 |
| Народное радио | Александр Севастьянов | 10.05.2007 |
Гости студии: политолог, известный специалист по межнациональным отношениям Александр Никитич Севастьянов
Ведущие: Игорь Сергеевич Шишкин;
Игорь Шишкин: Александр Никитич, я сегодня пригласил вас в студию для того, чтобы обсудить проблемы, связанные с кризисом вокруг Эстонии, точнее, не с кризисом вокруг Эстонии, а с кризисом, спровоцированным эстонской стороной, потому что сказать, что у России кризис с Эстонией, это слишком много чести. Все мы понимаем, что Эстония здесь — просто пешка в большой игре. У этого кризиса есть очень много и политических, и экономических измерений, в том числе реакция российской стороны на действия Эстонии. Можно говорить о заинтересованности тех или иных групп, властных группировок в эстонском транзите, в эстонских банках, но это отдельная тема. Есть политический и даже внешнеполитический аспекты. Это взаимосвязь нашего правящего слоя и зарубежных центров силы, которые оказывают на него влияние. Есть внутриполитические группировки, которые тоже друг на друга влияют и тем самым вырабатывают линию поведения России. И это тоже отдельная тема. Но есть и аспект, который нужно рассмотреть именно в программе «Национальный вопрос». На мой взгляд, та реакция, которая сейчас есть у России по отношению к действиям Эстонии, во многом определяется, во-первых, особенностями именно русского менталитета, во-вторых, умелым использованием этих особенностей нашими «не совсем доброжелателями». Нам упорно сейчас пытаются привить комплекс вины за весь ХХ век. Они нащупали эту ахиллесову пяту русского национального сознания — комплекс вины, и каждый раз, как только возникает вопрос о защите наших интересов, нам говорят: «А вы посмотрите, какие вы. Вы должны покаяться. Вы совершили такие-то преступления». И даже фильм, с которого начиналось разрушение Советского Союза, назывался «Покаяние». Нашли хорошую болевую точку.
Александр Севастьянов: Да, все время призывают покаяться.
Игорь Шишкин: И вот сейчас действия вокруг памятников и мемориалов в Эстонии, в других странах, во многом определяются не только тамошней властью, но и тем, что СМИ умело давят на эту болевую точку. Нам все время говорят, что, конечно, эстонцы ведут себя нехорошо, но ведь и мы как поступили? Мы в свое время грубо, солдатским сапогом растоптали маленькую, культурную Эстонию, наплевали, можно сказать, в их душу, лишили их независимости. И что вы думаете? Я слушаю звонки в прямой эфир. На «Народном радио» этого меньше, но и здесь есть, а на других радиостанциях люди часто говорят, что мы и на самом деле сами виноваты перед Эстонией.
Александр Севастьянов: Грубые варвары русские — и маленький, культурный народ.
Игорь Шишкин: И Латвию, и Польшу — всех вспоминают. Второе направление такое. Говорят, да, эстонцы ведут себя нехорошо, но прежде чем других судить, давайте на себя оглянемся. Начинается перечисление недостатков, и пока мы в этих недостатках не покаемся, ничего, мол, сделать нельзя. И это срабатывает, парализует национальную волю. Вот поэтому я и хотел сегодня поговорить именно об этой проблеме.
Александр Севастьянов: Вы действительно затронули несколько очень важных и больных тем. Что касается «маленькой, культурной и беззащитной Эстонии и Латвии», то я провел свою молодость в Прибалтике, вырос в Калининградской области и частенько бывал и в Латвии, и в Эстонии. Это, конечно, большой миф о маленьком, культурном народе. Своей культуры ведь ни у эстонцев, ни у латышей не было. Это культура заемная, немецкая или шведская. В течение семисот лет кряду, без передышки латыши и эстонцы были в рабстве, сначала у датчан, потом у поляков, потом у шведов, потом у немцев, потом у русских. Они переходили, как приз, от победителя к победителю, от одного завоевателя к другому, не имея ни своей аристократии, ни своей политической субъектности, ни своей культуры. Все, что у них есть, все было передано им так называемыми поработителями.
Игорь Шишкин: Эстонцев не было как субъекта мировой истории. На этой территории воевали русские со шведами, с поляками, с немцами, но никто не воевал с эстонцами.
Александр Севастьянов: Да ни эстонцев, ни латышей не было. И надо прямо сказать о том, что впервые от семисотлетнего крепостного рабства латышей и эстонцев освободили именно русские. В 1816 году вышел указ Александра Благословенного об отмене крепостного рабства в Эстляндии, а в 1819 году — его же указ об отмене крепостного рабства в Лифляндии, то есть за сорок пять лет до того, как крепостное рабство было отменено в самой России. И если бы латыши и эстонцы были действительно культурным народом, то они должны были бы воздвигнуть памятник Александру I на главных площадях Риги и Таллина, ибо этот русский царь освободил их от крепостной зависимости.
