Слово утешительное, слово благодатное. Часть 2

— Как человеку понять, что призвание священника — его?

— Многие еще помнят, как в прежние годы трудно было поступить в семинарию. Положим, мы сдавали экзамены при поступлении в семинарию, но это отнюдь не означало, что, даже имея «пятерки», человек поступит. Был еще такой «кордон», как уполномоченные по делам религии. Для того чтобы даже просто сдать документы в семинарию, надо было избежать каких-то ловушек на местах: человека могли в это время неожиданно призвать в армию, могли признать его больным и направить к доктору. На наших глазах происходили такие случаи: человека здорового направляли на обследование, и больше он не появлялся — врачебная комиссия его не про­пускала. И в данном случае человек, наверное, много испытав вначале, делал окончательный выбор — либо жизнь благодатная, но преисполненная трудностей будет его стезей, либо ему лучше в чем-то другом искать себя. А потом, думаю, что человек, который приходил к Богу, в Церковь, уже внутренне настраивался на то, что именно это будет его жизнью — и трудностью, и радостью, и скорбью, и утешением. Потому что церковные люди знали, что их ожидает.

Помню, Владыка Питиримна постриге одного из иноков говорил: «Монашество и прославляемо, и унижаемо, возносимо и в то же время гонимо».

— Гонения — это слишком страшное испытание, но в этом есть, если, конечно, вообще применимо такое выражение, один-единственный плюс: испытывается вера человека, его верность Христу. Золото в огне очищается… Конечно, современная жизнь отличается от того, что было 40 лет назад. Но нет ли у Вас впечатления, что, несмотря на лояльность государства к Церкви и внешне благие изменения в церковной жизни, дух времени, времени «снижения» идеалов, проник и в церковную ограду?

— Мне сложно судить — я не занимаюсь воспитанием пастырей, но сам лично знаю достойных людей, которые сегодня приходят служить Богу… Они, может, не пережили того, что выпало на долю их отцов или дедов, но тем не менее сознательно сделали выбор. Сейчас себя можно найти и в другой среде, получить любую профессию и одновременно служить Богу, Церкви, людям — это не возбраняется, главное, чтобы человек был настоящим христианином, исполнял заповеди Божии. И когда молодой человек сегодня сознательно выбирает пастырство, это о многом говорит.

Сейчас мир преисполнен и достижениями человеческой мысли — научной и технической, и в то же время и соблазнами, и трудностями, сопряженными с этим прогрессом. Человек, пользуясь благами мира сего, обязательно должен будет потом дать ответ, поэтому лучше всего руководствоваться словами апостола Павла: все мне позволительно, но не все полезно… ничто не должно обладать мною (1 Кор. 6, 12). А главный, думаю, принцип такой: исполнять волю Божию, исполнять заповеди.

Многие из старшего поколения верующих, думаю, не перестают удивляться и радоваться, когда видят, например, плакаты на улицах города с поздравлениями с Праздником Пасхи, Рождества Христова. Разве раньше это было возможно? Сегодняшние перемены свидетельствует о том, что Русь жива.

Конечно, обновился состав верующих людей. Иногда спрашивают: лучше он или хуже? Думаю, так вопрос ставить не нужно. Мы видим множество молодых, которые пришли в храмы. Восполнили ли они число ушедших прихожан? Не знаю. Может, и нет, поскольку вообще численность нашего населения идет на убыль… Но в то же время отрадно видеть людей, которые пришли на богослужение, чтобы хотя бы несколько часов посвятить Богу, увидеть себя в свете заповедей, в свете благодати Божией. Выйдя из храма, они обязательно что-то изменят в своей жизни.

Я знаю молодого, обеспеченного человека, который трудится, занимается бизнесом. Он, может быть, и не очень церковный, но верующий. И вот он рассказывал, как они с приятелями в конце недели пошли посмотреть фильм «Остров», а после сеанса планировали немного повеселиться. И вот, посмотрели они этот фильм, вышли из зала, переглянулись: «По домам?».- «По домам». Они решили осмыслить увиденное иначе, отменили намеченное увеселение — такое на них фильм произвел впечатление. Это говорит о том, что современный христианин не глух к церковной проповеди, он ее слышит, воспринимает, а уж как исполняет — это другое дело. И Господь видит, знает и немощи наши, и силу нашу, и с каждого Он спросит настолько, насколько тот способен все это вместить и исполнить.

