 |
| Седмицa.Ru | С. Алексеева | 07.06.2007 |
В середине XIX столетия Святейший Синод, стоявший во главе Русской Православной Церкви, представлял собой один из старейших политических институтов самодержавия, вступившего на путь буржуазных реформ. Высшее церковное управление оказалось выведено из процесса преобразований, но заинтересованность реформой Синода под воздействием эры «Великих реформ» была проявлена как представителями светской бюрократии и общества, так и православным духовенством.
С недавнего времени исследователи стали рассматривать меры по улучшению быта приходского духовенства и обновлению системы духовного образования, осуществленные в 1860-е гг., как церковную реформу, стоящую в одном ряду с другими реформами царствования Александра II. Вывод о том, что эти мероприятия восходили к общему плану «Великих реформ», утвердился в исторической науке [1]. Однако остается открытым вопрос: в какой мере планы реформаторов затрагивали высшее церковное управление. Настоящая статья призвана обобщить проекты реформы Синода, появившиеся во второй половине XIX в., и показать их место в общей программе реформ самодержавия.
Настроения в пользу перемен в высшем церковном управлении появились задолго до оформления правительственной программы реформ. Их порождал целый ряд причин. В середине 1840-х гг. в рамках формировавшейся либеральной программы славянофилов возник интерес к критическому изучению церковной реформы Петра I. Молодая историческая школа в русском богословии поставила вопрос об «изменяемости» канонической дисциплины и о каноничности синодального строя Церкви [2]. Но главная причина заключалась в том, что перестройка Синода на министерский лад, осуществленная обер-прокурором Синода Н.А. Протасовым в 1836—1855 гг., окончательно превратила коллегиальный принцип работы синодального присутствия в фикцию и сделала центральной фигурой высшего церковного управления светского чиновника — обер-прокурора Синода. Поэтому первые проекты реформы Синода родились именно как протест против министерских приемов управления в духовном ведомстве, именовавшихся современниками «протасовскими захватами». Раскрепощение духовных сил, охватившее общество в начале царствования Александра II, и назначение в 1856 г. на пост обер-прокурора Синода бывшего военного губернатора Одессы А.П. Толстого, «человека верующего, набожного» [3], желавшего «(разумеется, бессознательно) воротить Церковь к тому состоянию, в каком она была при наших блаженных патриархах, или даже митрополитах» [4], открыло путь к оценке системы Н.А. Протасова.
Пик появления проектов реформы Синода совпал с общественным подъемом и реформаторским процессом конца 1850-х — начала 1860-х годов. В дальнейшем к этой проблеме возвращались неоднократно и всякий раз под воздействием общего курса правительственной политики, а также дискуссий вокруг реформирования государственных институтов. В конце 1860-х — начале 1870-х гг. это было связано с проектами возрождения власти Правительствующего Сената и планами реформы церковного суда [5]. В 1880—1882 гг. вопрос о реформе Синода оказался в центре внимания на волне кризиса верхов и обсуждения в правительственных сферах политических программ созыва Земского собора, опиравшихся на идеи братьев Аксаковых [6].
Последний раз к проблеме высшего церковного управления вернулись в конце XIX в. в связи с оценкой альтернатив реформаторскому курсу министра финансов С. Ю. Витте [7].
Всего во второй половине XIX в. нам известны не менее пятнадцати проектов реформы Синода. Среди их авторов следует назвать известного церковного писателя и сотрудника Синода 1830-х — начала 1840-х гг. А.Н. Муравьева, преосвященных Агафангела (Соловьева), Платона (Городецкого), Никодима (Казанцева), управляющего канцелярией Синода П.И. Саломона, генеалога и историка князя П.В. Долгорукого, профессора Московской Духовной академии А.Ф. Лаврова, впоследствии архиепископа Литовского Алексия, бывшего государственного секретаря В.П. Буткова, историка Церкви протоиерея А.М. Иванцова-Платонова, публицистов и издателей Н.Н. Дурново, С.Ф. Шарапова, Н.П. Гилярова-Платонова, теоретика русского консерватизма Л.А. Тихомирова. В Российском государственном историческом архиве нами был также обнаружен анонимный проект реформы Синода. Проведенная атрибуция позволяет датировать этот проект серединой 1860-х гг. и назвать его наиболее вероятным автором царского духовника протопресвитера В.Б. Бажанова [8].
Работу по выявлению и атрибуции проектов реформы Синода следует продолжить. Так, например, имеется свидетельство митрополита Леонтия (Лебединского) о работе над проектом реформы Синода в конце 1850-х гг. митрополита Петербургского Григория (Постникова). Разбирая «по смерти» митрополита Григория его бумаги, митрополит Леонтий обнаружил «три проекта о преобразовании Синода», один из которых, по его мнению, «принадлежал» митрополиту Григорию, другой — преосвященному Агафангелу, а третий — А.Н. Муравьеву. Митрополит Леонтий передал их преемнику митрополита Григория — митрополиту Исидору (Никольскому), после чего, по его сведениям, они были сданы в библиотеку Санкт-Петербургской Духовной академии [9]. Однако среди рукописей митрополита Исидора в собрании СПбДА, хранящемся ныне в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки, при наличии проектов и записок А. Н. Муравьева и епископа Агафангела проект митрополита Григория отсутствует. Не был он известен и А.А. Папкову, ссылавшемуся на собрание академии в своем исследовании «Церковно-общественные вопросы в эпоху царя-освободителя» [10]. Единственное рациональное объяснение этого факта на сегодняшний день — митрополит Леонтий ошибочно приписал одно из сочинений епископа Агафангела или А.Н. Муравьева митрополиту Григорию. С другой стороны, в конце 1850-х годов митрополит Леонтий состоял в должности викария столичной епархии. Являясь одним из ближайших помощников петербургского архиерея, он, наверняка, был хорошо осведомлен о его планах. Митрополит Леонтий вполне определенно сообщает, что митрополит Григорий по Синоду «очень много занимался и желал сделать некоторые преобразования» [11]. В мае 1860 г. митрополит Григорий писал митрополиту Московскому Филарету (Дроздову) о своем желании изменить «все, что введено» было в церковное управление обер-прокурором Н.А. Протасовым [12]. Таким образом, вопрос о существовании проекта реформы Синода, принадлежавшего перу митрополита Григория, нельзя считать окончательно решенным.
