 |
| Седмицa.Ru | Протоиерей Олег Давыденков, Е. Телицына, Н. Квливидзе | 26.05.2007 |
Священник Олег Давыденков
УЧЕНИЕ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ О ПРЕСВЯТОЙ ТРОИЦЕ
Догмат о Пресвятой Троице — основание христианской религии
Бог есть един по существу, но троичен в лицах: Отец, Сын и Святых Дух, Троица единосущная и нераздельная.
Само слово «Троица» небиблейского происхождения, в христианский лексикон введено во второй половине II века святителем Феофилом Антиохийским. Учение о Пресвятой Троице дано в христианском Откровении.
Догмат о Пресвятой Троице непостижим, это таинственный догмат, непостижимый на уровне рассудка. Для человеческого рассудка учение о Пресвятой Троице противоречиво, потому что это тайна, которая не может быть выражена рационально.
Не случайно о. Павел Флоренский называл догмат о Святой Троице «крестом для человеческой мысли». Для того, чтобы принять догмат о Пресвятой Троице греховный человеческий рассудок должен отвергнуть свои претензии на способность все познавать и рационально объяснять, т. е. для уразумения тайны Пресвятой Троицы необходимо отвергнуться своего разумения.
Тайна Пресвятой Троицы постигается, причем только отчасти, в опыте духовной жизни. Это постижение всегда сопряжено с аскетическим подвигом. В.Н.Лосский говорит: «Апофатическое восхождение есть восхождение на Голгофу, поэтому никакая спекулятивная философия никогда не могла подняться до тайны Пресвятой Троицы».
Вера в Троицу отличает христианство от всех других монотеистических религий: иудаизма, ислама. Учение о Троице есть основание всего христианского веро- и нравоучения, например, учения о Боге Спасителе, о Боге Освятителе и т. д. В.Н.Лосский говорил, что Учение о Троице «не только основа, но и высшая цель богословия, ибо… познать тайну Пресвятой Троицы в ее полноте — значит войти в Божественную жизнь, в саму жизнь Пресвятой Троицы.»
Учение о Триедином Боге сводится к трем положениям:
1) Бог троичен и троичность состоит в том, что в Боге Три Лица (ипостаси): Отец, Сын, Святой Дух.
2) Каждое Лицо Пресвятой Троицы есть Бог, но Они суть не три Бога, а суть единое Божественное существо.
3) Все три Лица отличаются личными, или ипостасными свойствами.
Аналогии Пресвятой Троицы в мире
Святые отцы, для того, чтобы как-то приблизить учение о Пресвятой Троице к восприятию человека, пользовались различного рода аналогиями, заимствованными из мира тварного.Например, солнце и исходящие от него свет и тепло. Источник воды, происходящий из него ключ, и, собственно, поток или река. Некоторые усматривают аналогию в устроении человеческого ума (святитель Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты): «Наш ум, слово и дух, по единовременности своего начала и по своим взаимным отношениям, служат образом Отца, Сына и Святого Духа».
Однако все эти аналогии являются весьма несовершенными. Если возьмем первую аналогию — солнце, исходящие лучи и тепло, — то эта аналогия предполагает некоторый временный процесс. Если мы возьмем вторую аналогию — источник воды, ключ и поток, то они различаются лишь в нашем представлении, а в действительности это единая водная стихия. Что касается аналогии, связанной со способностями человеческого ума, то она может быть аналогией лишь образа Откровения Пресвятой Троицы в мире, но никак не внутритроичного бытия. К тому же все эти аналогии ставят единство выше троичности.
Святитель Василий Великий самой совершенной из аналогий, заимствованных из тварного мира, считал радугу, потому что «один и тот же свет и непрерывен в самом себе и многоцветен». «И в многоцветности открывается единый лик — нет середины и перехода между цветами. Не видно, где разграничиваются лучи. Ясно видим различие, но не можем измерить расстояний. И в совокупности многоцветные лучи образуют единый белый. Единая сущность открывается во многоцветном сиянии».
Недостатком этой аналогии является то, что цвета спектра не есть самостоятельные личности. В целом для святоотеческого богословия характерно весьма настороженное отношение к аналогиям.
Примером такого отношения может служить 31-е Слово святителя Григория Богослова: «Наконец, заключил я, что всего лучше отступиться от всех образов и теней, как обманчивых и далеко не достигающих до истины, держаться же образа мыслей более благочестивого, остановившись на немногих речениях».
Иначе говоря, нет образов для представления в нашем уме этого догмата; все образы, заимствованные из тварного мира, являются весьма несовершенными.
Краткая история догмата о Пресвятой Троице
В то, что Бог есть един по существу, но троичен в лицах, христиане верили всегда, но само догматическое учение о Пресвятой Троице создавалось постепенно, обычно в связи с возникновением различного рода еретических заблуждений. Учение о Троице в христианстве всегда было связано с учением о Христе, с учением о Боговоплощении. Тринитарные ереси, тринитарные споры имели под собой христологическое основание.В самом деле, учение о Троице стало возможным благодаря Боговоплощению. Как говорится в тропаре Богоявления, во Христе «Троическое явися поклонение». Учение о Христе «для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор. 1, 23). Также и учение о Троице есть камень преткновения и для «строгого» иудейского монотеизма и для эллинского политеизма. Поэтому все попытки рассудочно осмыслить тайну Пресвятой Троицы приводили к заблуждениям либо иудейского, либо эллинского характера. Первые растворяли Лица Троицы в единой природе, например, савеллиане, а другие сводили Троицу к трем неравным существам (ариане).
Осуждение арианства произошло в 325 году на Первом Вселенском Соборе с Никее. Основным деянием этого Собора было составление Никейского Символа Веры, в который были внесены небиблейские термины, среди которых особую роль в тринитарных спорах IV столетия сыграл термин «омоусиос» — «единосущный».
Чтобы раскрыть подлинный смысл термина «омоусиос» понадобились огромные усилия великих Каппадокийцев: Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского.