— Вот мы говорим о современном мире, его сложностях. А что можно сказать о монашестве в преломлении нынешнего времени? При всех сегодняшних условиях монашество вряд ли может пониматься как «уход от мира в пустыню"…

— Монашество… «Монос» — это «один», верно? Значит, человек один, но один — с Богом. Монах, прежде всего, человек, который оставляет мир, приходит в монастырь для того, чтобы служить Христу.

Русский народ благочестив, он всегда стремится в монастырь, почитает монашество, хочет увидеть в иноке Свет Ангельский, получить наставление. Люди приходят, чтобы служить Богу, положим, в городских монастырях, — служить Ему через совершение богослужений, через послушания, которые могут быть разными. Это может быть кухня, общение с военными, с заключенными, с больными, с детьми — через проповедь Слова Божия. Но оно проповедуется не столько через знание нами Священного Писания, сколько через нашу жизнь, точнее, через исполнение нами евангельских законов. Чтобы стать монахом, надо увидеть Свет.

Люди приходят в монастырь с разным багажом, с разным прошлым. Необязательно значительным или страшным, как иногда предполагает посторонний человек. У будущего монаха жизнь может быть самая обычная. Монах — это наш современник, человек, который учился в школе, закончил вуз. Может быть, это человек, который имел семью, но потом понял, что его путь спасения — в монашестве, что именно он будет прямым. Есть примеры добрые, светлые, безо всяких трагедий, когда муж и жена, будучи уже в возрасте, вырастив детей, решили, что теперь можно послужить Богу в иноческом чине. Есть юноши, которые приходят в монастырь, чтобы весь жар своего сердца, своей души отдать Христу, Господу Единому служить. Всегда ли безоблачно, всегда ли без ошибок? — Для того чтобы увидеть и узнать себя именно в монастыре, в монашестве есть время послушания.

Святейший Патриарх Алексий предостерегает от ошибок. Он всегда говорит, чтобы люди не спешили с постригом, не спешили определяться, не испытав себя. Зачастую ведь сейчас в обители люди приходят и маловоцерковленные, и процесс воцерковления проходит уже в стенах монастыря.

— Что в монашестве самое трудное?

— Прежде всего, думаю, это отсечение собственной воли. Если говорить о посте, о молитве, — каждый несет эти подвиги в меру своих сил. И понятно, что если сегодня ты чрезвычайно утомлен, значит, отдохнешь завтра. А вот отсечение собственной воли, когда это нужно…

Есть такой детский рассказ о волшебном слове «пожалуйста». В монашестве такие слова — «простите» и «благословите». И еще — «помолитесь». В монастыре человек воспитывается, прежде всего, через то, что он отсекает собственную волю, то есть волю греховную, волю несовершенную.

Многим известна книга «Душеполезные поучения преподобного аввы Дорофея». Это книга для монашествующих, но как аскетический учебник полезна всем. Там есть такой пример. Авва Дорофей, имея духовника-старца, рассуждал: «У меня есть мысли, пойду и скажу о них старцу». А другой помысел ему говорил: «Ты пойдешь и расскажешь ему об этом, а он тебе скажет то же самое». Инок отсек этот помысел: «Но это уже будет не мое, а Божие». Когда мы, исполняя волю старших, своих наставников, отсекаем собственную волю, то стараемся жить по воле Божией. Это, наверное, самое главное для того, чтобы евангельский путь опытно в жизни совершать.

— Ну, а людям, которые стремятся к монашеству, как определить, что они способны к этому?

— Сказать «жить по-монашески» нельзя — в миру это невозможно. А вот стремиться к этому, как-то испытывать себя… У святителя Игнатия в первом томе собраний сочинений есть статья «О последовании Господу нашему Иисусу Христу», и как раз в ней и даются советы и наставления по этому поводу, говорится о том, как человек должен испытывать себя. Пожалуйста — испытывай, готовься к монашеству, но, в шутку можно сказать, ограничь себя мороженым и пирожным! А если серьезно — каждый примерно знает, что такое монастырь, каждый может понять, что конкретно ему мешает жить строго, по-монашески, — и в соответствии с этим «подкорректировать» свой образ жизни. Хорошо пожить в монастыре — не просто побывать на богослужениях, а какое-то время именно пожить, поработать там, если есть такая возможность. Таким образом, человек тоже будет себя испытывать… И — молиться, прежде всего! И советоваться со своим духовником.

Мы знаем примеры из житий, жизнеописаний, когда люди поступали именно так: продолжая жить в миру, готовились к монашеству, испытывая и воспитывая себя. Знаем и другое: приходил человек к старцу или к старице с вопросом о монашестве. Кому-то советовали другое: «Тебе полезно жениться, завести семью». Кого-то из стремящихся к монашеству сразу благословляли в монастырь — но это особые примеры, когда богопросвещенные старцы духом провидели полезное для вопрошающих.

