Воссоединение Церкви — признание того, что Россия стала другой

Гость: Николай Балашов — Секретарь по межправославным отношениям ОВЦС МП

17 мая должно состояться подписание «Акта о каноническом общении» между Русской православной церковью и Русской православной церковью за границей. Предстоятели обеих церквей — Патриарх Алексий Второй и митрополит Лавр — своими подписями под этим документом положат конец разрыву, который не без оснований называется «страшной раной на теле церковном». В гостях у «Маяка» — отец Николай Балашов, протоиерей, секретарь по межправославным отношениям Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, секретарь комиссии по диалогу Московского патриархата и Русской зарубежной церкви.

Что значит подписание «Акта о каноническом общении»?

БАЛАШОВ: Более восьми десятилетий назад русская паства, русские архиереи, священники, покинувшие родину в результате событий революции, Гражданской войны, той катастрофы, которую пережила Россия, прекратили свое общение с церковной властью в Москве и вообще с Церковью в Отечестве, считая, и небезосновательно считая, что Церковь в России не свободна, а находится в плену у безбожной власти. С того времени во многих документах Зарубежной церкви повторялись слова о том, что это неотъемлемая часть Русской церкви, но временно управляющаяся совершенно самостоятельно, до упразднения в России безбожной власти. То, что происходит сейчас, означает, что Россия теперь другая, власть в ней не безбожная, Церковь в ней свободна, и никаких препятствий для восстановления единства с зарубежной паствой, единства нашего народа, объединенного одной общей духовной традицией, теперь нет.

Почему затянулся процесс воссоединения?

БАЛАШОВ: Церковь православная по природе своей институция довольно консервативная и неспешная. Наверное, нашим зарубежным собратьям нужно было какое-то время, для того чтобы убедиться в том, что изменения, происшедшие в России, серьезны и необратимы. В этом плане, я думаю, большое значение имела и состоявшаяся в 2003 году встреча главы Российского государства с митрополитом Лавром, представителями архиерейского Синода Зарубежной церкви в Нью-Йорке.

Участие Российского государства и роль президента Путина в диалоге церквей.

БАЛАШОВ: Я не думаю, что здесь имеет смысл говорить о роли Российского государства, это скорее личная роль президента. И для зарубежных архиереев и священников действительно было важно увидеть лицом к лицу носителя высшей государственной власти в России и постараться понять, какова же Россия сегодня. Конечно, с начала 90-х годов, с самого начала патриаршества Святейшего Алексия Второго он многократно обращался к нашим зарубежным братьям с предложением начать диалог, идти к восстановлению общения, вместе разбирать те вопросы, которые все еще, как многим кажется, разделяют нас. И в течение долгого времени прямого ответа на эти обращения не было. Это было связано также и с теми переменами, которые происходили в самой Русской зарубежной церкви, в ее руководстве. Движение началось тогда, когда ее возглавил нынешний ее предстоятель митрополит Лавр. Кроме того, и ясные знаки того, что Церковь в России находится теперь в другом положении, тоже, может быть, последовали не с самого начала перестроечных лет.

Для наших зарубежных собратьев ключевым в этом отношении стал юбилейный Архиерейский Собор Русской православной церкви, который прошел осенью 2000 года, и следующие три деяния этого Собора. Во-первых, Собор прославил, причислил к лику святых более тысячи новомучеников и исповедников российских, пострадавших за веру православную, за Церковь в годы гонений от безбожного режима. Это было воспринято как знак того, что Церковь действительно верна наследию своих мучеников. Дело в том, что вопрос о прославлении новомучеников и царской семьи в течение нескольких десятилетий служил одним из оснований для разделения между Зарубежной церковью и Московским патриархатом. Конечно, в годы коммунистической власти Церковь не могла открыто канонизировать и прославить тех, кого казнили как государственных преступников. Не могла также идти, конечно, речь и о канонизации царской семьи, которая была совершена на Соборе 2000 года. Причем при этом было подчеркнуто, что речь не идет о той или иной оценке государственной деятельности последнего русского императора, а речь идет прежде всего о признании того смирения и кротости, которые он проявил в последние месяцы своей жизни и в своей страшной смерти.

Если же говорить еще о теме канонизации, то, конечно, надо сказать, что тот факт, что в зарубежье она прошла раньше, означал то, что этот процесс был и не таким выверенным, как в России, потому что в 90-е годы у Церкви уже была возможность работать с архивно-следственными делами и критерии изучения жизни и подвига этих людей были очень строгие.

