Нерв украинского «разлома»

Ситуация на Украине напрямую зависит от преобразования России

Очередной кризис, разразившийся на Украине, внешне выглядит как чисто политический. Противостояние президента и парламента как новая фаза конфликта, начавшегося в 2004 году, является спором о власти, о форме правления. Но не стоит видеть в нём только политический конфликт, некий аналог российских событий 1991 — 1993 годов, хотя есть большой соблазн провести именно такую параллель. Кризис имеет гораздо более глубокие причины…

Данные причины кроются в самой сути украинского государства, в том, что такое «Украина», когда она появилась на исторической арене, каковы исторические и ментальные механизмы её появления. «Оранжево-банановые революции», политическое противостояние, суета вокруг НАТО и т. п. — всего лишь внешние следствия этой глубинной первоосновы. Конфликты 2004 — 2007 годов — лишь кратковременные всплески активности на фоне перманентно протекающего противостояния идентичностей, мировоззрений, систем ценностей, сложившихся исторически на тех землях, что ныне составляют Украину. Каков же главный нерв истории этого региона?

Украинский проект

В силу самых разных причин украинско-русские отношения и для России, и для Украины остаются и будут оставаться в зримой перспективе именно внутренней проблемой, несмотря на то, что формально проблема как бы перешла во внешнеполитическую плоскость. Ибо от того или иного варианта её развития будет напрямую зависеть, какими станут и Украина, и Россия, и украинская, и русская общности.

Суть современных политических, национальных, культурных и даже экономических процессов на Украине состоит в новом этапе настойчивого воплощения в жизнь т.н. «украинского национального проекта», вновь оказавшегося востребованным в конце 1980-х. Этот проект (или украинская идея) зародился в середине XIX века, а политизация и радикализация его произошла в начале ХХ-го. Украинская идея — это представление о том, что существуют особая украинская нация, и «Украина» в определённых границах как её геополитическая родина. На основе выработанного образа велось (и ведётся до сих пор) преобразование населения, проживавшего в данном регионе (по терминологии тех лет — малорусского и русинского) в членов создаваемой нации. Её название — «украинцы» — до того не встречавшееся в истории, было сконструировано в конце XIX века деятелями украинского национального движения таким образом, чтобы даже на уровне терминологии провести видимую грань, которая отделила бы малороссов от прочего массива русских земель.

Ключевой принцип украинского проекта, легший в основу истории появления «Украины» как национально-государственного организма, подразумевал отрицание за членами формируемой общности — «украинцами» — общерусских духовных и этнических корней, противопоставление и максимальное отдаление от всего русского: истории, литературного языка, церкви, культуры.

На принципе «украинцы — не русские» строилась украинская нация (в наши дни его точно сформулировал Л. Кучма, назвав свою книгу «Украина — не Россия»).

В XIX — начале XX веков под словом «русский» понимались не только великорусы, но и малорусы, белорусы и карпатские русины. Поэтому отрицание «русского» подразумевало отрицание не «российского», а тех восходящих ко временам единства Руси глубинных пластов в сознании, истории и культуре самих малороссов-украинцев, которые и делали последних неразрывной частью всего Русского Православного мира. Этот фактический разрыв с тысячелетней духовной традицией в наши дни ярче всего заметен на примере церковных расколов и «национально-украинской» концепции истории.

Характерно, что в украинской идее уже изначально была заложена мировоззренческая ориентация на Запад: принадлежность к Русскому миру отрицалась, при этом постоянно подчёркивалась принадлежность «Украины» и «украинцев» к Западному миру: его культуре, политике, ментальности и т. д. Больше всего этот стиль мышления присущ западным украинцам и гуманитарной интеллигенции — главным носителям украинской идеи.

Будучи в национальном и геополитическом отношении изначально антирусским проектом, украинский национализм всегда идейно и организационно ориентировался на противников России: сначала на поляков и на Польшу, потом на Австро-Венгрию и Германию, затем на гитлеровский Рейх, после Второй мировой войны — на США и их союзников. В свою очередь, он сам во многом стал плодом их отнюдь не бескорыстного воздействия. Противники России, начиная с поляков, взращивали украинство, идейно и материально подпитывали его, справедливо полагая, что претворение в жизнь идеи существования особой украинской нации (именно как отрицающей общерусскую судьбу) ведёт к национальному расколу Русского мира и, как следствие, политическому развалу России и СССР.