Великие Каппадокийцы, в первую очередь, Василий Великий, строго разграничили понятия «сущности» и «ипостаси». Василий Великий определил различие между «сущностью» и, «ипостасью» как между общим и частным.
Согласно учению Каппадокийцев сущность Божества и отличительные ее свойства, т. е. неначинаемость бытия и Божеское достоинство принадлежат одинаково всем трем ипостасям. Отец, Сын и Святой Дух суть проявления ее в Лицах, из которых каждое обладает всей полнотой божественной сущности и находится в неразрывном единстве с ней. Отличаются же Ипостаси между собой только личными (ипостасными) свойствами.
Кроме того, Каппадокийцы фактически отождествили (прежде всего два Григория: Назианзин и Нисский) понятие «ипостась» и «лицо». «Лицо» в богословии и философии того времени являлось термином, принадлежавшим не к онтологическому, а к описательному плану, т. е. лицом могли называть маску актера или юридическую роль, которую выполнял человек.
Отождествив «лицо» и «ипостась» в троичном богословии, Каппадокийцы тем самым перенесли этот термин из плана описательного в план онтологический. Следствием этого отождествления явилось, по существу, возникновение нового понятия, которого не знал античный мир: этот термин — «личность». Каппадокийцам удалось примирить абстрактность греческой философской мысли с библейской идеей личного Божества.
Главное в этом учении то, что личность не является частью природы и не может мыслиться в категориях природы. Каппадокийцы и их непосредственный ученик свт. Амфилохий Иконийский называли Божественные ипостаси «способами бытия» Божественной природы. Согласно их учению, личность есть ипостась бытия, которая свободно ипостазирует свою природу. Таким образом, личностное существо в своих конкретных проявлениях не предопределено сущностью, которая придана ему извне, поэтому Бог не есть сущность, которая предшествовала бы Лицам. Когда мы называем Бога абсолютной Личностью, мы тем самым хотим выразить ту мысль, что Бог не определяется никакой ни внешней, ни внутренней необходимостью, что Он абсолютно свободен по отношению к Своему собственному бытию, всегда является таким, каким желает быть и всегда действует так, как того хочет, т. е. свободно ипостазирует Свою триединую природу.
Указания на троичность (множественность) Лиц в Боге в Ветхом и Новом Завете
В Ветхом Завете имеется достаточное количество указаний на троичность Лиц, а также прикровенные указания на множественность лиц в Боге без указания конкретного числа.Об этой множественности говорится уже в первом стихе Библии (Быт. 1, 1): «Вначале сотворил Бог небо и землю». Глагол «бара» (сотворил) стоит в единственном числе, а существительное «элогим» — во множественном, что буквально означает «боги».
Быт. 1, 26: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему». Слово «сотворим» стоит во множественном числе. То же самое Быт. 3, 22: «И сказал Бог: вот Адам стал как один из Нас, зная добро и зло». «Из Нас» — тоже множественное число.
Быт. 11, 6 — 7, где речь о Вавилонском столпотворении: «И сказал Господь:…сойдем же и смешаем там язык их», слово «сойдем» — во множественном числе. Святитель Василий Великий в Шестодневе (Беседа 9), следующим образом комментирует эти слова: «Подлинно странное пустословие — утверждать, что кто-нибудь сидит и сам себе, приказывает, сам над собою надзирает, сам себя понуждает властительно и настоятельно. Второе — это указание собственно на три Лица, но без наименования лиц и без их различения».
XVIII глава книги «Бытия», явление трех Ангелов Аврааму. В начале главы говорится, что Аврааму явился Бог, в еврейском тексте стоит «Иегова». Авраам, вышедши навстречу трем странникам, кланяется Им и обращается к Ним со словом «Адонаи», буквально «Господь», в единственном числе.
В святоотеческой эгзегезе встречается два толкования этого места. Первое: явился Сын Божий, Второе Лицо Пресвятой Троицы, в сопровождении двух ангелов. Такое толкование мы встречаем у мч. Иустина Философа, у святителя Илария Пиктавийского, у святителя Иоанна Златоустого, у блаженного Феодорита Киррского.
Однако большинство отцов — святители Афанасий Александрийский, Василий Великий, Амвросий Медиоланский, блаженный Августин, — считают, что это явление Пресвятой Троицы, первое откровение человеку о Триединстве Божества.
Именно второе мнение было принято православным Преданием и нашло свое воплощение, во-первых, в гимнографии, где говорится об этом событии именно как о явлении Триединого Бога, и в иконографии (известная икона «Троица ветхозаветная»).
Блаженный Августин («О граде Божием», кн. 26) пишет: «Авраам встречает трех, поклоняется единому. Узрев трех он уразумел таинство Троицы, а поклонившись как бы единому — исповедал Единого Бога в Трех лицах».
Указание на троичность Бога в Новом Завете — это прежде всего Крещение Господа Иисуса Христа в Иордане от Иоанна, которое получило в Церковном Предании наименование Богоявления. Это событие явилось первым явным Откровением человечеству о Троичности Божества.
Далее, заповедь о крещении, которую дает Господь Своим ученикам по Воскресении (Мф. 28, 19): «Идите и научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа». Здесь слово «имя» стоит в единственном числе, хотя относится оно не только к Отцу, но и к Отцу, и Сыну, и Святому Духу вместе. Святитель Амвросий Медиоланский следующим образом комментирует этот стих: «Сказал Господь „во имя“, а не „во имена“, потому что один Бог, не многие имена, потому что не два Бога и не три Бога».
2 Кор. 13, 13: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми вами». Этим выражением апостол Павел подчеркивает личностность Сына и Духа, которые подают дарования наравне с Отцом.
1, Ин. 5, 7: «Три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино». Это место из послания апостола и евангелиста Иоанна является спорным, поскольку в древнегреческих рукописях этот стих отсутствует.
