались применительно к мирному периоду, что было роковой ошибкой. Перед неизбежностью военного вторжения верхом недальновидности было учреждение Земской Думы численностью в 326 человек. Ошибочным было также изгнание из Приамурья всех неверующих, отказ в предоставлении им гражданских прав. Это вело к лицемерию, к имитации веры, к бесплодной распре. Организация церковно-общественного процесса не годилась для условий, когда за веру нужно было сражаться с оружием в руках. Приамурская Земская Рать к наступлению большевиков оказалась практически без стрелкового оружия, численно ничтожной и не имевшей поддержки населения.
Монархическая государственность Приамурья продержалась всего три месяца и пала под ударами «красных», триумфально закончивших свой поход против Империи на берегу Тихого океана.
Трагический урок истории говорит нам о том, что вера утверждается не только молебнами, а государство — не только выборами и соборами. За веру и землю отцов надо уметь сражаться. А потерпев поражение, — уметь «переждать Орду».