Большинство проектов реформы Синода представлено в форме записок неофициального происхождения, делопроизводственных материалов, частных писем. Лишь в случаях с проектами П.В. Долгорукого, A.M. Иванцова-Платонова, А. Гусева, Н.Н. Дурново и С.Ф. Шарапова речь идет о публицистических сочинениях. Причем П.В. Долгорукий и С.Ф. Шарапов из-за цензурных запретов первоначально опубликовали свои труды за границей: первый — в начале 1860 г. в Париже [13], второй — в 1900 г. в Берлине [14]. Несмотря на то что большинство проектов реформы церковного управления стали достоянием общественности только в условиях революции 1905−1907 гг.[15], они были хорошо известны во второй половине XIX в. духовенству, светской бюрократии, императорскому двору и даже студентам Санкт-Петербургской Духовной академии. Достаточно широко освещались в печати и планы церковно-судебной реформы [16].
По своему характеру проекты реформы Синода варьируются от простого перечисления принципов, на которых должно быть устроено высшее управление Русской Православной Церковью, до подробных набросков структуры реформируемого Синода. Авторы многих проектов увязывали проблему восстановления автономии Синода с другими мерами, направленными на развитие самодеятельности Церкви и укрепление ее авторитета. Это относится к проекту А.Н. Муравьева, а также к предложениям, исходившим из лагеря славянофилов и от православного духовенства. Проекты князя П.В. Долгорукого, В.П. Буткова и С.Ф. Шарапова входят в состав политических программ, посвященных реформированию государственных институтов. С внутриправительственной борьбой по этой проблеме было также связано появление проектов архиепископа Платона (Городецкого) и протоиерея А.М. Иванцова-Платонова.
Известные нам проекты реформы Синода можно разделить на две группы. Первая содержит идеи возвращения Синоду объема власти, определенного Духовным регламентом и утраченного в первой половине XIX в. вследствие развития института обер-прокуратуры и введения министерских приемов управления. Почин в вопросе реформы Синода принадлежал А.Н. Муравьеву, сформулировавшему в 1853—1857 гг. архиерейскую программу переустройства Церкви. Первый конкретный проект реформы Синода А.Н. Муравьев изложил в записке «О стеснительном положении синодального действова-ния», присланной митрополиту Московскому Филарету с письмом от 21 марта 1857 года [17[. Почти синхронно, в конце 1857 г., свой проект реформы Синода представил епископ Ревельский Агафангел (Соловьев), выражавший настроения части епископата [18]. Содержание этих проектов достаточно хорошо известно.
А.Н. Муравьев считал необходимым очистить Синод от «поздних министерских форм» — вернуть в него «древнее коллегиальное управление» и низвести институт обер-прокуратуры на положение органа надзора. Центр тяжести церковного управления он предлагал перенести в синодальное присутствие, для чего увеличить число его членов, дать им право входить в Синод с предложениями, решать вопросы перемещения архиереев и вызова их в синодальное присутствие, а также восстановить для них высочайшие аудиенции. Канцелярия Синода подчинялась присутствию с упразднением должности ее управляющего. Сфера компетенции обер-прокурора сокращалась также за счет уничтожения Консультации, состоявшей из начальников структурных подразделений Синода, и преобразования Духовно-учебного и Хозяйственного управлений в отделения Канцелярии Синода. Штат канцелярии обер-прокурора уменьшался. Автор предлагал ужесточить порядок синодального делопроизводства, передать часть дел Синода Московской синодальной конторе и облегчить труд обер-секретарей. Особое внимание было обращено на возвышение авторитета первенствующего члена. Ему поручались контроль над исполнением решений присутствия и сношения от имени Синода с восточными патриархами. От себя он должен был отечески указывать архиереям на упущения в их епархиях. Ему же подчинялись все священники при православных миссиях.
Еще более резко требовал ликвидации «протасовских захватов» викарий Петербургской епархии епископ Агафангел. Его записка под названием «Высшая администрация Русской Церкви», адресованная Александру II, констатировала полное порабощение Синода светской бюрократией [19]. Из контекста следует, что записка относится к 1857 году [20]. В 1906 г. издатель газеты «Русское дело» публицист-славянофил С.Ф. Шарапов опубликовал ее «полный и верный текст» по черновику с собственноручными пометками епископа Агафангела, предоставленному родственниками автора. Опубликованный вариант записки, судя по ее содержанию, был отредактирован епископом Агафангелом, уже епископом Вятским, в обер-прокурорство А.П. Толстого, но после смерти митрополита Григория (Постникова), т. е. между 18 июня 1860 г. и 28 февраля 1862 года. Как указывает С.Ф. Шарапов, к всеподданнейшей записке был приложен проект ходатайства, под которым предполагалось собрать подписи [21].
Епископ Агафангел составил также проект переустройства Синода в Святейший Правительствующий постоянный всероссийский Собор путем возвращения ему объема власти, определенного Духовным регламентом и грамотой вселенских патриархов от 30 сентября 1721 года. В литературе этот проект известен под названием «В чем должно состоять высшее, вполне каноническое управление отечественной церковью» [22]. Он был составлен не ранее конца 1857 года. В проекте фигурирует Совет министров, создание которого держалось в тайне. Первое заседание этого нового высшего органа власти состоялось 19 декабря 1857 года.
