 |
| Литературная газета | Николай Петраков | 11.07.2007 |
Противники переноса объявили, что это политическая акция, проходящая на фоне полной реабилитации участников двадцатой дивизии «СС» (войска особого назначения), укомплектованной эстонцами, и что эксгумация останков и требование представить от родственников ДНК антигуманно после более чем шестидесятилетнего захоронения погибших. К этому могу добавить никем не отмеченную алогичность эстонских властей. Эстония дважды получала государственный суверенитет: в 1917 году после октябрьского переворота большевиков и в 1990—1991 годах от правительства СССР и России — мирным путём, без кровопролития, по взаимной договорённости. Что же касается нацистской Германии, то именно пактом Риббентропа-Молотова она предала независимость Эстонии, добровольно оставив её в сфере политических интересов Сталина. Реализация Гитлером плана «Барбаросса» не принесла демократических свобод в прибалтийские страны, оказавшиеся реальной оккупационной зоной немецких войск, как и Белоруссия, Украина, Россия. Откуда же такая любовь нынешних эстонских властей к людям, влившимся в германскую армию под воздействием примитивной пропаганды? Можно было бы более взвешенно обдумать свою почти вековую историю.
Но именно поэтому я глубоко убеждён, что перенос памятников и захоронений — суверенное право руководителей любой страны. Устраивать истерику по этому поводу малопродуктивно как в политическом, так и экономическом смысле. Самих россиян уже два десятилетия либералы обременили проблемой ликвидации захоронений на Красной площади. Когда нет позитивных идей, следует бороться с могилами или с пеной у рта защищать их незыблемость.
Впрочем, тема Бронзового солдата, к сожалению, для многих остаётся исключительно проблемой сохранения мемориалов жертв Второй мировой войны. Однако нынешняя ситуация высвечивает более глубокую проблематику, которую старательно обходят действующие политики, хотя она уже не одно десятилетие как нависла над государственно-политическим устройством Европы.
Как известно, пакт Риббентропа-Молотова противоречил всем нормам международного права. Юридически он нелегитимен, он был осуждён и Съездом народных депуaтатов СССР в 1989 г. Однако здесь стоит вспомнить и другое, не менее возмутительное соглашение — пакт Черчилля-Рузвельта-Сталина, практически заключённый в Ялте в 1945 г., который и определял уникальный передел европейских земель. Когда у германского народа (а не у нацистов) изымались огромные территории в Померании, Силезии, Восточной Пруссии. Три лидера, двое из которых — «подлинные западные демократы», соглашались на поголовную депортацию (15 миллионов) населения, коренного, жившего десятилетиями в центре Европы. Это был циничный торг и сговор победителей. Уинстон Черчилль отлично понимал двусмысленность позиции западной демократии. Отчитываясь об итогах Ялтинской конференции в палате общин 27 февраля 1945 г., он говорил: «Я отвергаю и отметаю всякое предположение о том, что мы… идём на сомнительный компромисс или уступаем силе или страху, и я подтверждаю с глубочайшим убеждением полную справедливость политики, которой все три великих союзника впервые придерживаются теперь. Более того, три державы договорились теперь о том, что Польша получит существенное приращение территории на севере и на западе. Не следует опасаться, что задача удержания этих новых земель окажется слишком тяжёлой для Польши, или повлечёт за собой новый немецкий реванш, или, если воспользуемся избитой фразой, „посеет семена будущих войн“. Мы намерены предпринять значительно более решительные меры… чтобы исключить возможность каких-либо наступательных действий со стороны Германии в течение будущего поколения».
Гениальный британский политик гарантировал незыблемость новых северных и западных границ Польши на срок одного будущего поколения немцев и поляков. Это поколение, родившееся где-то в 1943—1946 годах, ныне практически вплотную приблизилось к пенсионному возрасту. Плюс к этому третий гарант послевоенных границ Польши и СССР перестал юридически существовать. Возникает вопрос: остаётся ли в юридической силе антидемократический пакт Черчилля-Рузвельта-Сталина, основанный на идеологии справедливости послевоенных территориальных аннексий и на депортации коренного этнического населения Германии?
Никто в мире не знает ответа на этот вопрос. Ни ООН, ни иные международные организации не хотят отвечать на него, не хотят принять концептуальную международную конвенцию о принципах государственного суверенитета, незыблемости государственных границ и праве наций (или компактных групп населения) на политическое самоопределение. Не озабочена современная мировая демократия установлением чётких юридических норм в этой важнейшей сфере международных отношений.