Ныне эта идеология просто реализуется на практике. Причин пронатовской ориентации значительной части политической элиты и гуманитарной интеллигенции Украины несколько. Это и однополярность мира, и превращение России из самодостаточной величины в часть «глобальной» системы, и «счётократическая» сущность украинских властных и бизнескругов, понимание ими той роли (антироссийского барьера), которую их стране отводит Запад. Но одна из важнейших кроется, опять-таки, в истории. Так что стремление в НАТО — это всего лишь современная форма внешнеполитического выражения украинской идеи, вполне закономерное и полное воплощение того национального проекта, носителем которого являлось и является украинство.

После 1991 года на Украине произошла реинкарнация этой идеи, причём она предстала не просто как национальная, но уже как государственная идеология.

Именно на её основе сложился союз советской этнократической номенклатуры и националистической гуманитарной общественности. Во-первых, украинская политическая элита сложилась как таковая благодаря наличию украинской идеи, а во-вторых, она взяла её на вооружение (со всей антирусской и антироссийской составляющей) для того, чтобы обосновать перед внешним миром и своими гражданами и законность существования Украины, и собственные претензии на власть. И естественно, элита воспроизводит эту идеологию, используя при этом всю мощь государственной машины.

История последних пятнадцати лет — это история строительства украинской нации, которая должна охватить всё население на всей территории Украины. Ведётся оно на указанных принципах и проверенными ещё в 1920-е годы методами: при помощи ассимиляции-украинизации всех национальных групп, и прежде всего русских, а также радикальной переделки национального облика и психологии тех десятков миллионов украинцев, кто в силу привязанности к русской культуре, языку, советскому прошлому, идее единства наших народов не вписывается в насаждаемый образ нации.

Корни «разлома»

Украинский национализм обладает мощным мобилизующим потенциалом, у него давняя история, свои герои, своя мифология и система аргументации. Его систему ценностей разделяют (или используют) миллионы людей. За ним — сила государства и заинтересованные мировые Игроки. Поэтому он является важным фактором внутри- и внешнеполитической жизни Украины. Однако украинская идея всегда оставалась лишь одним (и не самым популярным) из имевшихся в Малороссии-Украине мировоззрений и его претензии выступать от лица всего народа не соответствовали реальности. Ещё больше людей либо не принимали её, либо относились к ней равнодушно, имея источником жизненной мотивации совсем иные системы ценностей. В этом и заключается тот самый геополитический и мировоззренческий разлом.

Как национально-государственный организм Украина впервые появляется на исторической арене весьма поздно — в революционном 1917-м. Глубокие культурные, ментальные и другие различия между регионами, которые вобрала в себя современная Украина, кроются в их разном историческом и геополитическом наследии, силе воздействия польско-католического Запада, степени близости к русским культурным и языковым корням.

Первая группа — это земли, ранее входившие в состав государств, в политическом и культурном отношении принадлежавших к западной католической цивилизации (Речи Посполитой и Австро-Венгерской империи), и таким образом, испытавшие на себе сильное польско-латинское и отчасти немецкое влияние. Это влияние в культуре, языке, политической системе формировало различия в этническом облике ранее единого народа, воздействовало на мировоззрение населения, прежде всего правящих элит. Именно эти территории являются теперь наиболее «украинскими» и по культурному облику, и по политическим симпатиям.

Характерно, что их украинскость убывает с запада, где польское господство держалось дольше (например, до середины ХХ века, как в Галиции) на восток, до Левобережья, перешедшего к России ещё в XVII веке и где польский след был слабым.

Другая группа — это наследие собственно Московского государства (Слободская Украина с Харьковом), Новороссия и Донбасс (бывшие части Османской империи и Крымского ханства), отвоёванные Россией в XVIII — XIX веках. и заселённые совместно мало- и великороссами. История их колонизации, ведущие позиции русского языка и культуры, административная обособленность Новороссии и Слободско-Донецких земель (не говоря уже о Крыме) от Правобережья и бывшей Гетманщины, отсутствие польского влияния сформировали самостоятельный культурный и геополитический облик этого обширного региона.