По замыслу епископа Агафангела, Собор должен был состоять из 16 представителей высшего духовенства: первоприсутствующего, 11 заведующих управлениями и четырех «советников», делегировавшихся для защиты интересов церкви в Государственный совет, Комитет и Совет министров, а также занимавшихся «объездами, ревизиями и исследованиями». В состав Собора входили 12 структурных подразделений («управлений частных»): общего делопроизводства и сношений из двух отделов (внутреннего и внешнего); церковное общее; военное; монастырское; по делам раскола; иностранных исповеданий, обращений и миссионерства; духовно-законное и церковно-судебное; общественного благочестия, народной нравственности и прочего; духовно-воспитательное и учебное; призрения, благотворительности и милостыни; цензуры и относящихся к ней дел; хозяйства, казны и контроля. Эти управления «при строгом единстве в духе общего направления» должны были действовать на основе «широкой децентрализации и возможной независимости».
Заведующие управлениями не могли сменяться ранее пяти-шес-ти лет. В идеале же члены Собора избирались на постоянной, бессрочной основе. При этом вполне канонически Собор, как и вообще при всех новых назначениях по духовному ведомству, представлял на выбор императору две кандидатуры. Причем кандидаты на место первоприсутствующего члена избирались из всего состава епископов. Собору принадлежало право перемещения архиереев из одной епархии в другую. Он мог составлять совещания для обсуждения возникавших вопросов и приглашать для этой работы специалистов.
Хотя епископ Агафангел шел дальше А.Н. Муравьева и предлагал вообще упразднить обер-прокуратуру, его проект не выходил за рамки традиционной архиерейской программы. Синод оставался государственным учреждением, приравненным по статусу к высшим органам власти (вплоть до окладов содержания). Право доклада императору (пять-шесть раз в год) переходило к первоприсутствующему члену Собора. Он же, по логике проекта, должен был возглавить управление делопроизводства и сношений, фактически, канцелярию Собора. Степень настоящей самостоятельности Собора трактовалась в духе «симфонии властей» и скрывалась за обтекаемой формулировкой «самостоятельного, отдельного ведения» дел Церкви «в приснодействии с правительством».
Еще один проект реформы Синода 12−14 октября 1861 г. был предложен архиепископом Рижским Платоном (Городецким), впоследствии киевским митрополитом. Близкий к проекту А.Н. Муравьева, план рижского архиерея интересен обстоятельствами своего рождения. Он появился как ответ на вопросы «о правительственных местах и начальственных лицах» духовного ведомства, поставленные министром внутренних дел П.А. Валуевым в письме к архиепископу Платону от 19 августа 1861 года. Письма архиепископа Платона подтверждают то, на чем настаивали его внимательные современники камер-юнкер В.А. Муханов и преосвященный Савва (Тихомиров) [23]. При подготовке плана реформы быта приходского духовенства П.А. Валуев использовал советы рижского архиепископа, с которым сблизился во время совместной службы в Курляндии.
Как установила В.Г. Чернуха, валуевская «Записка о духовенстве» с программой церковных реформ была «своего рода продолжением, отпочковавшейся частью» программной записки П.А. Валуева «Общий взгляд на положение дел в империи с точки зрения охранения внутренней безопасности государства» от 22 сентября 1861 года [24]. Переустройство Синода осталось за рамками этой программы. Опоздали и рекомендации архиепископа Платона, полученные П.А. Валуевым после того, как он отправил Александру II свою «Записку о духовенстве». Тем не менее появление проекта архиепископа Платона — единственный эпизод в истории церковных реформ второй половины XIX в., когда мнение авторитетного иерарха церкви о состоянии высшего церковного управления было востребовано реформаторами.
Проект архиепископа Платона опирался на мнение архиепископа Херсонского Иннокентия (Борисова), умершего в 1857 году. От проектов А.Н. Муравьева и епископа Агафангела его отличало стремление к снижению остроты внутрисословного конфликта между «ученым монашеством» и остальными слоями клира. Платон думал вернуться в определении состава Синода к Духовному регламенту: иметь в Синоде 12 «несменяемых» членов из архиереев, главных священников, архимандритов и протоиереев и «предоставить им ближайшее наблюдение» за производством дел, поставив во главе отделений канцелярии Синода. Канцелярию обер-прокурора, Хозяйственное и Духовно-учебное управления он предлагал преобразовать в отделения канцелярии Синода и дать за счет сумм, отпускавшихся на их содержание, «приличное» жалованье постоянным членам Синода. Чтобы Синод «вполне» имел характер Собора, кроме постоянных членов, архиепископ Платон хотел приглашать в присутствие еще и временных — «по одному от каждой епархии, в качестве депутатов». Для осуществления мер по расширению состава Синода он полагал достаточным немедленного распоряжения императора. Остальные предложения, в том числе по улучшению быта приходского духовенства, архиепископ Платон считал необходимым обсудить «в административном порядке», для чего учредить особый Комитет из «компетентных» духовных лиц, а также министров юстиции, внутренних дел, финансов, государственных имуществ и народного просвещения и, возможно, обер-прокурора Синода [25].
Архиепископ Платон представил П.А. Валуеву состав будущего Комитета и кандидатов на пост обер-прокурора Синода. Он желал видеть обер-прокурором духовное лицо, рекомендовал себя, архиепископа Нила Ярославского, епископа Филарета Харьковского и епископа Дмитрия Херсонского, но более всего склонялся к В.Б. Бажанову, который хорошо знал дела Синода, был «совершенно известен» императору и двору. «Если во Франции первыми министрами были Ришелье, Мазарини, то почему обер-прокурором в России не быть какому-нибудь архиерею или протопресвитеру?» -спрашивал он П.А. Валуева [26]. В дальнейшем архиепископ Платон полагал ввести в состав Синода даже кого-либо из царских особ [27].