Пролог Евангелия от Иоанна (Ин. 1, 1): «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Под Богом здесь понимается Отец, а Словом именуется Сын, т. е. Сын был вечно с Отцом и вечно был Богом.
Преображение Господне есть также Откровение о Пресвятой Троице. Вот как комментирует это событие евангельской истории В.Н.Лосский: «Поэтому и празднуется так торжественно Богоявление и Преображение. Мы празднуем Откровение Пресвятой Троицы, ибо слышен был голос Отца и присутствовал Святый Дух. В первом случае под видом голубя, во втором — как сияющее облако, осенившее апостолов».
Различие Божественных Лиц по ипостасным свойствам
Согласно церковному учению, Ипостаси суть Личности, а не безличные силы. При этом Ипостаси обладают единой природой. Естественно встает вопрос, каким образом их различать?Все божественные свойства относятся к общей природе, они свойственны всем трем Ипостасям и поэтому сами по себе различия Божественных Лиц выразить не могут. Невозможно дать абсолютное определение каждой Ипостаси, воспользовавшись одним из Божественных имен.
Одна из особенностей личностного бытия состоит в том, что личность уникальна и неповторима, а следовательно, она не поддается определению, ее нельзя подвести под некое понятие, поскольку понятие всегда обобщает; невозможно привести к общему знаменателю. Поэтому личность может быть воспринята только через свое отношение к другим личностям.
Именно это мы видим в Священном Писании, где представление о Божественных Лицах основано на отношениях, которые между ними существуют.
Примерно начиная с конца IV века можно говорить об общепринятой терминологии, согласно которой ипостасные свойства выражаются следующими терминами: у Отца — нерожденность, у Сына — рожденность (от Отца), и исхождение (от Отца) у Святого Духа. Личные свойства суть свойства несообщимые, вечно остающиеся неизменными, исключительно принадлежащие тому или другому из Божественных Лиц. Благодаря этим свойствам Лица различаются друг от друга, и мы познаем их как особые Ипостаси.
При этом, различая в Боге три Ипостаси, мы исповедуем Троицу единосущной и нераздельной. Единосущие означает, что Отец, Сын и Святой Дух суть три самостоятельных Божественных Лица, обладающие всеми божественными совершенствами, но это не три особые отдельные существа, не три Бога, а Единый Бог. Они имеют единое и нераздельное Божеское естество. Каждое из Лиц Троицы обладает божественным естеством в совершенстве и всецело.
Преподобный Андрей Рублев
(Статья из II тома «Православной энциклопедии»)
Письменные свидетельства об Андрее Рублеве
Наиболее ранними свидетельствами об Андрее Рублеве являются сообщения Троицкой летописи о росписи Андреем Рублевым вместе с Феофаном Греком и старцем Прохором с Городца в 1405 г. Благовещенского собора Московского Кремля (Троицкая летопись. С. 459; по мнению В. А. Кучкина, летопись составлена не ранее 1416) и о росписи Андреем Рублевым и иконописцем Даниилом Успенского собора во Владимире в 1408 г. (Там же. С. 466). Пахомий Серб упомянул Андрея Рублева в 3-й редакции жития прп. Сергия Радонежского (ок. 1442), в рассказе об основании Андроникова монастыря, здесь говорится о росписи Андреем Рублевым Спасского собора монастыря и о кончине преподобного в Андрониковом монастыре (Клосс. С. 401−402). Другое известие об Андрее Рублеве Пахомий включил в краткую редакцию жития прп. Никона Радонежского (ок. сер. 40-х гг. XV в.), где сообщается о росписи Андреем Рублевым и Даниилом каменного Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря (ок. 1425−1427) и говорится о том, что это была последняя работа иконописцев, немного позднее скончавшихся (Там же. С. 88).Важные сведения об Андрее Рублеве, неизвестные по более ранним источникам, записал в кон. XV в. прп. Иосиф Волоцкий со слов «старца Спиридона», игумена Троице-Сергиева монастыря (10-я гл. «Духовного завещания» — «Отвещание любозазорным и сказание вкратце о святых отцах, бывших в монастырех, иже в Рустей земле сущих»). Рассказ об Андрее Рублеве помещен в «Сказании о святых иконописцах» (кон. XVII — нач. XVIII в.), однако позднее время составления «Сказания» и компилятивный характер текста делают его ненадежным источником. Существует также ряд упоминаний имени преподобного и икон его письма, разной степени достоверности, в записях XVI—XIX вв. Острая полемика и большой разброс мнений в лит-ре, посвященной Андрею Рублеву, вызваны не только недостатком сведений, но и их противоречивостью.
Временем рождения Андрея Рублева большинство исследователей считают дату ок. 1360 г., однако эта дата условна. «Описание о российских святых» сообщает, что преподобный скончался в 1430 г. «в старости велицей». Считая, что «старость великая» наступала в 70 лет, исследователи арифметическим расчетом получают 1360 г. Существует также мнение, что Андрей Рублев родился в 70-х — 80-х гг. XV в., поэтому он не упоминается в источниках до 1405 г. («Житие преподобного Андрея Рублева», составленное в 1988; Г. В. Попов). В сообщении Троицкой летописи о росписи Благовещенского собора Московского Кремля Андрей Рублев назван «чернецом», след., Андрей — это монашеское имя, мирское имя иконописца неизвестно. О родителях Андрея Рублева известия не сохранились. Некоторые исследователи выводят прозвище Рублёв от слова «рубель» (обозначает инструмент, употреблявшийся для на-катки кож) и считают, что это может свидетельствовать о происхождении Андрея Рублева из старой ремесленной фамилии (Веселовский С. Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М., 1974. С. 272).
Уточнить место рождения Андрея Рублева и начало его творческой биографии пока не представляется возможным. Сохранившиеся известия связывают его имя с Москвой или с выполнением московских заказов. Все известные монументальные работы Андрея Рублева, за исключением 2 последних росписей, выполнены по заказам московских князей. На иконах начиная с XVII в. встречаются надписи: «А письмо сий образ бывшего государева мастера московского Рублева» (Плугин. Мировоззрение. С. 24−25).
