Чудо

А между тем, чудеса свершаются и в наше время и на наших глазах. Иконы по-прежнему исцеляют и мироточат. Ходят по нашей земле истинные исповедники и прозорливые старцы. Являются новые, почитаемые в народе, святые. Ежегодно в ночь на Православную Пасху, во славу Божию, нисходит в Храме Гроба Господня Благодатный огонь.

Рассказ православного христианина, талыша Садига-Александра, записанный на днях в редакции «Завтра», повествует о чудесном явлении, которое перевернуло всю его жизнь, открыло исполненный обетованиями и страданиями путь. Дабы не уподобляться фарисеям и саддукеям всех времен, мы и не думали просить гостя предъявить доказательства его слов, но восприняли сказанное с должным вниманием и внутренним трепетом. Каждый верующий, прочитав это краткое и обобщенное изложение слов странника Александра, волен делать собственные выводы. Но пусть душа и рассудок будут подкреплены словами молитвы: «О преславнаго чудесе! Небесе и земли Царица, от святых сродников наших умоляемая, доныне землю русскую покрывает и Лика Своего изображении милостивно обогащает. О, Владычице Державная, не престани и на будущее время во утверждение на Руси Православия милости и чудеса изливати до века. Аминь!»

«Имя, которое мне дали родители — Садиг. По народности я талыш. Село, где я родился, находится на территории Азербайджана. Когда мне было шесть лет, умерла мама, осталось нас пять братьев. Отец второй раз женился, и у него родилось еще пять детей. Отец по натуре был человек добрый, слишком добрый. Да и мачеха никогда не оскорбляла и не унижала нас. Потом я вырос: учился в школе, работал в совхозе, служил в армии в Ленинграде. Ничем особенно не выделялся. Жил не бедно и не богато — был как все. Приехал в Екатеринбург. Окончив школу милиции, пошел работать в органы. Но вскоре ушел по той причине, что творилось там безобразие: задержанных преступников приходилось отпускать по команде сверху. Занялся немного бизнесом, помогал братьям, которые сделались «челноками».

К тому времени я уже дважды был женат. С первой женой, как говорят, не получалось. Второй раз женился на русской — она тоже была раньше замужем. Я постоянно ходил в мечеть. Жена иногда ходила в храм. Так вышло: у нее своя вера, у меня своя. Это никак не влияло на нашу совместную жизнь. Жили в умеренном достатке: я, жена, дочка, через дорогу бабушка — мать жены.

Но вот в 1997 году моя жена с одним человеком собралась в храм и говорит мне: «Идем с нами!» Это был храм Вознесения Господня в Екатеринбурге. Я сел на скамейку в сквере неподалеку, а жена надела платок и пошла в церковь. Она приличия соблюдала. Я сижу — народу вокруг много. Смотрю, священник идет в мою сторону — пришел, сел рядом. Вопросы задаёт. Я раньше никогда со священниками не общался — чудно мне. Он мне говорит: пойдешь в храм Божий и примешь Святое Крещение. И крестить тебя будет отец Иоанн. «Батюшка! — говорю, — вы меня извините, как вас?..» Он говорит: «Отец Яков». Я продолжаю: «Как я могу идти в храм, я же другой веры?..» Священник настаивал. Но вдруг потом встал и пошел в сторону храма. Я не придал этому большого значения и даже не рассказал про этот случай жене. Но потом начались у меня мучения. Каждую ночь, как ложусь спать, день за днем, неделя за неделей снится мне этот священник и настаивает: «Иди в храм, крестись!» Тут я и жене всё рассказал. И мы пошли в этот же храм. Спрашиваем: «Можно ли с отцом Яковом встретиться?» «А у нас такого священника нет», — отвечают. «Как же нет, я с ним два месяца назад говорил!» Но потом пришел другой батюшка, и жена ему говорит: «Вот ищем отца Якова, говорят — нету здесь такого. Он с мужем побеседовал, а теперь муж спать не может. Этот отец Яков по ночам снится и требует пойти в храм и креститься».

Священник очень обрадовался и говорит: «Сейчас идёт крещение общее, а для вас сделаю отдельное…» В тот же день, как положено, окрестил меня. Вручил мне молитвослов: «Теперь, — говорит, — буду твоим крестным отцом, обращайся ко мне — отец Иоанн…» Я подивился такому совпадению.