К середине 1860-х гг. относится и хранящийся среди секретных дел канцелярии Синода анонимный «Проект устава Синодального управления в общих чертах» [28]. «Проект» представлен в виде чернового наброска плана структуры Синода. По этому плану управление Синода делилось на внутреннее и внешнее. Внутреннее управление состояло из пяти ведомств: епархиального; духовного просвещения; монашествующих; придворного и военного гвардии и гренадер духовенства; военного флота и армии духовенства. Каждое из них имело от двух до четырех отделений, ведавших богослужебно-иерархическими, учебными, административно-судебными и хозяйственными делами. Управление внешними делами (6-е и 7-е ведомства) наблюдало за расколом, ведало обращением старообрядцев и всех «неверных», а также сношениями с православными и неправославными церквами. Седьмому ведомству поручалась духовная цензура, охватывавшая не только богословскую, но и всю светскую литературу.
Ведомства управлялись тремя членами Синода, один из которых был первоприсутствующим. Во главе ведомств, кроме 4-го и 5-го, стояли архиерей и два архимандрита. Ведомства придворного и военного духовенства возглавляли обер-священник и два протоиерея. Персонал Синода (директора отделений, столоначальники и т. д.) набирался из архимандритов, протоиереев, игуменов, иеромонахов, профессоров духовных академий и лиц, окончивших семинарии. Члены Синода, за исключением митрополита Петербургского, могли освобождаться от управления епархиями. Первенствующий член и его помощник (вице-президент) из архиереев возглавляли канцелярию Общего управления Синода. Оно включало отделения по управлению ведомствами: епархиальным, духовного просвещения, монашествующих, всем военным духовенством и делами Православной Всероссийской Церкви. В Общем управлении слушались особо важные дела и принимались окончательные решения по делам всех ведомств.
«Проект» был нацелен на уничтожение власти светской бюрократии. Повышался профессиональный уровень персонала Синода. Его состав расширялся за счет части клира, интересы которой ущемлялись «ученым монашеством». Особенно возрастала роль верхов белого духовенства. Включение в состав Синода обер-священников, находившихся в двойном подчинении — Военному и Морскому министерствам и духовному ведомству, означало стремление к восстановлению полного контроля Церкви над военным духовенством. Повышался статус глав придворного и военного духовенства — они получали постоянное место в Синоде по должности.
«Проект» не решал проблемы единого финансового контроля в Синоде. Хозяйственные дела, как и судебные, были раздроблены по отделениям и ведомствам. Не предусматривалось и отделение церковного суда от администрации. В целом «Проект» отвечал пунктам Духовного регламента. Уничтожая светскую обер-прокуратуру, он оставлял Синод государственным учреждением, но с чиновным духовенством во главе. Епископат в духе Регламента не получал всеобъемлющей власти в церковном управлении.
В 1880—1890-е гг. проекты реформы Синода первой группы были в основном представлены славянофильскими программами. Поводом к началу обсуждения проблем Церкви стала отставка 24 апреля 1880 г. с поста обер-прокурора Синода графа Д.А. Толстого, при котором в духовном ведомстве «вытравлялось всякое самоуправление [29]. Газета Н.Н. Дурново «Восток», пропагандировавшая идеи «византизма», выступила за восстановление патриаршества, митрополичьих округов с окружными соборами. «Современные известия» Н.П. Гилярова-Платонова считали, что это не обеспечит независимости Церкви, и предлагали вместо патриарха устроить собор из семи епископов, выбранных одними архиереями. Оппонент двух московских газет А. Гусев отстаивал синодальную систему и полагал возможным ввести в состав Синода, кроме архиереев и протоиереев, «светских лиц, известных своею обширною и глубокою православно-богословскою эрудицией». Он предлагал избирать состав Синода каждые три года на соборах, Синод рассматривать как «их исполнительный и наблюдательный орган» и «в случае нужды» приглашать на эти соборы представителей западных и восточных церквей [30].
В 1882 г. протоиерей A.M. Иванцов-Платонов по специальному приглашению И.С. Аксакова выступил автором программы развития церковных реформ в цикле статей «О русском церковном управлении», опубликованных в NN 1−16 газеты «Русь». Появление этой программы следует связывать с проектом министра внутренних дел Н.П. Игнатьева созыва Земского собора, подготовленного под непосредственным влиянием И.С. Аксакова и П.Д. Голохвастова [31]. В 1898 г. С.Ф. Шарапов переиздал программу A.M. Иванцова-Платонова отдельной брошюрой в качестве приложения к N 27 «Русского труда». Публикация была вызвана новым обсуждением в правительственных сферах концепций общегосударственных реформ. В 1899 г., опираясь на идеи И.С. Аксакова, С.Ф. Шарапов выступил с собственной программой государственных преобразований. В ней присутствовал пункт о восстановлении церкви на «канонических началах» на основе проектов A.M. Иванцова-Платонова, генерала А.А. Киреева и Н.Н. Дурново, подвергшегося цензурным гонениям за критику политики обер-прокурора Синода К.П. Победоносцева. А.М. Иванцов-Платонов, А.А. Киреев и Н.Н. Дурново32 ратовали за восстановление патриаршества, созыв церковных соборов раз в три-пять лет и превращение Синода в постоянно действующий правительственный орган церкви с соборным характером. Его должны были обеспечить упразднение светского чиновничества, членство в Синоде всех епархиальных епископов и возвращение обер-проку-ратуры на положение надзорного органа [33].
Н.Н. Дурново был активным участником полемики 1880−1890 гг. вокруг церковно-государственных отношений и сотрудничал с известным знатоком проблем Церкви государственным контролером Т.И. Филипповым, считавшимся лучшим кандидатом на пост обер-прокурора Синода. В 1891 г., в 170-ю годовщину учреждения Синода, на фоне падения влияния К.П. Победоносцева в правительственных сферах Т.И. Филиппов и ректор Московской Духовной академии архимандрит Антоний (Храповицкий) возбудили вопрос о восстановлении патриаршества. Этот шаг был сделан независимо от славянофилов, с которыми Т.И. Филиппов и его друзья расходились в видении судеб российской цивилизации. Отзываясь о церковной реформе Петра I «не иначе, как с глубоким отвращением» [34], Т.И. Филиппов считал для своего времени невозможным восстановление Церкви «во всем подобающем Ей велелепии» и желал «хотя бы только почина в этом стремлении со стороны Верховной Власти, Которой Церковь нужнее воздуха» [35].
