 |
| Пресс-служба Псковской епархии | Протоиерей Михаил Васильев | 17.07.2007 |
Сегодня священнослужители проводят работу в 789 гарнизонах министерства обороны, при этом, в 420 гарнизонах построены храмы. Информационная служба Псковской епархии воспользовалась возможностью задать несколько вопросов священнику Михаилу Васильеву, находящемуся в 76-й дивизии в Пскове.
С какой целью, отец Михаил, вы приехали в нашу дивизию?
Цель очень простая, по благословению Владыки Евсевия и отца Димитрия Смирнова мы вместе с девятью студентами — миссионерами православного Свято-Тихоновского университета миссионерского факультета проводим плановую работу по духовно-нравственному воспитанию военнослужащих. Ежегодно мы работаем в соединениях различных воздушно-десантных войск, в прошлом году работали в Новороссийске в 7-й дивизии ВДВ, в этом году — в Псковской 76-й дивизии. В Пскове я не впервые, бываю часто на разных мероприятиях, но в такой двухнедельной командировке, когда мы работаем в каждой роте, впервые.
Что это за работа?
Составляем сводное расписание, и по графику в разных подразделениях и в разное время, я и мои помощники, в том числе и отец Олег Тэор, участвуем в жизни дивизии. Допустим, проводятся прыжки, мы благословляем на прыжки, раздаем крестики, иконки, молимся. В дивизии проводятся стрельбы, мы тоже их благословляем, чтобы люди понимали, что оружие есть средство защищать добро от зла, а не просто механизм, который стреляет.
Вы, отец Михаил, будете прыгать? Нет, пока у меня перерыв небольшой. Еще мы в дивизии проводим воспитательную работу, общественно-государственную, показываем интересные фильмы: «Воины духа», «Миротворец», «Живи и веруй». У нас есть хорошие фильмы по профилактике неуставных отношений.
Какая же может быть профилактика с помощью фильмов, батюшка?
Вполне эффективная, потому что в фильмах показываем, что бывает на зоне с теми, кто туда попадает из-за дедовщины, что очень наглядно убеждает не издеваться над солдатами. Нехитрыми наработками помогаем ребятам почувствовать, что служба — дело святое, и надо ее делать с чистой совестью.
Есть уже наработки отца Олега Тэора, и мы просто пытаемся их довести непосредственно до военнослужащих в общении с каждым. Мы не занимаемся в этой поездке крещением, в Пскове достаточно храмов и духовенства, и я уверен, что каждый из них окрестит бесплатно солдата или офицера ВДВ. Считаю, что грех брать за это с них деньги.
Завтра он может пойти на войну за родину и погибнуть, а причиной, почему он не покрестился, может оказаться наличие ценника, который закрыл солдату дорогу в Царствие Небесное. Мы, когда бываем в Чечне, непременно крестим наших ребят, вот уже где-то три тысяч покрестили.
Что для Вас, отец Михаил, военные, армия, как оказались здесь?
Для меня работа с военными это постоянный процесс узнавания нового. Мой отец, офицер, предлагал, но я не стал заканчивать военное училище, потому что там слушаться надо, там дисциплина… Я жил в военных гарнизонах, причем, романтических — на островах, в Баренцевом море, служил отец и в Нарьян-Маре.
Могу сказать, что там бывали такие объявления: на улице детям сегодня гулять нельзя, потому что росомахи бегают. Или, чтобы открыть дверь в школу, сначала нужно раскопать ее от снега. Так что для меня «офицерское троеборье», трудности офицерской жизни: вода, дрова, помои известны с рождения, и я прекрасно понимал, какой это тяжкий труд, быть офицером, поэтому пошел в МГУ на философский факультет. А когда после аспирантуры начал преподавать в университете, мне мой духовник отец Димитрий Смирнов сказал: «Ты из семьи военного? Будешь батюшкой в военном гарнизоне». Отказывался, но обложили со всех сторон, моя супруга, его давняя духовное чадо, поддержала батюшку, и вот так я в армии.
Редкий случай, отец Михаил, чтобы жены так поддерживали.
Бывают еще женщины, а не тетки, их мало, но они есть, моя Маша из таких. Очевидно, что служить в России — это тяжелый труд, не зарабатывать, а служить. Получать не заработную плату, а жалованье, сколько пожалуют.
А сколько у нас пожалуют?
Мало, жалованье платится по остаточному принципу. В начале берут себе то, что, считают, им принадлежит.
Кому — им?