Но с этого момента жизнь моя стала адом. Когда мои братья увидели у меня на шее крест, то такой скандал устроили… А потом плюнули, развернулись и ушли. Я пытался с ними поговорить, но они никак не хотели меня слушать. И тут отец мой умирает. Я в аэропорт — покупать билеты. Стою, паспорт даю в окошко, а мои братья тут наскочили, паспорт из рук вырывали. Мол, нам за тебя стыдно, ты домой не поедешь. Что ж, пришел домой и сел молча. Незадолго до смерти отца я говорил с ним по телефону: «Отец, вы понимаете, я ведь не от себя действовал. Я же не дурак и не сумасшедший. Просто я иначе не мог». А отец мне: «Ты, — говорит, — не обижайся на сестер и братьев, они постепенно и поймут, и простят тебя. Может, это всё к лучшему…» Был он уже тяжко болен.

Крестившись, я старался читать книги по Православию и стал узнавать больше. Отрастил бороду в связи с трауром по отцу. У нас такая традиция — после смерти родителя никто из детей не бреется целый год и телевизор не смотрит.

И вот — 1998 год. Приближалась Пасха. К тому времени братья мои решили насильно вывезти меня домой, крест сорвать и опять привести к мечети. Говорили так: «Нам без этого даже в чайхану лучше не ходить. Мы уважение потеряли в деревне». Дошли до того, что наняли специальных людей поймать меня. Как-то мы собрались с женой сходить в храм, а перед домом, вижу, уже ждут. «Давай, — говорю, — Капа, одевайся да пошли. Будет так, как угодно Богу…» Мы пошли в храм, вернулись обратно, но они не заметили меня.

Чем ближе к Пасхе, тем больше внутренне я чувствовал какое-то беспокойство. В самый день Пасхи я сказал своим: «Пойду к бабушке, мне надо побыть одному. А она пусть с вами посидит…» Вот остался я один в квартире тещи. Почитал молитвослов. Потом встал перед иконами на колени и стал молиться. Некоторые слова из молитв на старославянском языке я не понимаю, поэтому часто молюсь своими словами. Было у меня на душе беспокойно, и я молил Бога помочь и наставить меня на верный путь. Когда молитву закончил, немного воды попил и лицо умыл. Это такой мусульманский обычай я сохранил — перед началом и после молитвы я умываюсь и вытираю лицо. И вот, минут пять или десять прошло, я подошел к окну. И тут вдруг услышал пение, как бы плачевное и торжественное, и комната так сильно осветилась из того угла, где иконы, что я ослеп на мгновение. Я испугался и, кажется, хотел убежать. Но не убежал, а упал на колени в страхе. И услышал над собой женский голос: «Не бойся, я Матерь Бога». И Царица говорила мне. А я недостоин! Наставляла меня. А к кому я пойду с этим, я — нерусский, обычный и грешный?!

Двадцать минут лежал я ниц, не поднимая глаз. Когда осмотрелся, то увидел, что яркое сияние прекратилось, но пение продолжалось с двух сторон. На полу лежала икона — Богородица со Спасителем на руках, а рядом светящаяся сфера величиной с небольшой школьный глобус. Когда я прикоснулся к этой сфере, рука моя стала прозрачной, как марля, и белой, как снег. Всякая боль ушла. И пришли: в тело — сила, а в душу — спокойствие. Аккуратно завернул я эти святые предметы в чистую материю и спрятал. Родным ничего не сказал. А сам думаю: «Что делать? Кому сказать?» Пошел к отцу Иоанну и издалека начал. А он мне говорит: «Саша, такое рвение к Богу часто ведет к гордыне, а это есть смертный грех…»

Тогда же я видел такой сон: иду я в соседний магазин и вижу — четверо в рясах кого-то или что-то ищут. Потом они пропали, но появился передо мной светлый юноша. Я почему-то понял, что это его они искали. Говорю ему: «Ведь они тебя ищут…» А он отвечает: «Где они? Их и нету».

Договорился я о встрече с епископом. Он обещал принять меня в течении трех дней. Тогда про него дурное говорили. Очень многие на службе кричали ему: «Долой из храма!» Мне сказали: сейчас он выйдет к тебе и поговоришь с ним. Тогда я про себя помолился и сказал моему спутнику: «Если он и вправду недостоин, и наш с ним разговор Богу будет не угоден, то будет знак: у владыки пойдет носом кровь». Еще и минуты не прошло, как епископ стал чихать, из носа у него полилась кровь. Но, поскольку меня уже подвели к нему, то пришлось всё же рассказать ему суть дела. Он сказал: «Оставайся здесь, а я полечу в Москву к Святейшему, обо всём расскажу ему». Но когда владыка вернулся из Москвы, то не принял меня. Быть может, его уже тогда сняли с кафедры. Мне ничего не объяснили, просто перестали кормить в трапезной и попросили уйти.