Итак, рассмотренные проекты отличались подходами к решению судьбы обер-прокуратуры, формированию внутренней структуры Синода и его персонального состава, проблемам соотношения Синода и Собора, восстановления патриаршества и участия в высшем церковном управлении белого духовенства. Институт обер-прокуратуры в большинстве проектов возвращался в положение надзорного органа. Ряд авторов настаивал на превращении канцелярии обер-прокурора Синода, Хозяйственного и Духовно-учебного управлений Синода, созданных при Н.А. Протасове, в отделения канцелярии Синода, возвращавшейся под контроль синодального присутствия (А.Н. Муравьев, митрополит Платон (Городецкий), A.M. Иванцов-Платонов). Предлагалось замещение должностей обер-прокурора Синода и подчиненных ему чиновников духовными лицами (митрополит Платон (Городецкий), архиепископ Нико-дим (Казанцев)), а также полное уничтожение синодальной обер-прокуратуры (епископ Агафангел (Соловьев), анонимный проект). Во многих проектах члены Синода приобретали статус несменяемых и вопреки канонам освобождались от управления епархиями. Для придания Синоду характера Собора его состав расширялся. Епископ Агафангел и П.В. Долгоруков желали вернуться к каноническому принципу и удалить из Синода белое духовенство [36]. Другие авторы, напротив, ратовали за участие в церковном управлении не только белого духовенства, но также мирян и даже царских особ (A.M. Иванцов-Платонов, А. Гусев, митрополит Платон (Городецкий)). Анонимный проект предлагал расширить в Синоде представительство белого духовенства. В конце XIX в. эта группа проектов была дополнена требованием полной реставрации канонического строя церкви.
Во второй группе проектов реформы Синода содержались предложения замены коллегиальной формы управления в духовном ведомстве министерской. Проект такого рода был предложен управляющим канцелярией Синода П.И. Саломоном в процессе выработки мер по упрощению синодального делопроизводства. Эти работы были инициированы Александром II и Комитетом министров с целью распространения в государственном аппарате опыта Морского министерства, положившего начало административным реформам 1860-х годов. 20 апреля 1859 г. для обсуждения мер по сокращению переписки в Синоде был учрежден временный Комитет под председательством архиепископа Дмитрия (Муретова). В него вошли старшие чиновники духовного ведомства и главный священник армии и флотов В.И. Кутневич [37].
Участвовавший в работе Комитета П.И. Саломон видел главный недостаток системы синодального делопроизводства в неудобстве организации, в сложности состава и недостатке «самостоятельной, законченной деятельности каждого учреждения» духовного ведомства, а также в излишней централизации [38]. 7 октября 1861 г. он выступил с особым мнением по вопросу об изменении в образовании и круге действий мест церковного управления. Саломон предложил образовать из всех структурных подразделений Синода одну Канцелярию, или Управление, разделенное на пять департаментов. 1-й департамент — распорядительный — создавался для распорядительных и судебных дел канцелярии Синода; 2-й — учебный — для духовно-учебных и цензурных дел Духовно-учебного управления с казначейской частью; 3-й — хозяйственный — для дел Хозяйственного управления с казначейской частью; 4-й — счетный — для общих дел бухгалтерии и контроля; 5-й — общих дел — для инспекторских дел и общего надзора по всему ведомству. Департамент общих дел учреждался на основе канцелярии обер-прокурора Синода, общей регистратуры и синодального архива. Все бумаги, поступавшие в Синод, должен был вскрывать и распределять директор 5-го департамента. Полученные от него дела директора первых четырех департаментов докладывали присутствию Синода. Присутствие Канцелярии (Управления) составлялось из директоров департаментов, четырех особых членов, подчиненных обер-прокурору, и юрисконсульта [39].
Предложения П.И. Саломона были направлены на ликвидацию в синодальном управлении смешения коллегиального и министерского начал. В приведенной схеме угадывается структура министерства. Все учреждения Синода подчинялись обер-прокурору через единую канцелярию — Департамент общих дел, созданный на основе канцелярии обер-прокурора. Канцелярия Синода как самостоятельное учреждение ликвидировалась. Коллегиальное делопроизводство заменялось министерским — исполнительским. При обер-прокуроре создавался своеобразный «совет министра» — присутствие Канцелярии (Управления). Коллегии же Синода отводилась явно второстепенная роль. Проект П.И. Саломона встретил сильную оппозицию от некоторых членов Комитета как посягательство на права Синода и был ими отклонен [40].
Тогда управляющий канцелярией Синода представил второй проект. Он предложил поручить канцелярии Синода производство «от начала до конца дел», поступавших в синодальное присутствие, и подключить канцелярию Синода наряду с канцелярией обер-прокурора к подготовке всеподданнейших докладов, а также других бумаг от имени обер-прокурора, «по крайней мере в тех случаях, когда дела возникают прямо в Святейшем Синоде, по представлению подчиненных ему мест». В канцелярии обер-прокурора в этом случае сосредотачивались исключительно средства прокурорского надзора. Ей поручались переписка обер-прокурора, дела по личному составу чиновников и надзору за общим движением дел по Синоду. Духовно-учебное управление преобразовывалось в коллегию ученых лиц духовного сословия и светского звания с директором во главе. Духовно-учебное и Хозяйственное управления, дела которых по обычаю «перевершались» в канцелярии Синода, получали характер самостоятельных учреждений. Из их состава выделялись бухгалтерия и контроль с образованием отдельного «Счетного департамента или счетной экспедиции». Для обсуждения дел Счетного департамента, Духовно-учебного и Хозяйственного управлений создавалось общее присутствие. Некоторые бракоразводные дела, а также дела о сложении духовного сана Саломон предлагал передать на епархиальный уровень [41].