Время монашеского пострига Андрея Рублева определить трудно, вероятно, это произошло незадолго до 1405 г. Житие прп. Сергия и более поздняя агиографическая традиция свидетельствуют, что скорее всего иноческая жизнь Андрея Рублева была связана с Андрониковым монастырем. В «Отвещании» прп. Иосифа Волоцкого «учителем» Андрея Рублева назван иконописец Даниил, его друг и сопостник. Возможно, прп. Иосиф говорит здесь об отношениях духовного ученичества. «Отвещание» сохранило черты духовного облика Андрея Рублева, который через «великое тщание о постничестве и иноческом жительстве» сумел «ум и мысль возносить к невещественному и Божественному свету». В праздничные дни, когда нельзя было заниматься иконописанием, Андрей Рублев и Даниил созерцали иконы «и, на тех неуклонно зряще, Божественныя радости и светлости исполняхуся» (ВМЧ. Сентябрь. Дни 1−13. Стб. 557−558). Духовная жизнь Андрея Рублева была теснейшим образом связана с кругом прп. Сергия Радонежского — преподобными Андроником Московским, Никоном Радонежским, Саввой Сторожевским, Афанасием Высоцким.
Иконы письма Андрея Рублева необыкновенно ценились. По свидетельству «Сказания о святых иконописцах», все они считались чудотворными. Среди знатоков и собирателей рублевских икон был прп. Иосиф Волоцкий, из 4 икон, которые он принес с собой на Волок из Пафнутиева Боровского монастыря как вклад в будущую обитель, 3 были «Рублева письма Андреева» (Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881. С. 57.) Впосл. несколько рублевских икон волоцкий игумен получил в дар от сына иконописца Дионисия — Феодосия (Послания Иосифа Волоцкого. М.; Л., 1959. С. 212). Иконы «Рублева письма» упоминаются во вкладных книгах и описях Иосифо-Волоколамского монастыря (Казакова. С. 311) В 41-й гл. Стоглава (1551) сказано о том, что икона Святой Троицы, написанная Андреем Рублевым, наряду с древними изображениями, созданными греческими и другими «преславущими» художниками, является образцом для иконописцев (С. 304).
Уважение, которым при жизни был окружен Андрей Рублев, «муж превосходящий всех в мудрости», «иконописец преизрядный», вскоре после смерти переросло в почитание его как преподобного. В XVI в. появились изображения Андрея Рублева в нимбе на миниатюрах: лицевое житие прп. Сергия Радонежского (РГБ. Ф. 304/111. N 21. Л. 229 об.- 230 об., кон. XVI в.) и прп. Никона Радонежского (БАН. N 34.3.4. Л. 269 об.- 270, XVII в.). «Сказание о святых иконописцах» сообщает об Андрее Рублеве и Данииле как о преподобных иконописцах. В числе святых иноков Андроникова монастыря Андрей Рублев и Даниил названы в Месяцеслове Симона (Азарьина) сер. 50-х гг. XVII в.: «Преподобнии иконописцы, иж церковь святыя Троицы подписаша, а потом в Андроневе монастыре церковь подписаша и, произвидевше от Бога конец своему житию, к Богу отидоша, имяна ж им инок Данило, инок Андрей» (РГБ. МДА. N 201. Л. 332 об.- 333). Андрей Рублев также упомянут в «Описании о российских святых» (известно в списках кон. XVII—XVIII вв.). А. И. Успенский отмечал: «В памятниках древней письменности, а также на иконах… Андрей и его спостник называются святыми преподобными» (Переводы с древних икон, собранные и исполненные иконописцем и реставратором В. П. Гурьяновым. Текст А. И. Успенского. М., 1902. С. 22). Архим. Никодим в своем списке «святых русских Москвы и Владимира» указывал, без ссылки на источник сведений, день памяти Андрея Рублева — 4 июля (Никодим. С. 59).
В XVIII в., когда рублевская живопись была почти полностью забыта, память об Андрее Рублеве сохраняли старообрядцы, прежде всего иконники, что выражалось не только в почитании великого иконописца, но и в неугасающем интересе к его творчеству. В XIX в. московские старообрядцы с особым старанием собирали иконы «письма Рублева», имя которого со временем стало символом русского иконописания. Иконы «письма Рублева» имелись в коллекциях Е. Афанасьева, С. Кузьмина, К. Т. Солдатенкова. Старообрядчество стало средой распространения «рублевских легенд» (перечень приписывавшихся Андрею Рублеву икон см.: Ровинский Д. А. Обозрение иконописания в России до конца XVII в. СПб., 1903. С. 39−42; Грабарь. С. 119−120). Многочисленные старообрядческие «реплики», памятники с «рублевской легендой», возможно, имеют в своей основе не дошедшие до нас произведения великого иконописца (Плугин. В поисках Андрея Рублева. С. 121−153).
Место кончины и погребения преподобного точно неизвестно. Противоречивы источники, сообщающие о его преставлении: в житии прп. Сергия сказано, что последней работой Андрея Рублева был Спасский собор Андроникова монастыря и в Андроникове монастыре преподобный преставился. Житие прп. Никона сообщает, что последней работой Андрея Рублева была роспись Троицкого собора, после которой он в скором времени скончался. Видимо, предпочтение следует отдать сведениям жития прп. Сергия, поскольку они подтверждаются более поздним преданием. В частности, в рукописном старообрядческом «Алфавите российских чудотворцев», составленном в нач. XIX в. «керженским постриженником Ионою», есть запись о месте погребения Андрея Рублева и Даниила: «Святые же их мощи почивают в том Андроникове монастыре, под старою колокольнею, которая в недавнем времени разорена, и место сравнено с землею, яко ходити по ней людям всяким и нечистым и тем самым предадеся забвению о тех святых мощах» (Брюсова. Андрей Рублев. С. 129).