Способствовала закреплению за его населением своих национально-культурных идентичностей гражданская война. Попытка украинских националистов построить тогда самостийную Украину закончилась неудачно. Одной из важнейших причин этого (помимо собственной слабости и малой популярности национально-украинской идеи среди народных масс) стала неоднородность территорий, которые националисты провозгласили «украинскими». Их население по-разному относилось к революции, украинской идее с её сепаратистской составляющей. Или вообще не отождествляло себя с «Украиной», как, скажем, жители Донбасса, Екатеринославщины, Новороссии, почему националисты и оставались там редкими гостями.

В условиях крушения Российской империи, параллельно с первыми опытами по созданию украинской национальной государственности, возникает ряд республик, о которых на современной Украине не принято упоминать. Как оппозиция курсу националистической Центральной рады в декабре 1917- го в Харькове образуется Украинская советская республика — предтеча позднейшей УССР. Её создание стало местной инициативой, а не следствием политики Петрограда, который в тот период ещё ориентировался на сохранение киевского центра власти, надеясь на его большевизацию. В январе 1918 года появляются Одесская советская республика и Республика Тавриды. На огромных просторах Донбасса и Нижнего Поднепровья в течение 1917 года вызревает, а в феврале 1918-го возникает Донецко-Криворожская советская республика. Представление о том, что Донецко-Криворожский регион ни в культурном, ни в историческом плане не является «Украиной», стремление подчиняться напрямую Москве, а не украинскому центру, было популярно там на протяжении всей гражданской войны и явственно ощущалось и позже.

Ярким примером культурной и геополитической ориентации населения этих земель служит махновское движение, вовлёкшее в свою орбиту миллионы крестьян.

Движение носило чисто социальный характер и с украинским национализмом не имело ничего общего. В сознании жителей этих регионов Украина и Россия стояли через запятую, а обращения к «украинским селянам» могли заканчиваться призывом к освобождению «России» и «русского народа». Сам Нестор Махно одной из главных причин появления повстанчества называл политику Центральной рады, а также агрессивное и неуважительное отношение к местному населению со стороны заезжих националистов, что и толкнуло народ на борьбу со всякой формой «обособленного украинства».

Это поразительно созвучно современной ситуации, когда столь же агрессивное и пренебрежительное отношение националистов, части правящей элиты и руководимого ими государства к десяткам миллионов людей вызывает ответную реакцию (пока что в мирных формах). То есть, ответственность за раскол на Украине и острейшие внутриполитические конфликты всецело лежит на националистической общественности (жовто-блакитной и оранжевой) и тех властных кругах, которые в той или иной степени используют эти идеи.

Сильнейшее влияние на идентичность народа оказал советский период. Сознание миллионов людей, особенно на Юге и Юго-Востоке Украины, сложилось во многом как «советское», вобрав в себя культурные и мировоззренческие устои того периода, что опять же противоречит национально-украинскому образу нации.

У жителей разных регионов Украины свои идеалы, свои образы прошлого, свои символы и герои, однако агрессивное утверждение украинского проекта предполагает устранение всех прочих мировоззрений.

В этом противоборстве идентичностей (национально-украинской и «европейско-украинской» — с одной стороны и общерусской и советско-украинской — с другой) и состоит суть конфликта, нерв истории Украины. У конфликта есть чёткие географические границы, однако он шире их: поле битвы — сознание людей независимо от места проживания. Длиться он будет столько, сколько будут существовать эти культурные типы, мировоззрения, идентичности, провоцируя явные или тлеющие конфликты и превращая Украину в зону перманентного противостояния.

Раскол не миновал и правящую элиту. Причём даже вопреки её желанию: ведь она вышла из одного корня — советской этнократической партийно-хозяйственной и гуманитарной номенклатуры. Однако реальность заставляет её эксплуатировать тот политический и национально-культурный ресурс, который сложился исторически. Это способствует углублению и политизации конфликта. Первая группа (ярко антироссийская и прозападная) в той или иной степени является носительницей идеологии украинского национализма (разной степени радикальности). Вторая (более благожелательно настроенная к России) чёткой идеологии не имеет. Её поведение реактивно и состоит в пассивном сопротивлении давлению украинского национализма и той части элиты, которая использует этот ресурс. Она не может предложить населению Украины (или её большей и наиболее развитой части) собственного проекта развития. Поэтому позиции второй группы в борьбе за власть заведомо слабее. Хотя по мере углубления кризиса положение начинает меняться, и попытки выработки собственной идеологии замечаются и на политическом «юго-востоке».