Тем людям, которые распределяют финансовые потоки. Очевидно, например, что Церковь, которая была разорена государством, никаких государственных реституций не получила, и мы сейчас возрождаем церковную жизнь на собственные средства, в том числе, на церковные деньги пытаемся возрождать ее и в школе, и в армии, и в пенитенциарных учреждениях. Проблема в том, что у нас люди, которые служат России, этой же самой Россией попираются. Это неправильно, так не должно быть, но в нашей истории это было часто, почти во все времена.
Почему же послевоенная армия при коммунистах была уважаема и богата?
При тех режимах, которые были заинтересованы в силовой поддержке, армия хорошо содержалась государством. Почему у нас сейчас работники спецслужб получают в три раза больше, чем боевые офицеры? Я считаю это безобразием и отсутствием государственной мудрости. Совершенно понятно, что командир полка должен получать больше, чем лейтенант в прокуратуре или ФСБ.
Да, это вроде бы всем понятно.
Всем понятно, но почему-то все в жизни иначе. Контрактник воздушно-десантных войск через несколько часов, если будет такая необходимость, должен быть готов в любую секунду отдать свою жизнь, не имеет квартиры, в которой должна жить его семья, и считает последние копейки до зарплаты. Хотя, конечно, за деньги нельзя умирать, за них можно только убивать. Понятно, что за деньги Родину никто защищать не будет, но при этом мы же живем в материальном мире, поэтому нужны средства, чтобы жить, а не существовать, тем более, в армии.
Евангельская притча рассказывает нам о пастыре добром, полагающем свою жизнь за овец, и о наемнике, который видит волка, оставляет овец и бежит, так можно ли за деньги победить волка, отец Михаил?
Давайте реально говорить: восемь тысяч, которые получает контрактник — это не деньги. Это пособие, чтобы человек не умер с голоду. Когда я был в Косово, мы разговорились с полковником армии Арабских эмиратов, и он нам сказал, что ему в месяц в Косово платят 25 тысяч долларов. За восемь тысяч рублей отдавать свою жизнь никто не пойдет, кроме тех, у кого есть какое-то религиозное чувство, хотя бы проявляющееся в любви к ВДВ, к какому-то боевому братству, к жертвенному служению. Вот, когда будут платить сорок тысяч, тогда уже появятся нравственные борения. Проблема наемничества, когда человек получает копейки, не существует.
Средняя зарплата в Пскове десять с половиной тысяч рублей — это пятидневная рабочая неделя, восьмичасовой рабочий день, а в Псковской дивизии тебя в три часа ночи подняли, посадили в самолет, за спину парашют — и ты должен прыгнуть в неизвестном месте, а когда приземлишься живой, не отдыхать, а вступать в бой надо, рискуя своей жизнью. В контактном бою офицер живет 10−15 минут, а солдат и того меньше. И что, много желающих? Понятно, что десантники — это люди, которые кропотливо и ежедневно готовятся совершить подвиг, эти мальчишки готовятся, если загорится где-то на территории России, отдать свою жизнь первыми.
Возможно ли, что наступит скоро такое время, когда в армию будут призываться все здоровые молодые люди призывного возраста, а не только романтики и те, кого поймал военкомат, или кто не смог откупиться?
Мое мнение: в армии не должны служить все — в армии должны служить лучшие. Все нам не нужны. С физическими дефектами развития, с судимостью, люди, которые откровенно не хотят идти в армию, там не нужны. Невольник не богомольник. Если человек не хочет два года послужить своей родине или даже год, ему надо делать какую-то отметку, чтобы его будущая жена знала, что он на жертвенное служение не способен и учитывала это в будущей семейной жизни. Если человек не умеет наступить на горло собственной песне, то совершенно понятно, что рано или поздно он будет жить, как хочется, как легче, а не как нужно. В Чечне, в палатке, у одного из наших лейтенантов ВДВ я увидел плакат, напечатанный на машинке: «Жене и Родине не изменять». Это вещи одного порядка, вот и все.
Какие перспективы Вы видите у военного духовенства в нашей армии?
«Претерпевый до конца спасен будет».
Священники спасут армию?
Это принципиально не их задача: победить дедовщину или решить проблему комплектования армии и т. п. Наша задача заключается в другом: проповедовать о Христе во всякое время и на всяком месте. Если мы будем пытаться решать проблемы армии, то священники превратятся в политруков. Мы прямо говорим, что пришли в армию, чтобы помочь, но помочь спасти души, а уже потом помочь решить проблемы, если мы поменяем это местами, то ни того, ни другого не получится.
Можете ли Вы оценить человеческое качество наших офицеров, солдат?
Как говорил Владимир Ильич Ленин, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя, чего тут говорить. Я знаю десятки героев-офицеров, которые честно служат России сейчас, и только их милостью держатся наши внешние границы, потому что все страны, которые нас окружают, имеют территориальные претензии. Даже Эстония, которую без увеличительного стекла на карте вы не найдете, хочет кусок Псковской земли. Ну что в этой ситуации можно сделать?