В 1988 г. Собор Русской Православной Церкви причислил Андрея Рублева к лику общечтимых святых, тогда же была составлена служба преподобному. 3 апр. 2001 г. Свящ. Синод Русской Православной Церкви утвердил орден Андрея Рублева (3 степеней), присуждаемый иконописцам за заслуги в области церковного искусства. Андрей Рублев канонизирован Древлеправославной архиепископией Новозыбковской, Московской и всея Руси (старообрядцами-беглопоповцами), пам. 30 нояб.
Е. Н. Телицына
Творчество Андрея Рублева
Самыми ранними из дошедших произведений Андрея Рублева в настоя время считаются иконы поясного деисусного, т. н. Звенигородского чина (ок. 1400). Сохранились иконы Спасителя, архангела Михаила и апостола Павла, которые были обнаружены в 1918 г. звенигородской экспедицией Всероссийской комиссии по сохранению и раскрытию памятников древней живописи И. Э. Грабаря близ Успенского собора на Городке в Звенигороде (Звенигород был уделом кн. Юрия Звенигородского, крестника прп. Сергия Радонежского); раскрыты в 1918—1919 гг.; в 1929 г. переданы в ГТГ. Согласно описи собора 1693 г., часть древних икон деисусного чина находилась в местном ряду иконостаса XVII в. и у столпов храма. Чин состоял не менее чем из 7, возможно, из 9 икон в том случае, если упомянутая в описи икона свт. Василия Великого принадлежала древнему деисусу. Письменные свидетельства об авторстве этих икон отсутствуют, но образы, аналогии которым можно увидеть во фресках 1408 г. Успенского собора во Владимире, все исследователи относят к самым значительным произведениям Андрея Рублева Принятая датировка икон основана на дате освящения Успенского собора на Городке, росписи которого ряд исследователей (В. Г. Брюсова, И. Э. Грабарь, В. Н. Лазарев, В. В. Филатов и др.) также связывают с именем Андрея Рублева.На иконе Спасителя живопись сохранилась фрагментарно. Лик написан прозрачными плавями теплой охры, легкое свечение на лбу, вокруг глаз, на шее, лишенное ярких бликов, мягко подчеркивает объемы, четкой линией отмечен рисунок небольших глаз и чуть приподнятых бровей. Едва заметный поворот головы создает ощущение легкого движения, направленного вперед, навстречу предстоящему человеку. Изображение Евангелия не сохранилось. По мнению В. Н. Сергеева (Сергеев. 1981. С. 200−201), близкие по времени иконы (напр., икона Спасителя, сер. XV в., вложена в Троице-Сергиев монастырь Фомой Симоновым (ГТГ)) позволяют реконструировать текст Евангелия от Матфея, не встречавшийся ранее в русском искусстве, но ставший традиционным для произведений XV—XVI вв. В иконографии, типе и характере образа «Звенигородского Спаса» прослеживается глубокое знание византийской традиции XIV в., вместе с тем Андрея Рублева создал образ, выражающий русский национальный идеал — безграничную любовь и терпение.
Архангел Михаил из Звенигородского чина по рисунку, силуэту, пространственной композиции и характеру образа близок ангелам из росписи центрального нефа Успенского собора во Владимире. Кроткий, идеально прекрасный лик имеет особую, свойственную образам Андрея Рублева интонацию внутреннего глубокого согласия с волей Бога. Цветовые сочетания сияющей лазури хитона, повязки в волосах и папоротков крыльев и как бы пронизанного светом розового плаща подчеркивают светоносность образа. Лик апостола Павла с высоким лбом, небольшим чуть загнутым носом, глубоко посаженными глазами и отчетливо выступающими скулами написан более рельефно. За тишиной и умиротворенностью облика апостола Павла угадывается огромный жизненный и духовный опыт, глубина открытого ему ведения, придающая оттенок скорби выражению лика. Серебристо-жемчужная гамма, в которой написаны одежды апостола, создает настроение, созвучное его созерцательному образу. Судя по достаточно хорошо сохранившимся иконам архангела Михаила и апостола Павла, цветовая характеристика играла большую роль в композиции Звенигородского чина.
В 1405 г., согласно Троицкой летописи, Феофан Грек, Прохор с Городца и Андрей Рублев расписывали Благовещенский собор Московского Кремля (фрески не сохранились, ныне существующее здание построено в 1484—1489). Одновременно с росписью, по мнению И. Э. Грабаря (летописные свидетельства не сохранились), были написаны иконы деисусного и праздничного чинов иконостаса. Кисти А. Р. традиционно относили 7 икон: Благовещение, Рождество Христово, Сретение, Крещение, Преображение, Воскрешение Лазаря, Вход Господень в Иерусалим. Л. А. Щенникова на основании исторических свидетельств о гибели во время пожара 21 июня 1547 г. внутреннего убранства Благовещенского собора доказала, что совр. иконостас — сборный (деисус и праздники происходят из разных ансамблей) и был поставлен после 1547 г., отрицая участие Андрея Рублева в создании существующего иконостаса. Это мнение было поддержано рядом ученых (Г. И. Вздорнов, Г. В. Попов, О. С. Попова, Э. С. Смирнова и др.). Однако эта т. зр. не принята др. исследователями (В. Н. Сергеев, Е. Я. Осташенко), которые отмечают стилистическую близость икон из Благовещенского собора росписям Успенского собора во Владимире, иконам Звенигородского чина и Святой Троице.