Российский вариант

Что же следует делать России? Разумеется, речь не о реакции на текущий политический кризис. Речь о том, какую политику вести «на украинском направлении» вообще. Выходом, отвечающим подлинным интересам и России, и Украины, может и должен стать лишь большой, устремлённый в будущее совместный стратегический проект развития, общий, единый для народа наших стран.

История показывает, что подобные проекты носят, прежде всего, мировоззренческий характер. Ибо экономика, интересы и роль которой в современном либерально-буржуазном мире чуть ли не обожествляются, является хоть и мощным инструментом интеграционно-дезинтеграционных процессов, но лишь производным от политики. Наглядный пример вторичности экономического фактора по отношению к политическому как раз и демонстрируют украинские правящие круги, в угоду химерам «европейского выбора» и «розбудовы державы» разрушающие единый хозяйственный организм Украины и России. Как результат — упадок наиболее передовых отраслей (не нужных Европе и США) и экономическая деградация страны. А политика, в свою очередь, определяется мировоззрением, что опять же прекрасно демонстрирует пример Украины.

Таким мировоззрением, на котором может базироваться стратегический проект развития, может стать возрождённая и проверенная временем концепция общерусского единства.

На протяжении многих веков она являлась важной составляющей сознания, живительным стимулом, политической доктриной как Великой, так и Западной Руси, позволив первой преодолеть раздробленность, второй — сберечь своё национальное лицо в условиях иноземного владычества, а вместе — создать могучее государство и великую русскую культуру.

Эта идея не была «навязанной» «Москвой» и вовсе не предполагала отказа от региональных особенностей и интересов, если они не противоречили главной идее общерусского культурного и политического единства. Напротив, она во многом появилась в интеллектуальных и духовных кругах Киева и Львова. Если в Москве родилась концепция политического единства Русской земли, то в этих центрах — концепция национального единства, как писали южнорусские книжники XVI — XVII веков, «славяно-российского» или «православно-русского народа», населявшего Великую, Малую и Белую Русь. Это представление было широко распространено в духовной, политической, культурной элите и простом народе России (в т.ч. Малороссии) вплоть до крушения страны в 1917-м. Чувство общности, хоть и в изменённом виде, продолжало сохраняться и даже крепнуть в народе и в советское время. Хотя бы поэтому очернение недавнего прошлого непродуктивно для судеб наших народов.

Важнейшим условием того, чтобы такой проект возник, является кардинальная переоценка ценностей правящими кругами России (это нужно даже просто для её выживания). Современная Российская Федерация — осколок России даже не в территориальном плане, а по самоощущению её «элиты». До тех пор, пока эта «элита» во главу угла полагает не национальные интересы страны, а стремление попасть (вместе с Россией или самостоятельно) в западные экономические и политические структуры, для украинской стороны не остаётся иного стратегического выбора, нежели Запад. Именно отсутствие в лице России иного мировоззренческого и геополитического центра силы делает ту часть украинской элиты, которая представляет промышленный и ненационалистический Юг и Восток, идеологически безоружной, заведомо «проигравшей», подталкивает её к использованию неприсущей ей украинской идеи, предопределяет отсутствие на Украине пророссийских политических сил.

В то же время воплощение Россией собственного русско-российско-советского проекта служило хорошим стимулом интеграции сначала (в XVII — XVIII вв.) казачьей старшины и малороссийского духовенства в имперскую правящую и духовную элиту, а в ХХ веке украинской советской номенклатуры — в номенклатуру союзную. А за этим шло воссоединение земель и народа, поскольку первым шагом всегда является интеграция правящих верхов.

Но на инкорпорацию способна лишь сильная, самодостаточная, национально ориентированная элита, сознающая свою роль и ответственность перед страной и историей. Всё это имелось у элиты Русского государства, а затем Российской империи. Всё это отсутствует у современной российской.

В этом одна из главных причин фактически полного отсутствия попыток интеграции с Белоруссией и Украиной, несмотря на то, что их элиты (в случае с Украиной, части её) были бы готовы на это при условии учёта их личных и корпоративных интересов.

Нет сомнения, что ситуация на Украине напрямую зависит от преобразования (так и хочется сказать, преображения) России. Ибо народы России и Украины — две части одного целого, и преодоление их общего кризиса возможно только одновременно и совместно на пути сначала духовного, потом идейного, а затем экономического и политического единения.

Андрей Марчуков, кандидат исторических наук

http://stoletie.ru/pole/70 517 133 854.html