Далее, Собор 2000 года принял документ, который называется «Основы социальной концепции Русской православной церкви». Я был участником рабочей группы, которая работала над созданием этого текста, и признаюсь вам, что мы задумывались порой о самых разных углах зрения, под которыми он будет восприниматься, но меньше всего думали о том, какова будет реакция Русской зарубежной церкви. По правде говоря, в то время нам казалось, что, что бы мы ни сказали, не будет положительно воспринято вот этой частью русской церковной диаспоры. А реакция оказалась очень положительной. Вот тот образ взаимных отношений Церкви и государства, который начертан в «Основах…» как нормативный для православной церкви, был там воспринят как совершенно адекватное, точное выражение православного учения.

Там говорилось о том, что у Церкви и у государства и природа разная, и задачи разные, поэтому они не могут смешиваться друг с другом. Но они призваны к тому, чтобы ради блага народа находиться в отношениях взаимодействия и партнерства. Но и вместе с тем Церковь, которая всегда сохраняла лояльность по отношению к государству и всегда призывала своих членов быть законопослушными гражданами, признает, что послушание заповеди Божией для нее выше, чем послушание любым требованиям или любому закону человеческому, и что могут быть в истории ситуации, когда Церковь может призвать своих чад к гражданскому неповиновению. В том случае, если от них требуют, скажем, того, что является грехом с точки зрения Церкви и приносит явный вред их душам. Вот это было особенно отмечено за рубежом.

Ну и, наконец, Собор принял «Основные принципы отношения Русской православной церкви к инославию», то есть к христианским, но не православным церквам, и различным международным межхристианским организациям: на каких основах должны строиться взаимоотношениях между православными и неправославными, в каких областях возможно сотрудничество, а в каких областях мы должны подчеркивать особенности нашей православной веры.

Почему не все в России и за рубежом положительно относятся к подписанию «Акта о каноническом общении»?

БАЛАШОВ: Мне довольно трудно выступать в роли адвоката этой позиции. И по правде говоря, я практически не встречал какого-то отрицательного отношения к предстоящему воссоединению в среде самой Русской православной церкви здесь в России. Может быть, кто-то из собратьев, не очень близко общавшийся с представителями Русской зарубежной церкви, имеет о них такое представление как о какой-то крайне консервативной силе, способной отбросить назад, скажем, наши контакты с окружающим миром. По моему убеждению, это не так. Мой опыт общения со священниками Русской зарубежной церкви говорит, что они такие же, как мы. Они носители тех же ценностей, они носители той же самой традиции. И недопонимание часто обусловлено просто незнанием.

За рубежом, может быть, несколько больше людей, которые относятся с известной настороженностью. У потомков эмигрантов это связано часто с исторической памятью о той трагедии, которую перенесла Россия, и о том, что довелось пережить их родителям. У тех людей, которые в новой России не бывали, сохраняется очень много такой осторожности и воздержания. У тех, кто здесь бывал и видел реальную жизнь современной России, нашего народа, нашей Церкви, наши возрождающиеся святыни, ту жажду веры, которую наши гости из-за рубежа встречают здесь, в России, отношение совсем другое.

Конечно, это событие приближающееся большого национального значения. Оно ведь не только для Церкви, для священнослужителей является чем-то особенным и важным. Это символическое событие в жизни нашего народа, это восстановление той целостности, которую мы утратили в результате катастрофы начала ХХ века. Ведь Россия очень много потеряла, когда потеряла миллионы своих сынов, и чаще всего совсем не худших, которые вынуждены были покинуть родину.

Вот это противостояние между белыми и красными, которое раскололо страну и для которого давно уже нет оснований в политической области, но в Церкви оно как-то жило. Я помню, еще в 90-е годы за рубежом говорили о «белой» и «красной» церкви. И вот, наконец, в Церкви происходит это воссоединение. А это признание того, что действительно теперь другая Россия, это признание того, что ее образ стал другим в мире и в глазах наших соотечественников, это укрепление связей миллионов наших соотечественников со своей родиной. И это, конечно, по этой самой причине нравится не всем.

Продолжение интервью — в аудиозаписи программы.

http://www.radiomayak.ru/tvp.html?id=67 482&cid=