Новый проект, направленный на предоставление учреждениям Синода большей оперативности, в целом опять вел к усилению светского контроля. Предложения подчинить директору Духовно-учебного управления лиц духовного звания и предоставить обер-прокурору права «направлять суждение» синодальных членов нарушали сложившийся баланс сил между присутствием и обер-прокуратурой. Поэтому полемика при подписании журналов Комитета 23 февраля и 7 октября 1861 г. вышла за рамки его первоначальной задачи и коснулась вопросов разграничения сфер компетенции светской и духовной власти, а также структурных изменений в Синоде. По ряду вопросов Комитет не смог прийти к окончательному заключению именно из-за того, что они принадлежали к кругу действий Синода и обер-прокурора или требовали согласования с другими ведомствами.
Ко второй группе проектов следует также отнести проект председателя Комиссии по преобразованию судебной части В.П. Буткова и окончательный проект Комитета для преобразования судебной части по духовному ведомству 1872−1873 годов. В 1867 г. В.П. Бут-ков составил записку «О преобразовании высших органов государственного управления и министерств». Одним из ее основных пунктов была реформа Сената. Как и М.М. Сперанский в 1811 г., Бутков предлагал разделить его на два постоянных государственных учреждения — Правительствующий Сенат и Судебный Сенат. Одновременно он предлагал внести изменения в Духовный регламент, а по существу, написать новое «Учреждение» Синода. Подобно сенатам, Синод должен был состоять под личным председательством царя как главы Церкви. Кадровая политика и все учреждения Синода передавались под контроль синодального присутствия. При Синоде создавалась генерал-прокуратура с правами, аналогичными сенатской. Сам генерал-прокурор сравнивался в правах (!) с членами Синода [42]. Записка Буткова не была реализована, но взгляд его на реформу Сената нашел отклик в проектах церковно-судебных преобразований 1870-х годов.
7 мая 1870 г. член Комитета для преобразования судебной части по духовному ведомству профессор Московской Духовной академии А.Ф. Лавров, представил записку, в которой предлагал распространить на духовное ведомство принцип разграничения суда и администрации, провозглашенный судебными уставами 1864 года. Как и Сенат в проекте В.П. Буткова, Синод разделялся на два самостоятельных органа — Судебное и Правительствующее отделения. Судебное создавалось на основе Московской синодальной конторы. В его состав входили по три представителя белого и черного духовенства, наделявшиеся судебными полномочиями. Архиереи Судебного отделения освобождались от управления епархиями. Обязанности прокурора при Судебном отделении и Общем собрании Синода исполнял один из епископов — членов Синода. Для рассмотрения жалоб на Судебное отделение один раз в год устраивалось Общее собрание или соединенное присутствие обоих отделений Синода с участием 12-ти епархиальных архиереев, а также викариев, кафедрального протоиерея и старшего архимандрита какой-либо епархии [43].
Таким образом, проект А.Ф. Лаврова, лишая архиерея административной власти, не делал его и самостоятельным судьей. Предложения А.Ф. Лаврова легли в основу первого проекта Комитета для преобразования судебной части по духовному ведомству с той разницей, что Комитет наделил архиерея, исполнявшего роль прокурора, правом опротестования судебных решений, что шло вразрез с каноническим положением епископов [44]. В конце сентября 1872 г. обер-прокурор Синода Д.А. Толстой под влиянием оппонентов Лаврова, настаивавших на освобождении светских лиц от церковной подсудности и передаче судебной власти от епархиального архиерея в выборные пресвитерские окружные суды, изменил свою позицию. Подготовленный проект был оставлен [45]. Вместо него Д.А. Толстой навязал председателю Комитета архиепископу Макарию (Булгакову) новый проект, отнимавший судебную власть у епархиальных архиереев в пользу окружных судов со светской прокуратурой [46]. В отношении Синода проект, подготовленный 16 мая 1873 г., повторил предложения А.Ф. Лаврова, хотя, по свидетельству архиепископа Херсонского Никанора (Бровковича), с 1871 г. рассматривалась и альтернативная идея о создании в духовном ведомстве Юридического комитета по аналогии с Учебным комитетом и превращении Синода в кассационную инстанцию церковного суда [47].
При обсуждении проекта Д.А. Толстого большинство Комитета архиепископа Макария высказалось за учреждение апелляционной инстанции над Судебным отделением в форме Общего собрания обоих отделений Синода по аналогии с соединенным присутствием 1-го и кассационных департаментов Сената. Епархиальных архиереев в Общее собрание Синода решили не приглашать из-за дороговизны предприятия и его несоответствия идее соборности. Сходство с устройством Сената довершала реорганизация обер-прокуратуры. Обер-прокурор Синода наделялся полномочиями генерал-прокурора Сената. При Судебном отделении и Общем собрании Синода учреждались должности прокуроров. Предложение меньшинства Комитета поручить надзор в Судебном отделении и Общем собрании обер-прокурору Синода с товарищем или учредить для этого должность второго товарища поддержки не нашло. Проект оставлял за обер-прокурором Синода право возбуждать вопросы о дополнении законов на основании практики, что по подсчетам Комитета требовалось в восьми случаях из десяти [48].
Планы духовно-судебной реформы встретили резкую оппозицию влиятельных членов Синода и большинства епархиальных архиереев [49]. Ее тайная острота заключалась в том, что в нарушение церковных канонов обер-прокурор Синода наделялся судебной властью над духовенством и Церковью, какой не имел в 1817—1824 гг. даже министр духовных дел и народного просвещения. Но с постепенным отходом правительства от принципов судебной реформы 1864 г. вопрос ее распространения на духовное ведомство стал неактуальным.