Они ведь никогда не вели крестьянских войн, а какие-то небольшие крестьянские бунты молниеносно подавлялись немцами и шведами. Там и разговора никакого не могло быть о минимальной самостоятельности. И если действительно культурный народ — финны -бережно хранят на одной из главных площадей Хельсинки конный монумент русского императора, то у эстонцев и латышей мы видим совершенно другую реакцию. Мы видим реакцию именно некультурного народа, который не помнит исторического добра, который не знает исторической благодарной памяти. Это один из первых признаков бескультурья.
Я в свое время был в командировке в Таллине по направлению журнала «Наше наследие», изучал специально вопрос эстонской книжности. Когда нам говорят, что эстонцы — это культурный народ, я хочу напомнить, что за весь XVIII век, например, в Эстонии вышло всего триста наименований книг. Эти книги были изданы немцами для своих эстонских подданных и подчиненных. Это были катехизисы, псалтыри, сельскохозяйственные календари, лечебники, поваренные книги, юридические справочники, учебники песен. То есть народ, который должен был обслуживать господствующий класс и господствующую немецкую нацию, он должен был быть смиренным, богобоязненным, законопослушным, трудолюбивым. То есть немцы заботились об эстонцах и латышах так, как рачительный хозяин заботится о рабочей скотине. Но он должен быть неученым, простым и бесхитростным.
Мало-мальски какая-то беллетристика в Эстонии появляется только к концу XIX века. Для сравнения, я приведу две цифры: в том же XVIII веке в России вышло свыше 9000 книг на русском языке и около 7000 — на иностранных языках, не считая периодики, ста с лишним журналов, альманахов и прочее, прочее, прочее. Это к вопросу о том, что такое культурный якобы народ эстонцы и латыши.
Игорь Шишкин: Это очень важная тема: эстонцы и немцы. Давайте-ка вспомним еще один аспект, когда говорят о том, что русские должны каяться, кстати, именно русские. Везде и всюду говорят не просто о Советском Союзе, а о русских. Поляки уже пишут о великодержавном русском шовинизме. Сейчас это проходит по их прессе. Английский дипломат заявил: «Все мы понимаем, что Советский Союз — это выражение русского империализма».
Александр Севастьянов: Англичане пишут о том, что русские угнетают несчастных чеченцев.
Игорь Шишкин: Да. Так что речь идет именно о русских, которые нанесли очень большой ущерб бедным эстонцам и латышам. А вот давайте-ка вспомним, что Россию упорно именуют «тюрьмой народов», и так именовали и раньше. Но если Россия — тюрьма народов, то Германия, по справедливому указанию Кожинова, — это могила, это кладбище народов, потому что немцы испокон веков решали национальный вопрос очень просто и радикально, это у них такое свойство. Как у них был принцип «окончательного решения еврейского вопроса», так и в те времена они «окончательно решали» прусский вопрос, славянский вопрос. Все народы (это признают сами немецкие ученые), которые попадали на территорию Германии, подлежали ассимиляции или физическому уничтожению.
Александр Севастьянов: Совершенно верно. Когда-то в Померании и Мекленбурге жили славянские племена, лютичи и бодричи. Вы сегодня не найдете в Германии ни одного лютича и ни одного бодрича. Только в топонимике и в ономастике.
Игорь Шишкин: А где прусы — огромный народ?
Александр Севастьянов: Это был самый большой, самый сильный славянский народ на балтийском побережье, но нет сегодня ни одного пруса.
Игорь Шишкин: В начале XIII века в Прибалтике появляются немцы, и какие основания считать, что они поступили бы с предками эстонцев и латышей иначе, чем они поступили с прусами или лютичами?
Александр Севастьянов: И эстонцы и латыши уцелели только по одной причине: они не сопротивлялись, в отличие от славян. У прусов была своя аристократия, у лютичей и бодричей была своя аристократия, а эти племена, сложивши ручки, покорно, в рабском виде переходили от одних завоевателей к другим.
Игорь Шишкин: А я с этим не согласен. Я думаю, что они уцелели все же по другой причине. Немецкие завоеватели предпочли бы заменить крестьян эстонских и латышских на своих собственных, но в Прибалтике им все время приходилось воевать то с Псковом, то с Новгородом, то с Литовским княжеством, и у них из-за сопротивления «варварской» России не дошли руки до того, чтобы разобраться с этими подданными.
Александр Севастьянов: Это одна сторона вопроса. А вторая сторона вопроса состоит в том, что немецкие феодалы в течение своего владычества, пока Россия не отменила этот достаточно сомнительный обычай, пользовались правом первой ночи, поэтому процент немецкой крови в эстонцах и латышах достаточно высок. Это тоже одна из причин того, что немцы были относительно милосердны к этим народам.