Только возрождать сильную армию. Государь Александр III был абсолютно прав: у России только два союзника — Армия и Флот. Если мы это не поймем, практически не преложим это, то, значит, будущего не будет. Знаете, чем отличается в России оптимист от пессимиста? Оптимист учит английский, а пессимист — китайский. Но еще есть реалист, который изучает автомат Калашникова. Вот я думаю, что военнослужащие ВДВ относятся к категории реалистов, и мы вместе с ними.
Кто, батюшка, нашу армию любит?
Ее любят все, особенно в тот момент, когда плохо. Солдат ребенка не обидит.
Информационная служба Псковской епархии.
В нашем разговоре, отец Михаил не сказал, что небольшой перерыв с прыжками случился после неудачного прыжка, о чем сообщается на www.rg.ru: Главный священник ВДВ иерей Михаил Васильев не разбился, падая с высоты 600 метров на недавних учениях под Вязьмой. Убежден: спасся с Божией помощью. На учениях в честь юбилея Вяземской воздушно-десантной операции — крупнейшего в истории войн воздушного десанта — главный священник ВДВ иерей Михаил Васильев прыгал с парашютом с полковой разведкой. Перед вылетом он по традиции освятил 9 боевых машин десанта и прочитал бойцам специальную молитву. Прыгал «батёк», как его называют десантники, с Ил-76 первым. С земли было хорошо видно, как у него перехлестнулись стропы…Батюшка сумел приземлиться на полураскрытом парашюте.
Без травм, конечно, не обошлось. Мы встретились с отцом Михаилом в Центральном госпитале Ракетных войск стратегического назначения.
— В том, что произошло, виноват я сам, — выгораживает укладчика парашюта батюшка. — Рано раскрыл купол, попал в поток турбулентности, стропы тут же перехлестнуло, и начало рвать. Но страха не было. Страшно отцу Михаилу, по его словам, бывало раньше: под обстрелом, и когда как-то пришлось идти по минному полю. А здесь, под Вязьмой, он отчаянно боролся за жизнь. Как учили, «раскручивал» почти погасший купол.
Сумел даже приблизительно рассчитать скорость падения: 20 метров в секунду. И понял, что выживет при приземлении. — Сгруппировался, приземлился на ноги, — весело рассказывает замотанный в бандаж и прикованный к больничной койке батюшка. — На мне были отличные ботинки, «пиндосовские», из Боснии привез. Но все равно при приземлении услышал хруст — сломался позвонок. Но тогда даже не это беспокоило, а то, что через пятнадцать минут за нами сбрасывают бээмдэшки. Еще подумалось: некогда на земле разлеживаться, а то БМД так припечатает, что мало не покажется… Диагноз: компрессионный перелом позвонка. Рисковать жизнью отцу Михаилу приходится регулярно.
Как-то на других учениях у солдата не раскрылся парашют. Инцидент подорвал дух, молодые солдаты отказались прыгать. «Батёк» с молитвой поднялся в Ан-2 и первым шагнул из самолета. Говорят, это было лишнее: уже только лишь вид «батька» в камуфляже с парашютом произвел на личный состав сильное впечатление. Прыжки прошли благополучно, парашюты раскрылись у всех.
Священнику Михаилу Васильеву 36 лет. Сын офицера, окончил философский факультет МГУ по кафедре научного атеизма. Потом аспирантура, год преподавал в университете. В 1998 году стал священником. Женат, трое детей. За десять лет, что батюшка в армии, свыше 30 командировок в «горячие точки», между которыми закончил «генеральские» курсы переподготовки и повышения квалификации в Академии Генштаба по специальности «командно-штабная оперативно-стратегическая подготовка». Отец Михаил является настоятелем храма преподобного Илии и великомученицы Варвары в подмосковной Власихе.
С Владимирской иконой Божией Матери батюшка встречал в Салониках корабли с десантом, а затем на головном бэтээре совершал известный марш-бросок в Косово. Еще есть боевые награды за Чечню. Самого его в выгоревшем камуфляже, по словам офицеров, не всегда отличишь от десантника. Если бы еще не борода да не православные крестики в петлицах вместо эмблем ВДВ. — Понимаете, дело ведь совсем не в том, что какой-то поп не разбился, падая на отказавшем парашюте, — горячится отец Михаил. — Куда важнее, если люди зададутся вопросом: а что вообще этот поп делает в армии?!
http://www.pskov-eparhia.ellink.ru/browse/show_news_type.php?r_id=3002