К тому времени с Божьей помощью нашел я и хранителя святых реликвий — отца Александра. Он понял меня почти без слов и принял дары в свой дом.

Тогда казалось мне, что чудо быстро все примут и узнают о нём. И, таким образом, удастся исполнить завет Пречистой матери Божьей.

Да, по словам отца Александра, если бы тогда, восемь лет назад, новый правитель, священство и народ приняли бы дарованное чудо, то сейчас тех злодеев, что окружают со всех сторон нашу матушку-Россию, и не было бы совсем…

Тогда начались мои мытарства: по Москве хождения, писание писем и встречи с разными важными людьми. И на детекторе лжи меня проверяли. И беседовал я со священниками, занимающими высокие посты. Со своими собеседниками я отказывался садиться за трапезу и брать у них деньги. Таков был строгий наказ отца Александра. Немного хлеба и святая вода. Один глоток — защита была от всего.

Молился я тогда истово за отца своего. И мне сон такой приснился: дома, на родине отец стоит перед зеркалом и куда-то вроде как собирается. Тут ему стало плохо, и он упал. А потом с него сошло тонкое, как прозрачная ткань, очертание. Тот же отец, только прозрачный, как марля. Он встал, поцеловал собственный лоб и ушел. Видно, увидел я, как душа отделяется от тела после смерти. И через одну минуту я не мог на его тело смотреть без содрогания — отвратительно мне стало тело отца своего.

Много было разговоров разных, что-де надо святыни привезти в Москву, в храм Христа Спасителя. Пообещали, что сведут меня со Святейшим Патриархом.

Три священника московских собрались и поехали со мною в Екатеринбург. Отец Александр, узнав об этом, просил, чтобы батюшки сами нашли где-то и привели с собой инвалида детства. Те согласились и выбрали хромого молодого парня, нашли его при одном храме. И в тот день видел я чудо исцеления. Священники зашли, поздоровались, но не приблизились к реликвиям. Расстояние между реликвиями и священниками более трех метров было. Отец Александр взял парня за руку, наклонил его голову и стал с ним тихо разговаривать, расспрашивать о чём-то. Потом подвел его ближе к сфере и налил на неё воду, и вода стала голубая. И рука на сфере его стала прозрачной и белой. От страха или от счастья затрепетали священники. А парень, помазанный этой водой, повернулся и стал таким же, как я, то есть хромота его прошла. Священники в доме отца Александра ни одного слова не сказали. Молча вышли, сели на скамейку и стали вздыхать и разговаривать: «Господи, неужто такое чудо заслужили мы?»

Постепенно стали говорить о другом: «А если привезти в Москву, какие будут толпы, весь мир будет там, какие пожертвования…»

Но после этого пошли на меня гонения и обрушились беды. Реакции на прошения и письма мои — никакой. Зато остановили меня на улице два парня молодых. Говорят: «Мы из ФСБ…» Вы, мол, не могли бы с нами проехать кое-куда? Я в машину сел, а мне на голову — шапку, и привезли меня на какую-то квартиру. Другие уже люди в масках говорили со мной. Не били и не оскорбляли, но настаивали: то, что у тебя есть — отдай. А потом ночью снова одели на голову мешок и привезли на кладбище. Там была вырыта могила, и они меня в неё бросили. Направили на меня пистолет. «Прощай…» — говорят. А я лежу в яме и говорю: «А вы, верите ли вы, что завтра взойдет солнце и наступит день, и пойдут люди на работу?» «Конечно, так будет, дурак.» «А я так же верю, что вы ничего со мной не сделаете…»

Они отошли, переговорили о чем-то, вытащили меня из ямы, посадили в машину и привели к дому. Дали еще пятьсот рублей, которые на следующий день я отдал нищей у метро.

К тому времени я бросил работать. Бабушка что-то продавала — весь доход. Жена говорит мне: «Надоело всё это, раньше нормально жили. Не могу больше терпеть. Пойду на панель…» И такая у меня ненависть к самому себе, и презрение, и отчаянье. Пошел в пустую квартиру с одним умыслом — повеситься. А зачем мне такая жизнь? Все плюют в тебя и унижают. Привязал веревку к крюку люстры и помолился — ведь знал, великий грех беру на душу. Пнул табуретку и стал давиться. Но тут крепкие руки подхватили меня и на пол положили. Вижу, склонился надо мной тот самый отец Яков, уложил меня спать.

