Неизвестный Владимир Даль

Владимир Крупин

Датчанин по происхождению, Даль всю жизнь с любовью изучал Россию, быт, религиозный и житейский опыт и язык населяющих ее народов. Можно сказать, что он открыл нам богатства родного нашего языка. Само по себе это уже было подвигом. Но главное в том, что Даль полюбил Православие. Святая Русь не была для него, иноземца, чуждой абстракцией. Он весь проникся ею. Религиозные воззрения и проявления русского народного духа — вот главный стержень его произведений. Именно из Православия выводил Даль самые яркие черты русского национального характера. Так Илья Муромец у него не просто легендарный богатырь, обладающий немереной силой и легко побивающий врагов Руси. В написанной Далем сказке-легенде Илья Муромец — прежде всего глубоко религиозная личность, делами и словами его руководит Сам Господь Бог. Даль, несомненно, связывал образ Ильи Муромца с личностью преподобного Илии, чьи мощи покоятся в Киево-Печерской лавре.

Паломник ХVI века, некто Леонтий, в своих записках говорит: «Видехом храброго воина Илию Муромца, в нетлении под покровом златым; ростом яко нынешние крупные люди; рука у него левая пробита копьем, язва вся знать; а правая изображена крестным знамением». Преподобный Илия (Муромец) жил в XII веке и имел прозвание Чоботок (по другим источникам — фамилию Чоботов). В детстве он страдал тяжелой болезнью и был недвижим. После исцеления был принят на службу к Киевскому князю, стал воеводой и совершил множество легендарных воинских подвигов. В сорок лет он ушел в монастырь и скончался, будучи иноком Киево-Печерской лавры, около 1188 года. Канонизирован он был в 1643 году. Проведенная учеными экспертиза мощей определяет его возраст в 40−45 лет и подтверждает паралич преподобного Илии в детстве и тяжелые воинские раны. Почивает преподобный Илия, сложив правую кисть руки в троеперстии. Память его чтится Церковью 1 января.

В своей сказке Даль выстраивает судьбу героя с глубокой верой в религиозный инстинкт народа, который также видел в своем богатыре святого преподобного Илию Печерского. Илья Муромец рождается в ночь с Великой Субботы на Святую Пасху, встает на ноги тоже в Светлое Христово Воскресение, а его дед Тимофей принимает схиму в Киево-Печерской лавре с именем Илларион. Сам же Илия «сидит сиднем сидячим», «сидит с твердой верой, со смирением, кроме молитвы присной, слова не вымолвит», «по зарям шепотом молитвы начитывает», «а поклоны кладет, словно в воду ныряет». В сказке Даля Илия «отродясь постится, а скоромного куска у него душа не принимает».

С Ильи Муромца и начал Даль описывать Святую Русь. Но Святая Русь для него — это не только легендарные герои, богатыри, князья, святые. Это и обычные люди, которых он встречал на своем жизненном пути и которые поразили его глубиною духа, крепостью веры, чистотою жизни. Так, в рассказе «Послух» писатель показывает, как велика тайна человеческой жизни перед Богом: перед смертью старушки к ней является умерший знакомый священник и причащает ее. И только этот случай раскрывает высоту духовной, по сути евангельской жизни этой с виду вполне обыкновенной старушки.

Оставаясь повествованиями в духе «достопамятных сказаний» о жизни святых насельников древних христианских поселений, рассказы Даля изображают духовную жизнь крестьянства и других сословий современной ему «Святой Руси». Его проза повествует о чудесах Божиих, о громадной роли Божиего Промысла в жизни человека, о незаметно проявляемых христианских добродетелях и о страшных искушениях.

В рассказе «Искушение» есть замечательная сцена: два мужика, один из которых собирается ограбить и убить другого, стоят рядом перед иконами и молят Бога отвести нападения беса. Это два брата во Христе, которые понимают, что не они, а бес пытается совершить преступление и вовлечь человека в бездну греха, и они вместе борются с ним. Такую сцену, конечно, можно увидеть только в «Святой Руси» — и Даль это понял.