Особняком среди инициатив по реформированию Синода стояли предложения сторонника восстановления патриаршества Л.А. Тихомирова. В 1902 г. он выступил за ликвидацию в синодальном управлении «устаревшего и всюду отброшенного» принципа коллегиальности [50]. Это превращало будущего патриарха в полноправного министра церковных дел и сообщало программе Тихомирова совершенно бюрократический характер.
Таким образом, если первая группа проектов реформы Синода была направлена на реставрацию принципов церковной реформы Петра I, то вторая шла по пути ее развития. Ни один из проектов реформы Синода во второй половине XIX в. осуществлен не был. Единственным отголоском дискуссий по этой теме стала реформа Духовно-учебного и Хозяйственного управлений Синода в духе предложений П.И. Саломона и Н.П. Гилярова-Платонова. В 1867 г. в Синоде были созданы Учебный комитет и Контроль. Эти структурные изменения были нацелены на более четкое воплощение принципов министерского управления и не обеспечили синодальному присутствию контроль над системой духовного образования и капиталами Синода. Создание в 1885 г. Училищного совета Синода для руководства церковно-приходскими школами еще больше усилило внутриведомственные противоречия [51].
Главная причина неудачи проектов реформы Синода второй половины XIX в. заключалась в неприкосновенности системы абсолютной монархии, выведенной из сферы реформаторства. Весьма умеренная программа высшего духовенства, направленная на возврат Синоду оперативной автономии в рамках Духовного регламента, не была реализована. Власть «ученого монашества» имела производный от самодержавия характер. Вне церковного круга она могла опираться только на властного мирянина. Но архиереи боялись отдать инициативу реформы в руки светских. Это грозило разрушением статус-кво в высшем церковном управлении и могло подтолкнуть углубление процессов огосударствления Церкви. «В новой инструкции скажут о власти обер-прокурора; но о власти Святейшего Синода, конечно, уже не скажут», — резонно замечал митрополит Филарет Московский [52].
Особенно сдержанным было отношение к сторонней инициативе «Андрея Незванного» — А.Н. Муравьева, прочно усвоившего обычаи Н.А. Протасова и имевшего репутацию «пугала духовенства».
С другой стороны, историческая школа в русском богословии требовала признания изменяемости канонического строя церкви. Это разрушало краеугольный камень любой архиерейской программы реформы синодального управления, поскольку все они были основаны на критике неканоничности церковной реформы Петра I. «Если светская власть начала тяготеть над духовною: почему один патриарх тверже вынес бы сию тягость, нежели Синод? […] - размышлял митрополит Филарет в письме к В. Б. Бажанову. — Очень ли велика разность в том, что в России первенствующий член Святейшего Синода не называется патриархом? Это, по крайней мере, требует исследования, а не ведет к решительному осуждению того, что Синод остался» [53].
Знаменательно, что до стадии обсуждения дошли только проекты реформы Синода П. И. Саломона и Комитета для преобразования судебной части по духовному ведомству, развивавшие начала министерского управления. Однако пойти по пути продолжения огосударствления Церкви в условиях общего кризиса власти после отмены крепостного права монархия не смогла. Эта политика не удовлетворяла не только православное духовенство, но и часть светского общества, приступивших к открытой критике наследия графа Н.А. Протасова. Дальнейшее «обезличение» церкви грозило новыми осложнениями дискуссий со старообрядчеством, а также отношений с православными и инославными Церквами.
История обсуждения проектов реформы Синода во второй половине XIX в. демонстрирует пределы реформаторских возможностей верховной власти в России, свидетельствует о наличии противоречий в правительственном лагере и в Церкви по проблеме реформирования высшего церковного управления, позволяет проследить истоки церковных дискуссий начала XX в. и иллюстрирует одну из главных особенностей политической культуры самодержавия, заключавшуюся в тесном взаимопроникновении Церкви и государства.
[1] См.: Freeze G. L. The Parish Clergy in Nineteenth-Century Russia. Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton, 1983. P. 245−297, 459−474; Римский СВ. Российская Церковь в эпоху Великих реформ. М., 1999. С. 8, 27; Власть и реформы. СПб., 1996. С. 339−340.
[2] См.: Флоровскип Г., прот. Пути русского богословия. Париж, 1937. Репр.: Вильнюс, 1991. С. 376−377.
[3] Леонтий (Лебединский), митр. Мои заметки и воспоминания. Автобиографические записки. Сергиев Посад, 1914. С. 63.
[4] Материалы для биографии Н.П. Гилярова-Платонова // Русское обозрение. 1896. N 12. С. 997−998.
[5] См.: Алексеева СИ. Святейший Синод в системе высших и центральных государственных учреждений пореформенной России 1856−1904 годов. СПб., 2003. С. 147−151.
[6] См.: Власть и реформы. С. 373, 376−379. 6
[7] См.: Там же. С. 427−429.
[8] См.: Алексеева СИ. Указ. соч. С. 89−93.
[9] См.: Леонтий (Лебединский), митр. Указ. соч. С. 66.
[10] См.: Папков А.А. Церковно-общественные вопросы в эпоху царя-освободителя (1855−1870). СПб., 1902. С. 16−30. Первоначально эта работа А.А. Папкова была опубликована в журнале «Странник» за 1901 г.
[11] Леонтий (Лебединский), митр. Указ соч. С. 66.
[12] См.: Митр. Григорий (Постников) — митр. Филарету (Дроздову). 31 мая 1860 г. // Львов А.Н. Письма духовных и светских лиц к митрополиту Московскому Филарету (1812−1867). СПб., 1900. С. 113.
[13] См.: Долгоруков П.В. Правда о России: В 2-х ч. Париж; Лейпциг, 1861. Ч. 2. С. 188−202,240−242.
[14] См.: Власть и реформы. С. 427.
[15] Шарапов С. Опыт русской политической программы. I. Самодержавие и самоуправление. II. Сущность бюрократизма (переписка С.Ф. Шарапова с князем В.П. Мещерским). М., 1905; Агафангел (Соловьев), архиеп. Пленение русской церкви. М., 1906; Никодим (Казанцев), еп. О Святейшем Синоде. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1905.