Опять вспоминаю мать Пантелеимону. Отец у нее был владельцем бахромной мастерской. И вот у нее, молодой тогда девушки, возникло желание поступить в монастырь. Это было начало ХХ века. И она решила взять благословение у старца — иеросхимонаха Аристоклия (он ныне причислен к лику святых). Старец уже находился в преклонном возрасте; принимал народ на Полянке в доме Афонского подворья. Он сидел в зале на стульчике, а к нему люди подходили, становились на колени, спрашивали его, он им что-то отвечал. К нему выстроилась немалая очередь. Пришла и Евдокия, встала в очередь. А родители хотели уже знакомить ее с возможным женихом — сыном владельца другой бахромной мастерской. Девушка же рассуждала так: если она познакомится с этим молодым человеком и он ей понравится, то тогда как же ее желание идти в монастырь? И прежде, чем знакомиться, решила сходить к старцу.

Перед ней в очереди стояла другая девушка, вся в черненьком. И вот подходит она к отцу Аристоклию и просит благословения в монастырь. Он говорит: «Нет, не благословляю». Она начинает настаивать. Он, рассердившись на нее, говорит: «Уходи! Я тебя не благословляю, а то ты пойдешь, поживешь месяца три-четыре в монастыре и уйдешь, монастырь опозоришь. Уходи!». Евдокия в страхе и трепете: и с ней может такое же быть, но все же старцу просьбу свою излагает. А он и говорит: «Да, хорошо в монастырь идти, но только не в городской, не в шумный». И благословил ее идти вот в эту обитель в Филимонках. Вот как бывает.

— А какие монастыри и обители Вы бы порекомендовали для ищущих монашества сегодня?

— Это каждый должен выбрать сам. Есть в жизнеописании старца Даниила Ачинского [6], если я не ошибаюсь, такой эпизод. К нему пришла его духовная дочь и спрашивает: «Батюшка, в какой монастырь мне пойти?». Он ей говорит: «Ты сама молись, и где Господь на сердце тебе положит, там и оставайся. Вдруг я тебе благословлю какую-то обитель, а тебе там будет трудно, не понравится, и ты будешь на меня роптать. То, что ты сама выберешь, то и будет твоим». И как говорится дальше, она вошла в Вознесенский Иркутский монастырь, и сердце ее дивно возвеселилось. И прожила в этой обители она всю жизнь, впоследствии стала там же игуменией.

Спешить с выбором не надо. И вообще, конечно, человек должен почувствовать, что это его место, посоветоваться можно с духовником, старцем. Потом могут начаться трудности разные: сестры плохие, или матушка-игумения не устраивает, или послушания трудные, или еще что-нибудь. А когда человек выбирает сам, по сердцу, по душе, то будет терпеть. Когда преподобный старец Варсонофий Оптинский пришел в скит, то у него были сложности и трудности, но он сказал себе: «Умру, а не уйду».

— Что можно сказать о городских монастырях, которые находятся в гуще мира и суеты?

— Жизнь монаха в монастыре складывается из устава обители. Устав предписывает: во сколько встать, во сколько лечь, определяет внешние действия, а внутреннее делание — это личный труд. Человек испытывает свою совесть, человек советуется со своим духовником, со старцем, старицей, если таковые есть. И отсюда совершается конкретно в наших условиях спасение.

Я был в одном греческом монастыре в Метеорах. Там очень много туристов. И вот как устроен тот монастырь. В храме дежурит сестра, в музее — сестра и в иконной лавке — сестра, остальных и не видно. Видимо, они по совершении молитвы разошлись каждая по своим делам, и каждая пребывала в том месте, на том послушании, которое ей определено. Получается, что множество народа им вовсе и не вредит. И еще очень важная вещь: нужна мо­литва. Человек может чистить картошку — и пребывать в молитве. Человек может петь в храме, а мысленно отсутствовать на богослужении. Поэтому нужно заниматься рукоделием — плести четочки, или писать иконы, или работать в издательстве и, как святитель Игнатий говорит, среди «кабинетных» занятий почаще обращаться к Богу. Так что — цель должна быть, а остальное-то уж сложится так, как нужно будет.

Да, соблазнов больше в таких местах, но состояние бесстрастия не в том, чтобы не испытывать страстей, а чтобы бороться с ними. И если человек борется, то уже за это получает награду. Сказать, что он абсолютно чист и свят, — нет, но сказать, что он старается и борется, а если в чем-то оступается, то спешит с покаянием ко Христу, — вот это самое главное. Потому что помести этого человека куда-то в пустыню, у него будут другие искушения. И еще важно вот что: нельзя поддаваться унынию и тоске, роптать и отчаиваться.