Игорь Шишкин: Мы можем смело сказать, что именно присоединение к России спасло эти народы вообще от исторической гибели. Они сейчас существуют на карте планеты только потому, что рядом была Россия.
Александр Севастьянов: Только, благодаря русским, благодаря русским царям и благодаря русскому народу, который относился к ним по-человечески.
Игорь Шишкин: Нам внушается еще один миф о нашей вине перед Эстонией и Латвией, который связан уже с ХХ веком. Они не очень любят вспоминать о том, что у них никогда и не было независимости, что само существование этих народов, как субъектов истории, сейчас определено именно Россией. Без этого их действительно не существовало бы физически. Но, говорят они, ведь возникли же независимые государства, и они были такие демократические, такие хорошие, что, мол, впервые за века угнетения реализовалась светлая мечта эстонского народа о независимости, а потом пришел нехороший Советский Союз (то была нехорошая Российская империя, потом нехороший Советский Союз) и снова растоптал эту независимость. И вот, оказывается, до сих пор у них болит сердце по поводу того, как грубо с ними обошлись.
Александр Севастьянов: На этот счет, конечно, можно много чего сказать, начиная с того, что Эстония находится сегодня в несвойственных ей границах. И это тоже благодаря нашему русскому радушию и широте души. Например, город Тарту — это русский город Юрьев, построенный еще Ярославом Мудрым. Захватив Юрьев, крестоносцы переименовали его в Дерпт. В XIII — XVI веках он входил в Ганзейский союз, в период Ливонской войны был взят русскими войсками, потом по договору перешел к Польше, потом был под властью шведов, а с 1721 года вошел в состав Российской империи. Сейчас он оказался в составе Эстонии под названием Тарту. Можно вспомнить также о том, что после отделения от Российской империи и Латвия, и Эстония представляли собой государственные образования, которые у страноведов называются лимитрофами. Их экономическое положение было весьма жалким, по сравнению с тем, каким оно было в составе Российской империи, то есть эти регионы экономически очень сильно упали после отделения от России. И самое главное. Вхождение советских войск в страны Прибалтики сопровождалось абсолютно демократическими процедурами. Тут уж ничего не попишешь. Это не было наглым завоеванием, подобным тому, как немцы, допустим, входили в Белоруссию и на Украину.
Игорь Шишкин: Здесь есть еще один аспект того же пакта Молотова — Риббентропа, на который теперь так модно ссылаться и говорить, что опять мы должны все вновь и вновь каяться. Один норвежский деятель написал, что вроде бы Россия в 1989 году осудила пакт Молотова — Риббентропа, но этого мало, чтобы залечить раны, нанесенные бедному эстонскому народу, и чем чаще мы будем за это каяться, тем быстрее наступит между нами мир и дружба. Но по этому пакту Молотова — Риббентропа Советский Союз вернул себе только ту территорию, которая была у него незаконно отторгнута после революции, не взяв ни пяди чужой земли. А если кто-то говорит, мол, на каком основании в свое время это вошло в состав Российской империи, то давайте тогда обсудим, на каком основании Шотландия, которая сегодня проголосовала за сепаратистов, вошла в состав Англии.
Александр Севастьянов: По Ништадскому договору 1721 года Петр I за Эстонию и прилегающие к ней территории заплатил 5 миллионов золотых ефимков. По нынешним ценам это грандиозное состояние. Тогда верните деньги, господа! Россия заплатила за эти земли, и об этом не следует забывать.
Игорь Шишкин: Петр I купил эту территорию у шведов, а Сталин просто вернул это достояние. И еще один момент. Нам говорят, что, мол, да, все это, может быть, так и было, но ведь как эстонский народ и латышский народ пострадали от репрессий и коммунизма. Но у меня сразу другое возражение. А как тогда будем считать, насколько пострадали от таких же репрессий Рязанская, Смоленская, или какие-то иные области? Это была часть общего государства, сейчас отторгнутая. Разве оттого, что в то время в государстве проходили не очень хорошие процессы, нужно отделять от России, например, Томскую область?
Александр Севастьянов: Уж не говоря о том, что по поводу Латвии кто бы говорил, как не латыши, потому что именно штыками латышских стрелков в России подавлялись крестьянские восстания против большевиков, в том числе в Тамбовской губернии, с помощью латышских стрелков Деникин был отброшен от Москвы, и так далее.
Игорь Шишкин: А Юденич был отброшен от Петербурга в результате предательства эстонских властей. То есть они активно сыграли в этой гражданской войне
Александр Севастьянов: Эстонцы и латыши приложили максимум усилий к тому, чтобы посадить большевиков на русский трон.