Запись в Троицкой летописи под 1408 г. сообщает, что «повеленьем князя великаго, а мастеры Данило иконник да Андрей Рублев» начали роспись Успенского собора во Владимире (XII в.). Поновление фресок древнего кафедрального собора, пострадавших от огня в 1237 г. во время нашествия Батыя, было предпринято в ожидании приезда на Русь нового митрополита. Заказ был столь ответственным, что летопись отмечает точную дату начала работ — 25 мая. Роспись 1408 г. сохранилась частично на сводах под хорами, на подкупольных столпах, в жертвеннике, в южном нефе. В западной части среднего нефа сохранилась композиция «Страшный Суд». На своде, в ореоле славы, в сияющих золотых одеждах изображен Спаситель. Его правая рука поднята в призывном жесте, левая — опущена, уравновешивая и вместе с тем придавая стремительность движению фигуры. В наружное кольцо славы вписаны серафимы и херувимы, т. о., в традиц. композиции «Страшного Суда» Андрей Рублев использует новую иконографию «Спас в силах». Под сводом, на щеке западной арки, изображены Богородица и св. Иоанн Предтеча, предстоящие престолу Господню в молитве за человеческий род, к подножию престола припадают прародители Адам и Ева. Внутренний очерк контуров фигур образует открытую вверх дугу, в центре которой Этимасия. Следуя традиции XII в., на склонах центрального западного свода под хорами написаны апостолы, сидящие с раскрытыми книгами в руках, за ними — сонм ангелов. Кроткие лики, сосредоточенные, внимательные взгляды, высокая одухотворенность обликов отличают образы апостолов. Они предстают не беспристрастными судьями, а верными, любящими учениками, трепетно и вдохновенно ожидающими обещанного от века царства света и истины. На склонах западной арки трубящие ангелы, пробуждающие на суд всю поднебесную, — окончен век мира сего, и ангелы (в центре западного свода) свивают свиток неба. В зените арки в медальоне написана символическая композиция «Души праведных в руце Божией» — Божественная десница с крохотными фигурками в ней. Общий просветленный строй росписи повторен в группах святителей, праведных жен, проникновенном образе апостола Петра, ведущего праведников в рай (сев. склон юж. нефа). В основе живописной манеры художника лежит свободный, абсолютно точный рисунок.
Одновременно с росписями 1408 г., вероятно, были созданы иконы огромного 3-ярусного иконостаса Успенского собора, которые в XVIII в. были переданы в с. Васильевское близ Шуи, т. н. Васильевский чин. Они сильно пострадали от реставраций. 9 икон деисусного чина (Спас в силах, Богоматерь, св. Иоанн Предтеча, арх. Михаил, арх. Гавриил, ап. Иоанн Богослов, ап. Андрей Первозванный, свт. Григорий Богослов) находятся в ГТГ, 4 иконы (ап. Петр, ап. Павел, свт. Василий Великий, свт. Николай Чудо-творец) — в ГРМ. Из 25 икон праздничного ряда сохранились Благовещение, Сошествие во ад, Вознесение — ГТГ, Сретение, Крещение — ГРМ. Пророческий ряд иконостаса Успенского собора во Владимире (сохранились иконы прор. Софонии и прор. Захарии (ГРМ)) древнейший из известных. Создание высокого иконостаса с пророческим рядом — принципиально новое явление в художественной культуре, которое можно связывать с именем Андрея Рублева. В 3 рядах икон последовательно раскрывается история домостроительства спасения рода человеческого от ВЗ (пророки) к НЗ (праздники) и эсхатологическому завершению (деисус). Глубокая богословская концепция высокого иконостаса, разработка новой иконографической программы деисусного чина, введение в качестве средника деисуса иконы «Спас в силах» свидетельствуют об исключительном значении образа — «умозрения в красках» в духовной жизни кон. XIV — нач. XV в. Андреем Рублевым и Даниилом во время работ в Успенском соборе был выполнен список с Владимирской иконы Божией Матери (миниатюра в Лицевом летописном своде (Остермановский том — БАН. 31. 7. 30. Т. 2. Л. 1442, 2-я пол. XVI в.).
Самое известное и прославленное произведение Андрея Рублева — образ Святой Троицы.
Икона происходит из местного ряда Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры (с 1929 в ГТГ); почиталась в монастыре как чудотворная. В «Сказании о святых иконописцах», сохранилось свидетельство о том, что игумен Никон просил «образ написати пресвятыя Троицы в похвалу отцу своему святому Сергию».
Об авторстве Андрея Рублева свидетельствует и постановление Стоглавого собора 1551 г., где было указано писать Святую Троицу «как греческие иконописцы писали и как писал Андрей Рублев» (Гл. 41. Вопрос 1). В вопросе датировки иконы существуют 2 мнения: ряд ученых предполагают, что она была написана для деревянной церкви Троицкого монастыря, построенной игуменом Никоном после нашествия Едигея, и датируют икону 1412 г. (В. Н. Лазарев, Г. В. Попов, Э. С. Смирнова — 1-я четв. (10-e гг.) XV в.), др. определяют 20-ми гг. XV в., связывая ее происхождение с каменным собором монастыря, заложенным в 1422 г. (В. И. Антонова, Э. К. Гусева, Н. А. Дёмина, Г. И. Вздорнов, М. А. Ильин, Т. Н. Манушина и др.). В XVI в. царь Иоанн IV Васильевич Грозный сделал в монастырь вклад, украсив икону басменным золотым окладом с золотыми венцами, эмалевыми цатами, перенесенными позднее на оклад времени царя Бориса Годунова (Ризница ТСЛ). Опираясь на многовековой опыт христ. иконографии, Андрей Рублев создал образ Святой Троицы, в красках воплотив учение о Едином Боге в Трех Лицах. Ветхозаветный рассказ о явлении 3 странников Аврааму (Быт 18), толковавшийся как ветхозаветное откровение Сятой Троицы (Ambros. Mediol. De Abrahamo. II 11. 79; Aug. De temp. Sermo 67. 2; 70. 4) или как явление Господа с 2 ангелами (Ian. Chrysost. 42. 2, 43. 1), уже в III—IV вв. привлекал внимание христианских художников. Он встречается в росписях римских катакомб, на древнейших евхаристических сосудах, в росписях раннехристианских и византийских храмов. В изображении Святой Троицы художники делали акцент на явлении Второго Лица Троицы, выделяя центральную фигуру (размером, крещатым нимбом, свитком в руке). Новая иконография, созданная Андреем Рублевым, явилась обобщением длительной истории развития сюжета. Совершенный по красоте образ Святой Троицы Андрея Рублева вобрал в себя весь духовный и художественный опыт византийского и древнерусского искусства, стал беспримерным по глубине выражением в красках православного учения Церкви о Святой Троице.