[16] [Лавров А.Ф.] О предполагаемой реформе духовного суда. В 2 т. СПб., 1873; Барсов Т.В. Святейший Синод в его прошлом. СПб., 1896 и др.
[17] РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Д. 360. Л. 1−12; Д. 643. Л. 1−12 об.; Ф. 797. Оп. 87. Д. 96. Л. 1, 13−39 об.; ОР РНБ (Отдел рукописей Российской национальной библиотеки). Ф. 573. А 1/60. Л. 66−75 об.; Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государственным вопросам: В 6 т. М., 1886. Т. 4. N 460, 462. С. 211−216, 225−227.
[18] ОР РНБ. Ф. 573. А 1/60. Л. 77−83 об.
[19] Там же. Л. 17−38 об.
[20] Там же. Л. 21 об., 24 об., 35.
[21] См.: Агафангел (Соловьев), архиеп. Указ. соч. С. 3−4, 8, 11−12, 30, 31; Пап-ков А.А. Указ. соч. С. 30.
[22] ОР РНБ. Ф. 573. А1/60. Л. 77−83 об. См.: Бежанидзе Г. В. Проект преосвященного Агафангела (Соловьева) по реформе церковного управления // Богословский сборник. М., 2001. Вып. 7. С. 193−203.
[23] См.: Из дневных записок В.А. Муханова // Русский архив. 1897. N 1. С. 69; Савва (Тихомиров), архиеп. Хроника моей жизни. Автобиографические записки: В 9 т. Сергиев Посад, 1911. Т. 9. С. 15; Барсуков Я. Я. Жизнь и труды М.П.Погодина: В 22 кн. СПб., 1905. Кн. 19. С. 46.
[24] Чернуха В.Г. Программная записка министра внутренних дел П.А. Валуева от 22 сентября 1861 г. // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1978. Т. 7. С. 215.
[25] См.: Платон — П.А. Валуеву. 12 октября 1861 г. // РГИА. Ф. 908. Оп. 1. Д. 606. Л. 9−21 об.
[26] Платон — ПА. Валуеву. 14 октября 1861 г. // Там же. Л. 33 об.-34.
[27] См.: Савва (Тихомиров), архиеп. Указ. соч. Т. 9. С. 15.
[28] РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Д. 356. Л. 71−75 об.
[29] Гиляров-Платонов Н.П. Вопросы веры и церкви: В 2 т. М., 1906; Т. 2. С. 192.
[30] См.: Гусев А. Совершенное и ожидаемое (по поводу отставки Д. А. Толстого). СПб. 1880. С. 100−104; Восток. 1880. Апр. N 43, 44.
[31] См.: Зайончковский П. А. Кризис самодержавия на рубеже 1870−1880 гг. М, 1964. С. 452−469; Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш., Фадеев Р.А., Витте СЮ. и идеологические искания «охранителей» в 1881—1883 гг. // Исследования по социально-политической истории России. Сб. статей памяти Б.А. Романова. Л., 1971. С. 315−316; Власть и реформы. С. 376−378.
[32] См.: Шарапов С. Указ. соч. С. 16, 34.
[33] См.: Иванцов-Платонов A.M., npom. О русском церковном управлении. СПб., 1898. С. 78−85; Дурново Н.Н. Нечто о русской церкви в обер-прокурорство К.П. Победоносцева: В 4 вып. Лейпциг, 1887. Вып. 1. С. 51−56.
[34] Скальковский К.А. Наши государственные и общественные деятели. СПб., 1890. С. 309.
[35] Т.И. Филиппов — К.Н. Леонтьеву. 8 марта 1891 г. РГИА. Ф. 728. Оп. 1. Д. 4. Л. 21 об.
[36] См.: Позиция епископа Агафангела по вопросу удаления из Синода белого духовенства в его проекте прямо не обозначена, однако, на наш взгляд, она вытекает из контекста проекта и последующих выступлений архиепископа с критикой проекта реформы церковного суда: ОР РЫБ. Ф. 573. А 1/80. Л. 361 об.-362. 16
[37] См.: Алексеева С. И. Святейший Синод… С. 71−74.
[38] РГИА. Ф. 796. Оп. 146. Д. 2023. Л. 49 об.-50.
[39] См.: Там же. Оп. 445. Д. 178. Л. 15−16.
[40] См.: РГИА. Оп. 445. Д. 178. Л. 16.
[41] См.: Там же. Оп. 146. Д. 2023. Л. 10 об.-) 1, 50−52, 89 об.-90 об.; Оп. 445. Д. 178. Л. 16−17.
[42] См.: Там же. Ф. 1250. Оп. 2. Д. 73. Л. 28 об.-31 об., 33−46.
[43] См.: Барсов Т. В. Указ.соч. С. 31−44.
[44] См.: Там же. С. 54−57.
[45] См.: А.Ф. Лавров — А.В. Горскому. 6 и 29 сентября 1872 г. // Богословский вестник. 1895. N 6. С. 373, 375−376.
[46] См.: Freeze G.I. Op. cit. P. 342−344.
[47] См.: Записки архиепископа Никанора. Моя хиротония. 1871 // Русский архив 1908. N2. С. 197.
[48] См.: РГИА. Ф. 797. Оп. 96. Д. 49. Л. 48 об.-65, 85−92 об. 20
[49] См.: Барсов Т.В. Указ. соч. С. 67−117.
[50] См.: Тихомиров Л. А. Запросы жизни и наше церковное управление. М., 1903. С. 38.
[51] См.: Алексеева С. И. Указ. соч. С. 94−99.
[52] Собрание мнений и отзывов Филарета… Т. 4. N 462. С. 225−227.
[53] Там же. N 448. С. 145. 22
С.И. Алексеева, кандидат исторических наук
http://www.sedmitza.ru/index.html?sid=77&did=44 210&p_comment=belief&call_action=print1(sedmiza)