Вообще перемена материального состояния человека и связанные с этим переживания, а зачастую и взятый на душу грех — одна из излюбленных тем Даля. Известно несколько его произведений на тему «клада» («Клад», «Сказка о кладе», «Клад на корабле», статья «Клады» в цикле «О поверьях, суевериях и предрассудках русского народа» и др.). Почти в каждом случае писатель показывает страшное и часто весьма примитивное действие в человеческой душе греха-страсти. Как правило, один грех (корысть) приводит к еще более тяжкому (например, убийство).

Нельзя не сказать, что Даль прекрасно знал православный календарь и церковные обряды. Его «малая проза» так и пестрит названиями церковных праздников и именами святых. Хорошо знает он и строй церковной службы. Мало кто из современных людей без комментария сможет понять, например, его выражение из рассказа «Подземное село»: «Как заблаговестили к Достойной». А Даль знал, что во время освящения Даров на Божественной литургии установлено «благовестить к Достойну, чтоб этот звон возбуждал к большему благоговению находящихся в храме…» (Историческое, догматическое и таинственное изъяснение Божественной литургии. Составлено Иваном Дмитревским. — М., 1993. С. 308. Даль не совсем верно пишет: «к Достойной», в то время как нужно — «к Достойну»).

Окунаясь в глубины народной жизни, Даль хорошо узнал так называемое «народное православие», и описывал его во многих своих произведениях. Некоторые из них строятся на переложении тех народных религиозных рассказов, которые по своему духу восходят к «Лавсаику» епископа Еленопольского Палладия. Так, например, в «Архистратиге» пересказана известная христианская народная легенда о чуде неожиданного спасения человека св. Архистратигом Михаилом. В некоторых вариантах этой народной легенды вместо Архистратига Михаила действуют Ангелы, назвавшиеся «Средой» и «Пятницей» и в аналогичных обстоятельствах спасшие жизнь старушке, которая всегда чтила среду и пятницу и не принимала в эти дни скоромной пищи.

В рассказах «Правда» и «Нищий» Даль выводит старичка-странника, который неожиданно является заблудшему, запутавшемуся в жизни человеку и своим примером, своей чудесной помощью выводит человека на прямые, честные пути жизни. Совершенно очевидно, что хотя Даль и не называет этого героя иначе как «старичок», перед нами — Святитель Николай Чудотворец. В русском фольклоре нет другого столь же верного и сильного помощника и заступника — особенно, души заблудшей, погибающей, — как Святитель Николай (вспомним хотя бы былину о Садко, в которой Николай Угодник буквально вырывает погибающую душу героя из лап беса — подводного царя). Естественно, что такие рассказы Даля включают в себя элемент чудесного — но не как выдумки или фантазии, а как реального духовного опыта народа.

Любопытна и по-своему актуальна жанровая картинка под названием «Октябрь». Помещик Руф Садокович, человек неординарный, своею властью и нравственным авторитетом решает сложный вопрос: заставляет девушек одного села отступить от нелепо сложившейся традиции — всем идти в монастырь. Он выдает их замуж за молодых парней того же села — путем жребия. Жребий в данном случае — не чудачество, а Божий Промысл. Монастырь — венец духовности народа. Но держится страна прежде всего духовно крепкой семьей. Стране нужна чистая монашеская молитва. Но это удел немногих. Нужны ей и роженицы-матери, и воины-отцы. Нужно будущее — малые дети. Духовность Даля не восторженно-мечтательная, а трезвая, вполне в духе русского «Домостроя».

Благодаря П.И. Мельникову-Печерскому мы многое узнали о скрытой духовной жизни Даля. Еще в 1848 году он выслал свой «давнишний опыт перевода Евангелия» М.П. Погодину. А в 1860-е годы, когда все заговорили о необходимости грамотности для русского народа, Даль напомнил, что грамотность должна быть неотрывно связана с нравственностью — иначе выйдет одна беда. Даль начал готовить уникальное издание Библии для народного чтения. По воспоминаниям Мельникова-Печерского, он занялся переложением «Моисеева Пятикнижия» («Бытописания») применительно к понятиям русского простонародья: «Еще в 1869 году он читал мне отрывки из „Иисуса Навина“, „Судей“ и „Царств“».