В иконе Андрея Рублева нет изображений Авраама и Сарры, слуги с тельцом. Традиционная композиция утратила все бытовое, временное, исторически-конкретное, сосредоточив внимание на созерцании тайны Божественного единства. Основой композиции иконы является круг, в который вписаны фигуры Ангелов, сидящих за трапезой (столом), на которой находится чаша с головой тельца — образом Жертвы, что придает изображению характер бесконечно длящегося, насыщенного внутренним движением покоя. Позы, жесты, взаимное склонение голов, направление взглядов вторят основному круговому движению, ему же подчинены детали фона — палаты, древо, горка, которые приобретают символическое значение, раскрывая характер каждой из 3 Ипостасей. Архитектурное строение за левым Ангелом указывает на Первую Ипостась, Творца неба и земли; древо за средним Ангелом, облаченным в вишневый хитон с клавом и синий гиматий, традиционные одежды Христа, — на Вторую Ипостась, Сына Божия; горка за правым ангелом, символ горнего духовного восхождения, — на Святаго Духа. Трапеза в доме Авраама издревле понималась христианской художественной традицией как прообраз Евхаристии (архиеп. Сергий (Голубцов), Л. А. Успенский, прот. А. Салтыков). В иконе трапеза приобретает вид церковного престола с евхаристической чашей на нем. Внутренние очерки фигур повторяют линии чаши, в которую оказывается как бы погруженным центральный Ангел. Глубокие, звучные переливающиеся тона вишневого, синего, светло-зеленого, золотой сияющей охры объединены мерцающими рефлексами голубоватых пробелов. Особое значение приобретает построение композиции. Боковые фигуры оказываются несколько вынесенными вперед, подчеркивая глубину пространства композиции, также подчиненной круговому движению.
В 20-х гг. XV в. Андрей Рублев и Даниил украсили росписями каменный собор Троице-Сергиева монастыря. Согласно житию прп. Никона, еще при его жизни, сразу по завершении строительства нового храма, вероятно в 1425—1427 гг. собора, Андрей Рублев и Даниил были не просто приглашены игуменом, но «умолени быша». Они возглавили большую дружину иконописцев, выполнивших помимо росписи иконы для иконостаса. Роспись не сохранилась, в XVII в. она была заменена из-за ветхости, но можно предполагать, что основные темы восходят к росписи XV в. Иконостас сохранился, но поскольку в настоящее время живопись икон скрыта под слоем потемневшей олифы (расчищались в 50-х гг. XX в.), вопрос об их авторстве остается открытым.
Последняя работа Андрея Рублева — роспись Спасского собора Андроникова монастыря, 1426−1427 гг. (?); обнаружена в период реставрации в 1952 г. Рассказ о строительстве и украшении росписями Спасского собора содержится в житии прп. Сергия Радонежского. В наст. время сохранились только фрагменты орнамента на откосах 2 алтарных окон.
Среди приписываемых Андрею Рублеву работ следует упомянуть миниатюры и инициалы Евангелия Хитрово (РГБ), ок. 1400 г. (?). Единого мнения в атрибуции данного памятника не существует. Предполагалось авторство как Андрея Рублева (И. Э. Грабарь, М. В. Алпатов, Н. А. Дёмина и др.), так и Феофана Грека (Ю. А. Олсуфьев, В. Н. Лазарев, О. С. Попова), а также Даниила (Г. И. Вздорнов). Научная реставрация Евангелия в 1985—1989 гг. (под рук. Г. З. Быковой) позволяет предположить наличие малоразличимых манер, принадлежавших нескольким мастерам, одним из которых мог быть Андрей Рублев (Г. В. Попов, Л. А. Щенникова).
Андрею Рублеву на основании стилистического анализа приписываются также фрагменты фресок на алтарной преграде Рождественского собора Саввино-Сторожевского монастыря с изображением преподобных (ЗИАХМ).
Изучение творчества Андрея Рублева началось в 40-х гг. XIX в. В работах Н. Д. Иванчина-Писарева (1840, 1842 и др.), И. П. Сахарова (1849), С. П. Шевырёва (1850) наряду с обращением к историческим источникам была сделана попытка дать характеристику художественного своеобразия искусства Андрея Рублева, остававшегося в это время фактически неизвестным. Ни икона «Святая Троица», ни росписи Успенского собора во Владимире еще не рассматривались как произведения Андрея Рублева, однако верно угаданный характер эпохи позволил авторам 1-й пол. XIX в. предвосхитить многие последующие выводы и дать точные оценки, сохранившие свое значение до наст. времени. Во 2-й пол. XIX в. М. И. и В. И. Успенскими (1901) была сделана первая попытка составления биографии художника, основанная на анализе письменных источников. Тогда же Н. В. Покровский (1887 и др.) и Н. П. Кондаков (1905) сосредоточили внимание на анализе иконографии «Святой Троицы» и фресок «Страшного Суда» во владимирском Успенском соборе, уже относимых к творчеству Андрея Рублева. Раскрытие в XX в. из-под записи произведений древнерус. живописи позволило обратиться к изучению подлинного искусства Андрея Рублева. В 1904—1905 гг. иконописцем В. П. Гурьяновым была проведена расчистка иконы «Святая Троица». С 1918 г. работы по раскрытию памятников древней живописи велись специально созданной Комиссией по сохранению и раскрытию памятников искусства (с 1924 ЦГРМ, ныне ВХНРЦ). Результатом явилась монография об Андрее Рублеве, написанная И. Э. Грабарем (1926), центральное место в ней занимает анализ колорита иконы «Святая Троица». В работах исследователей 20-х гг. XX в. намечается поиск культурно-исторических истоков творчества художника. В работе священника Павла Флоренского (1919) впервые была отчетливо сформулирована мысль о связи творчества Андрея Рублева с духовной средой прп. Сергия Радонежского. Значительным этапом в изучении творчества иконописца стала работа М. В. Алпатова (1927?), неоднократно обращавшегося к творчеству Андрея Рублева (1943, 1959, 1972 и др.), посвященная «Святой Троице», в которой стилистический анализ был поставлен в неразрывную связь с изучением иконографии памятника. Так же как А. Н. Свирин, Г. В. Жидков, Д. В. Айналов, Алпатов связывает творчество Андрея Рублева с Москвой и считает его основателем московской школы. Проблема атрибуций, выявления круга произведений Андрея Рублева и мастеров его школы привлекала внимание В. Н. Лазарева (1946, 1955,1960). В его монографии (1966) наряду с отдельными иконами и фресковыми ансамблями подробно исследуется принцип организации работ в средневек. иконописной дружине. Атрибуционный метод, примененный Лазаревым, значительно расширил число приписываемых художнику икон и фресок. Тщательный анализ произведений, выявление художественных приемов, характера образного строя и эмоционального звучания позволили автору дать глубокую характеристику стиля художника, сочетавшего эллинистические основы палеологовского стиля с особой мягкостью, душевной проникновенностью, отвечающими русскому национальному идеалу. Наиболее яркую и образную характеристику Андрея Рублева как выдающегося национального гения дала Н. А. Дёмина (1956, 1963, 1972), привлекшая для истолкования содержания произведений художника обширный летописный и агиогра-фический материал, раскрывающий связь искусства Андрея Рублева и современной ему «героической действительности кон. XIV — нач. XV в.».