— Можно ли сказать, что сейчас монашеская жизнь модернизируется? Например, сегодня часто можно видеть монаха за рулем автомобиля, с сотовым телефоном в руках, сидящего за монитором компьютера. Это не совсем согласуется с теми ассоциациями, которые обычно возникают, когда мы слышим слово «монашество». Что Вы об этом думаете?

— Зато это ассоциируется с современной жизнью… Современный монах тоже является «продуктом» современного общества. Сотовый телефон можно использовать во благо: например, иногда посылают ему sms-сообщения, в которых человек говорит о своем внутреннем состоянии или спрашивает совета, когда нет возможности использовать другой способ связи. Если он пользуется компьютером не в целях развлекательных, а в целях созидательных — к примеру, выполняет работу творческую, может, для духовного издания, — то это вполне оправдано, ведь идет во благо…

Вспомним, преподобный Иоанн Дамаскин имел и запрещение от своего старца — не писать гимнов, но мы знаем его творчество, которое живет в веках.

— Многие верующие стремятся духовно окормляться у монашествующих. Насколько оправдано, с Вашей точки зрения, такое стремление? Достаточно ли хорошо знает монах жизнь того мира, в котором живут приходящие к нему люди?

— Я думаю, что все возможно — и мирянам окормляться у монашествующих. Но говорить, что спасение может совершаться только таким образом, было бы неверно. Важно не то, кто по чину пастырь — монах или белый священник, а прежде то, каков он.

Сколько мы имеем примеров в истории Церкви! Пожалуйста, самые известные: отец Алексий Мечев, отец Иоанн Кронштадтский. Или еще пример — монастырские духовники говорили приехавшим людям: «Зачем вы к нам приехали, ведь у вас есть такой батюшка — отец Георгий Чекрякий [7]». Много таких примеров — известных и менее известных, когда пастыри (необязательно монахи) спасались на своем приходе, имели паству, ведя и их ко спасению. Люди — это же Божия нива, которую разный пахарь может возделывать.

И разве среди белого духовенства мы не имеем таких достойных пастырей сейчас?! — Если говорить о современной церковной жизни, то много, много весьма достойных пастырей, которые духовно руководят народом Божиим, причем очень успешно. Так что в вопросе об окормлении, скорее всего, лучшим советчиком может стать сердце человека: все зависит от того, к чему он стремится, к какому образу жизни. Думаю, вопрос надо ставить так — что полезней для конкретного человека.

— Не приносит ли такое тесное общение с мирскими людьми, такое вхождение в их обстоятельства вреда монаху?

— Конечно, бывают сложности, но ведь духовничество — это послушание. На исповедь приходят люди, и, может быть, кто-то к кому-то приходит постоянно, и это для монашествующего тоже духовный труд. Он очень нелегок, но, будем надеяться, с благодатной отдачей.

— Каким, на Ваш взгляд, должен быть идеальный монах сегодня?

— Ora e labora. Молись и трудись. Идеальным в нашем представлении, я думаю, всегда был и остается преподобный Сергий Радонежский. Жизнь, которую видим, запечатленная на стенах Лавры, росписи: лес, деревянный храм, избушка деревянная…

У нас есть скит с деревянными строениями, с деревянным храмом, там братия молится, трудится, читает Псалтирь, поминает людей. Свой уклад у них. Они приезжают сюда, кто-то отсюда едет там пожить. А здесь облик городского монастыря. Но я думаю, что в этом случае, это — сосуды, взаимно сообщающиеся, взаимно обогащающие друг друга.

— И последний вопрос: какой Вы видите судьбу монашества в дальнейшем?

— Судьба монашества — это судьба нашего общества. Вспомним труды святителя Игнатия, в которых он, говоря о нравственном облике монашества и живописуя его, замечал, что слабое общество дает и слабых монахов. Если будет у людей покаяние, будет стремление к исправлению, то наши иноки будут каяться и исправляться. И общество наше будет созидаться тоже на этих основах. Все зависит от того, как все мы живем, как исполняем Евангелие.

Беседовала Татьяна Бышовец,

[7] Священноисповедник Георгий Коссов (†1928), прославленный в 2000 году в лике святых. При жизни — настоятель храма Преображения Господня в селе Спас-Чекряк в районе города Болхов Орловской губернии.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=4047&Itemid=3