 |
| Фонд стратегической культуры | Виктор Пироженко | 28.05.2007 |
Надругательство над памятью советских солдат, павших в освободительной, справедливой войне Советского Союза с гитлеровской Германией, стало доминирующей тенденцией именно на той территории, которая наибольше всего пострадала от немецкой оккупации.
Это говорит о том, что в основе данной тенденции лежит не просто проявление неблагодарности, стечение обстоятельств или чья то злая воля (хотя и ее с избытком). Если эстонские власти говорят о сносе памятника оккупационным советским властям, то поляки говорят о необходимости убрать памятники тоталитарного прошлого. У тех и у других аргументы лежат в одной плоскости: «Советский период в истории Эстонии (Польши и пр.) был периодом господства тоталитарной власти. При этом один тоталитаризм — советский, пришёл на смену другому — фашистскому (нацистскому). Никакого предпочтения одному перед другим отдавать нельзя».
Логическим продолжением этой позиции должен был, казалось бы, стать тезис: «Значит, и памятников ни тем, ни другим ставить нельзя». Однако вместо этого появляется другая «логика»: «Значит, мы будем ставить памятники своим фашистам, которые сотрудничали с гитлеровским тоталитаризмом, а советским солдатам, воевавшим с гитлеровским тоталитаризмом, а заодно, и с нашими фашистами — будем сносить»! И в этом обнаруживают себя глубинные идеологические процессы, происходящие в прибалтийских государствах и в ряде центрально-европейских стран.
Когда на одну доску ставятся «оба тоталитаризма» (что, повторяем, не мешает ставить памятники «своим» фашистам), то это, как раз и показывает реальную цель властей — замаскировать то обстоятельство, что Эстония и некоторые государства центральной Европы планомерно создают новую национально-государственную идентичность на основе этноцентризма (этнофундаментализма), — той самой, на которой возникла моноэтническая нацистская диктатура в гитлеровской Германии. Снос памятников — лишь одна из многих составляющих общего курса правительств данных стран на создание моноэтнических государств с одним «титульным» этносом.
В этом свете демагогическая риторика по поводу «двух тоталитаризмов», сопровождающая подобные акции, — не более чем прикрытие.
СССР исповедовал доктрину интернационализма, с точки зрения которой биологическое происхождение и этническая принадлежность индивида не имеют значения. Советский интернационализм не имел ничего общего с нацистской доктриной расово-этнического превосходства. Напротив, советское мировоззрение было абсолютно враждебно гитлеровской идеологии. Ведь Гитлер решился на чудовищную по своим последствиям пропаганду — разделение человечества на полноценную и неполноценную часть по этническому происхождению, которое он понимал исключительно биологически, что делало его этнофундаментализм особенно злокачественным и патологическим.
Поэтому поставленная властями Эстонии (и ряда других стран) цель создания моноэтнического государства неизбежно оборачивается дискриминацией всякого иноэтнического населения и, в первую очередь, русскоязычного. На самом деле в Таллине (в Варшаве, в Тбилиси, во Львове) ведут борьбу не с символами советской эпохи, а с любым напоминанием о существовании ценностей, более важных, чем общее биологическое происхождение эстонцев (поляков, грузин, галицийцев).
Проблема мемориалов советскому солдату в современной Эстонии не в том, что они якобы символизируют тоталитарную власть, а в том, что советский солдат боролся с идеологией гитлеровского этнофундаментализма.
Эстонские власти, поставив перед собой цель создания моноэтнического государства и вытеснения русских на периферию общественной жизни, стали видеть соседей и самих себя через призму понятий нацистской доктрины полноценных и неполноценных народов. В этой доктрине «полноценный» эстонский (латышский, литовский, украинский, польский, грузинский и пр.) «титульный этнос» имеет больше прав и свобод, имеет особые интересы, по сравнению с русскими. Пещерная русофобия — непременный атрибут всякого европейского (особенно у ближайших с Россией соседей) этнического национализма.
Озлобление эстонских властей усиливается ещё и тем, что Российская Федерация даёт гораздо более перспективный опыт в смысле культурно-языкового и конфессионального сотрудничества разных групп населения, нежели «европейская» Эстония.
Аналогичные вещи наблюдаются в ходе кампании по сносу памятников советским солдатам на западной Украине. Галиция и её региональная элита с самого начала образования независимой Украины выступала и выступает за эстонский (моноэтнический) вариант формирования украинской национальной идентичности — вокруг норм и традиций галицийского этноса. Однако уже в центре Украины, не говоря про юго-восток, никто из местных властей не посмел даже заикнуться о чём-то подобном.
Формирование национальных идентичностей на основе воинствующего этнического национализма в странах центральной Европы и Прибалтики означает не что иное, как прогрессирующую фашизацию этих стран. Нацистская идеология и доктрина вождизма становятся здесь непосредственным идейно-теоретическим обоснованием национальной мобилизации.
Самым тесным образом связана с этим тенденция к пересмотру итогов Великой Отечественной и Второй мировой войн в Прибалтике и отчасти в центральной Европе. Умаление роли СССР в разгроме гитлеризма и установлении послевоенного мира — это удар по моральному авторитету и роли в мире современной России. В современных геополитических раскладах в Европе и Евразии США осознано взяли курс на достижение такой цели. А то, что они нашли в лице новых членов ЕС послушных и добровольных исполнителей, объясняется совпадением этой американского курса с целями правительств этих стран на создание моноэтнических наций.
Правовая и административная дискриминация иноэтнического населения в целях его насильственной культурно-языковой ассимиляции с «титульным этносом» неразрывно в связана с борьбой против русской культурно-языковой группы, с нейтрализацией влияния России на геополитическом пространстве бывшего СССР. Соответственно, борьба с пересмотром истории и итогов Великой Отечественной и Второй мировой войн означает для России и её союзников борьбу с неонацистской идеологией расово-этнического превосходства, с этнофундаментализмом как доктриной формирования национальной идентичности в государствах центральной Европы и на всем постсоветском пространстве.