Хотя не так уж и давно были подобные попытки установить здесь правовые отношения. Речь — о Заключительном акте Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, который в 1975 г. подписали США, Канада и практически все европейские государства (включая такие небольшие, как Мальта). Акт состоял из трёх так называемых корзин. Первая фиксировала признание нерушимости послевоенных границ и тем самым подводила черту под итогами Второй мировой войны в духе ялтинских и потсдамских соглашений 1945 года. Вторая была посвящена развитию международного экономического сотрудничества. А вот третья акцентировала внимание на правах человека, свободе слова и информации (Запад ожидал, что реализация её принципов поспособствует расшатыванию коммунистических режимов). В ней западные демократы юридически зафиксировали требования к СССР и странам Восточной Европы ограничить цензуру, обеспечить гражданам свободный выезд за границу, разрешить продажу периодических западных изданий в прокоммунистических государствах. На основе «третьей корзины» осуществлялась широкая публичная поддержка диссидентских движений, хельсинкских групп, невозвращенцев из числа артистов, писателей, «работников невидимого фронта».
Тем не менее огромные интеллектуальные усилия (о материальных средствах ничего не известно), брошенные на внутренний развал коммунистических режимов, большого эффекта не принесли. Да и не могли принести, потому что коммунистический режим нельзя взорвать снизу, поскольку он пресекает всякую организованную оппозицию; его можно развалить только сверху — и то это отнюдь не означает автоматической победы демократии. В недемократических системах власть оказывается у коррумпированных выходцев из ликвидированных только что партийно-комсомольских органов, криминальных структур или фанатичных националистов. Но это уже вопросы, которые возникают после ликвидации власти коммунистов.
То, что «третья корзина» работает почти вхолостую, стало понятно после фактического провала операции «Солидарность» в Польше. Сюжет был замечательным: рабочий класс крупнейшей судоверфи страны выступил против руководства Польской объединенной рабочей партии! Однако генерал Ярузельский при политической поддержке Москвы сумел легко задавить «рабочую демократию» без капли крови и ввода иностранных войск. Это так расстроило авторов проекта, что они до сих пор ведут судебное преследование Ярузельского… Но главный вывод — в другом. Коммунистические режимы в рамках общепризнанных государственных границ достаточно устойчивы против идеологических воздействий. В рамках теории конвергенции они могут трансформироваться в сторону экономического и политического либерализма (в условиях мирного сосуществования двух систем). Но этот путь — долголетний, когда биполярность мира исчезает эволюционно. Однако нетерпеливых такая концепция раздражала. Поэтому теория конвергенции отправилась в исторический архив и на первое место выдвинулась стратегия проникновения западной демократии на восток Европы через политический передел границ (прежде всего СССР), объединение Германии, развал Югославии… Как практически решались эти вопросы, все хорошо знают: где жесточайшей гражданской войной, где путём межгосударственных пактов, а где и через юридически нелегитимные соглашения (например, Беловежские). О Хельсинкских договорённостях напрочь забыли. Полтора десятка новых государственных образований Восточной Европы стали членами НАТО, и все — по рецептам иностранных специалистов — начали строить прозападную демократию.
Внешнее внедрение демократии под флагом глобализации в однополярном мире рождает псевдодемократические общественно-государственные структуры. Отказ от итогов Второй мировой во имя тотальной демократизации мирового сообщества, конечно, не приведёт к желаемому результату из-за бездарности лидеров западного мира и их адептов в странах «новой демократии». Но спусковой крючок передела мира уже спущен. На самостоятельность и собственную государственность претендуют Северная Ирландия, Бильбао, Квебек, Корсика, Северная Италия, Абхазия, Косово, Южная Осетия, Приднестровье, Палестина. Нельзя сбрасывать со счетов проблемы Шри-Ланки, Тайваня, Сомали, а также интересы 15-миллионного контингента этнических немцев, насильственно выселенных с территории Польши и Чехии. Разрушив в одночасье политическую философию Хельсинкских договорённостей, Запад не создал международного механизма мирного политического решения конфликтов, которые возникают у определённых групп населения, претендующих на обособленную государственность.
Как будут развиваться эти процессы в условиях правового вакуума? Будут ли эти они сопровождаться «победной поступью демократии»? Насколько жестоким будет насилие? «Старые демократии» считают, что всякое стремление к государственному суверенитету в рамках территорий их стран определяется термином «сепаратизм» и должно преследоваться по закону. Что касается новых государств, возникших в прошлом веке, то правозащитные организации могут найти массу вопросов к руководству этих стран — от Эстонии до Туркмении, от Сербии до Северной Кореи… Новый передел мира трансформировался в глубокий общественно-политический кризис мирового сообщества.
Николай ПЕТРАКОВ,академик РАН
http://www.lgz.ru/article/id=825&top=26&ui=1 184 124 085 225&r=238