Важным аспектом изучения творчества Андрея Рублева является исследование мировоззрения художника и содержания его произведений. Эта тема, поднятая священником Павлом Флоренским, так или иначе затрагивавшаяся почти во всех трудах, посвященных «Святой Троице», стала предметом исследования в работах А. И. Клибанова (1971), архиепископа Сергия (Голубцова) (1981), В. А. Плугина (1974, 1996). Научная литература, посвященная иконе «Святая Троица» Андрея Рублева, могла бы составить специальный раздел в историографии русского искусства. Своеобразным итогом изучения этого выдающегося произведения стала антология «Троица Андрея Рублева» (1981), составленная Г. И. Вздорновым.
На протяжении 80−90-х гг. XX в. внимание исследователей привлекают проблемы иконографии, вопрос о роли Андрея Рублева в формировании высокого иконостаса, предлагаются новые атрибуции и датировки произведений, уточняются представления о стиле А. Р. (Л. В. Бетин, В. Г. Брюсова, Г. И. Вздорнов, Э. К. Гусева, Г. В. Попов, Е. Я. Осташенко, прот. А. Салтыков, Э. С. Смирнова, Л. А. Щенникова и др.). В самостоятельное направление выделяются реставрационные и технико-технологические исследования произведений Андрея Рублева и художников его круга, результаты которых имеют принципиальное значение для уточнения атрибуции памятников (В. В. Филатов, О. А. Лелекова). В настоящее время научные знания о творчестве Андрея Рублева обогащаются данными смежных исторических дисциплин (Б. М. Клосс). После раскрытия икон Троицкого иконостаса среди них могут быть выявлены произведения кисти великого иконописца. Тенденция к расширению круга произведений, связываемых с именем Андрея Рублева, характерная для 60-х гг. XX в., в 80-х гг. сменилась на противоположную. Даже в случае безусловной достоверности памятников часто остается открытым вопрос датировок.
Н. В. Квливидзе
Иконография
Ряд изображений Андрея Рублева житийного характера имеется в лицевых рукописях. На миниатюре в Лицевом летописном своде (Остермановский том) Андрей Рублев и Даниил изображены в связи с работой в Успенском соборе Владимира, пишущими (поновляющими?) Владимирскую икону Божией Матери (БАН. 31. 7. 30. Т. 2. Л. 1442, 2-я пол. XVI в.). В лицевой рукописи жития прп. Сергия Радонежского содержатся 5 миниатюр с изображением Андрея Рублева, на которых преподобный представлен с нимбом, в подписи назван иконописцем (РГБ. Ф. 304/III. N 21/М. 8663, кон. XVI в.): «Совет старцев Андроникова монастыря о построении каменного Спасского собора» (Л. 229 об.), «Приглашение игуменом Никоном Даниила и Андрея» (292 об.), «Андрей Рублев расписывает Спасский собор в Андрониковом монастыре» (Л. 230), «Преставление Андрея и игумена Александра в Спасо-Андрониковом монастыре» (Л. 230 об.), «Прощание братии Троице-Сергиева монастыря с почившими Андреем и Даниилом» (Л. 293). В лицевом списке пространной редакции жития Никона Радонежского (БАН. 34. 3. 4., XVII в.) в 2 миниатюрах представлены сюжеты, аналогичные житию прп. Сергия: «Совет старцев…» (Л. 269 об.) и роспись Спасского собора (Л. 270). До нач. XX в. в Крестовоздвиженской ц. Никольского единоверческого монастыря на старообрядческом Преображенском кладбище в Москве находилась икона 2-й пол. XVIII в. (?) «Собор Московских святых» (местонахождение в настоящее время неизвестно) с изображением прп. Андрея Рублева (1-й справа во 2-м ряду, коленопреклоненный) с надписью на нимбе: «Андрей Рублевъ» (Переводы с древних икон. N 93). К канонизации А. Р. в 80-х гг. ХХ в. И. В. Ватагиной была написана икона святого; оглавный образ преподобного, исполненный в кон. 80-х гг. ХХ в., находится в алтаре Спасского собора Спасо-Андроникова монастыря. В 1985 г. в сквере перед Андрониковым монастырем был поставлен памятник Андрею Рублеву (скульптор О. К. Комов, архитекторы Н. И. Комов, В. А. Нестеров).