Воспоминания Мельникова-Печерского подтверждают, что Даль вполне осознанно принял Православие, так как считал, что в Православной Церкви сохраняется вся полнота Истины. В одной из бесед со своим другом-учеником он сказал: «Самая прямая наследница апостолов, бесспорно, ваша греко-восточная церковь, а наше лютеранство дальше всех забрело в дичь и глушь… Лютеране — головеры. По учению Лютера: „Веруй только во Христа, спасешься ты и весь дом твой“, — добрых дел, значит, не нужно. Эдак не один благоразумный в Евангелии упоминаемый разбойник, но и всякий разбойник с большой дороги в царство небесное угодит, если только верует во Христа… Православие — великое благо для России, несмотря на множество суеверий русского народа. Но ведь все эти суеверия не что иное, как простодушный лепет младенца, еще неразумного, но имеющего в себе ангельскую душу. Сколько я ни знаю, нет добрее нашего русского народа и нет его правдивее, если только обращаться с ним правдиво… А отчего это? Оттого, что он православный… Поверьте мне, что Россия погибнет только тогда, когда иссякнет в ней православие… Расколы — вздор, пустяки; с распространением образования они, как пыль, свеются с русского народа. Раскол недолговечен, устоять ему нельзя; что бы о нем ни говорили, а он все-таки не что иное, как порождение невежества… Пред светом образования не устоять ни темному невежеству, ни любящему потемки расколу. Суеверия тоже пройдут со временем. Да где же и нет суеверий? У католиков их несравненно больше, а разве протестантство может похвалиться, что оно совершенно свободно от суеверий? Но суеверие суеверию — рознь. Наши русские суеверья имеют характер добродушия и простодушия, на Западе не то; тамошние суеверия дышат злом, пахнут кровью. У нас непомерное, превышающее церковный закон почитание икон, благовещенская просфора, рассеянная вместе с хлебными зернами по полю ради урожая, скраденная частица Святых даров, положенная в пчелиный улей, чтобы меду было побольше, а там — испанские инквизиции, Варфоломеевские ночи, поголовное истребление евреев, мавров, казни протестантов!..» Так не раз говорил Даль и впоследствии, и чем более склонялись дни его, тем чаще.

Скончался Даль, уже крестившись в Православие. Мельников-Печерский пишет об этом так: «Помню раз, года четыре тому назад, прогуливались мы с ним по полю около Ваганькова кладбища. Оно недалеко от Пресни, где жил и умер Владимир Иванович.

- Вот и я здесь лягу, — сказал он, указывая на кладбище.

- Да вас туда не пустят, — заметил я.

- Пустят, — отвечал он, — я умру православным по форме, хоть с юности православен по верованиям.

- Что же мешает вам, Владимир Иванович? — сказал я. — Вот церковь…

- Не время еще, — сказал он, — много молвы и говора будет, а я этого не хочу; придет время, как подойдет безглазая, тогда… - И тут же поворотил на шутку: — Не то каково будет моим тащить труп мой через всю Москву на Введенские горы, а здесь любезное дело — близехонько».

Осенью 1871 года с Владимиром Ивановичем случился первый легкий удар. После этого он пригласил православного священника, принял православное крещение и причастился Святых Христовых Таин по православному обряду.

В.И. Даль скончался 22 сентября / 4 октября 1872 года и был похоронен на Ваганьковском кладбище. Как он и предполагал.

Переход Владимира Ивановича Даля под кров Православной Церкви закономерен и логически завершает его яркую и до сих пор мало оцененную судьбу. В самом деле, трудно представить себе, что автор «Толкового словаря» и «Пословиц русского народа», автор «Ильи Муромца» и «Архистратига» не мыслил и не чувствовал как истинно русский и православный человек.

Владимир Мельник  — доктор филологических наук, член Союза писателей России

http://tserkov.info/numbers/prazd/?ID=2184