А у отца Александра на крыше дома постоянно три голубя сидят. А священники мне говорят, что в меня дьявол вселился. Был август месяц, ясный и теплый вечер. Стал я дома перед иконами и говорю: «Господи, если от Тебя эти святыни, то дай мне знак. Сделай так, чтобы сегодня пошел снег. Тогда я из дома уйду ради Тебя. Дай мне знак, Господи!» Молитва закончилась, а жена сказала: «С ума ты, что ли, сошёл?» К девяти часам вечера за окном пошёл снег. И я ушёл из дома своего.

Писал и Святейшему, и Путину — нет ответов. Отправлял письма во все газеты — никто не откликнулся. В Чечне шла война, а я, бородатый кавказец, хожу по столице. Не осталось отделения в Москве, куда меня не сажали. Тридцать храмов я прошел зимой без денег. Пять-шесть месяцев жил на Казанском вокзале. Однажды простудился и заболел, в девять часов вечера постучал в один московский храм. Зашел — там сидят, чай пьют, а я без голоса: «Дайте, Христа ради, кипятку…» Вот, что мне ответили: «Нету настоятеля, нету благословения». Я достоин тысячу раз худшего, но куда мне?

Тогда решено было зарабатывать деньги для святыни. Стал собирать я бутылки. Унижение было страшное. Рядом со мной в сквере алкаши стоят и ждут, вырывают друг у друга тару. Тогда я стал по ночам ходить. Тридцать-сорок- пятьдесят рублей выручал. Однажды нашел картриджи. Узнал, что дорого их принимают. Сдал их и получил сразу четыреста рублей. По всем банкам начал ходить, и по 30−40 штук сдавал их, стал зарабатывать много. И ни одной копейки домой своей супруге не отправил. Я за четыре года не купил себе ничего, кроме носков и белья. Остальные вещи на помойке находил. Стирал их и носил потом. Потом макулатуру стал сдавать. Завязался с типографиями. Была у меня огромная тележка. Я по пять-шесть раз в сутки с ней, нагруженной, ходил в пункт приёмки. Сдавал по 60 тонн в месяц. А где деньги хранить? Пошел к одному священнику. Говорю ему: «Не доверяю никому, возьмут эти деньги и будут себе крутить. Неизвестно, на какие дела пойдут. Можно ли у вас оставить?» Он сказал: «Конечно же, какой разговор…» Я приносил ему постоянно, два раза в месяц. 84 тысячи долларов за два года у меня накопилось. Деньги честные… С шести утра до часа ночи я работал, и не осталось ни одной помойки в Москве, которой я не знаю. Я в своей тележке и железо, и алюминий возил. Всё из мусора доставал. Вот решил забрать часть денег и прихожу к тому священнику. А он мне: приходи завтра, так три недели я ходил к нему каждый Божий день. Потом батюшка сказал, что наличных у него нет. Мол, можно всю сумму перевести на счет. Два дня искал через знакомых, у кого есть расчетный счет. Наконец нашел. Священник сказал — деньги переведены. А знакомый мой звонит — нету и нету денег — возьми мол у него копию платежки. Прихожу: «Дайте копию платежки…»

— Ты знаешь, — говорит священник. — Мы эти деньги истратили на реконструкцию других храмов. Денег нет. И, пожалуйста, не ходи сюда больше.

Звоню я в отчаянье отцу Александру, хранителю святынь. И спрашиваю: «Что же дальше? Был у меня отец — нет его, и к могиле его я не могу ходить. Была жена — живет она с чужими мужчинами. Была дочь — и не знаю, кто её кормит. Был братишка — и его нет в живых. Чем я стал? Нет, я свою миссию выполнил. Было мне явлено чудо, и я принял его с великой радостью. Я передал реликвии вам. Что мне ходить и стучать по дверям, которые никто не открывает? Плюют в меня и ругают меня. Отец Александр, забудь про меня!»

Два года я с ним связь не держал. Устроился дворником. Стал немного выпивать. Когда уходишь от Бога, дьявол тебя хватает. Два месяца ходил по автоматам игровым. Но в один прекрасный день всё бросил и поехал к отцу Александру. Он мне дверь открыл и ни слова упрека не сказал. Лишь одно: «С возвращением тебя, блудный сын! Иди, умывайся…» Исповедовал он меня и неделю не давал мне кушать.

Смотрит на меня отец Александр и плачет, как маленький ребенок: «У каждой кучки людей свой Бог, у каждой партии свой Бог, и народ таскают то в одну то в другую сторону. Сирот наших, детей убивают, и десять миллионов сестер и дочерей наших заставляют заниматься проституцией. А со стариками что нашими делают? За что? За что? И будет построен храм, и будет в нем явлено всем нам Чудо — святой образ Матери Божией и сфера Державная! Вы убедитесь, убедитесь к Рождеству!»

Материал подготовил Андрей Фефелов

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/07/713/61.html