Игорь Шишкин: Мы не будем утверждать, что только они это делали, но это была общая беда всех народов России. Это была гражданская война, которая касалась и русских, и латышей, и эстонцев, поэтому нельзя выделять какие-то особо пострадавшие народы.
Александр Севастьянов: Но из-за латышских стрелков мы должны предъявить счет Латвии. Это уж однозначно.
Игорь Шишкин: Здесь могут быть разные точки зрения, но, во всяком случае, это опять не повод, чтобы нам каяться перед Эстонией или перед Латвией за какие-то такие прегрешения наших предков, из-за которых мы сегодня не можем отстаивать свои интересы.
Александр Севастьянов: На теме нам нужно остановиться подробнее. Она касается не только русских. Точно таким же образом пытаются, то есть не пытаются, а уже поставили на колени и заставили ползать перед индейцами и неграми англосаксов Америки. Точно также поставили на колени и заставили ползать перед арабами французов, именно апеллируя к их чувству исторической вины.
Игорь Шишкин: Универсальная отмычка.
Александр Севастьянов: Англосаксы уничтожали индейцев? Да, уничтожали. Англосаксы завозили рабов с Черного континента? Да, завозили. Вот теперь, значит, им нет прощения, таким-сяким, и они должны каяться и проводить в отношении себя так называемую позитивную дискриминацию. Это очень политкорректное выражение, которое сейчас в большом ходу в Америке: позитивная дискриминация. Нам эту позитивную дискриминацию прописали в 1921 году на Х съезде партии, когда официально был взят курс на то, чтобы за счет великорусского народа, как его называли тогда, народа-держиморды, народа-шовиниста, народа-угнетателя восстановить национальные окраины и все прочие народы, которые якобы этим великорусским народом-шовинистом были попраны, унижены, ограблены и прочее, прочее, прочее. То есть нам, русским, именно властью большевиков была навязана вот эта роль всесоюзного донора.
Игорь Шишкин: Причем еще и виноватого донора.
Александр Севастьянов: Это была официальная политика. Русский народ должен был каяться в том, что он покорял, завоевывал Казань, Астрахань, прочие города, забывая о том, что мы в этих случаях просто противостояли агрессии татарского нашествия. И продолжается эта практика доныне. Сейчас нас, например, заставляют каяться в убийстве Николая II и его семьи, а к этому убийству русский народ не имеет никакого отношения.
Игорь Шишкин: Причем каяться призывает человек, который, по некоторым сведениям, приходится родственником одному из убийц. Он очень любит рассказывать о том, как русский народ должен покаяться.
Александр Севастьянов: Замечательно. Все на своих местах, и именно мы должны каяться — и перед татарами, и перед чеченцами, и перед эстонцами, и перед латышами. Это специально делается. Мы видим, к каким результатам это уже привело в Америке, во Франции, но я надеюсь, что до этого не дойдет в России.
Игорь Шишкин: Такое постоянно прививаемое чувство вины — это универсальная отмычка для лишения этноса сопротивляемости.
Александр Севастьянов: Причем государствообразующего, главного этноса, на котором держится вся страна.
Игорь Шишкин: Конечно. Здесь неизбежно нужно затронуть и еще одну тему. С одной стороны, нас призывают, тут ведь покаяние очень хорошо обыгрывается. Мы должны каяться перед эстонцами и латышами, которых мы угнетали, обижали. И поэтому мы сейчас должны сносить с их стороны все, что угодно. Ну, что делать? Они ведут себя некультурно, нехорошо, но это мы их такими сделали. В одной публикации даже было сказано, что ученик превзошел своего учителя. Даже такое есть. Это одна линия покаяния, одна линия парализации активной деятельности, воли государствообразующего этноса.
Есть и вторая линия. Сейчас начали выступать в некоторых, как бы это выразиться потолерантнее, чтобы не придирались с точки зрения какого-нибудь семитизма, антисемитизма, или еще что-нибудь, скажем так, в русскоязычных изданиях многочисленные русскоязычные журналисты. Вдруг все они страшно полюбили русский народ, прямо воспылали к нему нежностью. И при этом расстроились, увидев его недостатки. И они говорят с болью в сердце, с любовью к этому народу, что, мол, друзья, нам же нужно (они всегда говорят «нам») сначала стать самим хорошими, исправиться внутри, чтобы потом отстаивать свои интересы. Недавно один видный русскоязычный журналист выступал по радио и говорил о том, что стоит отъехать от Москвы или от любого другого города, и сразу видно, в каком ужасном состоянии находятся памятники павшим в Великую Отечественную войну. Это правда, никуда не денешься. Нам и в эфир тоже звонят, рассказывают про такие случаи. Все это есть, и как бы разводишь руками и думаешь: действительно, что же нам пенять, что эстонцы нехорошо поступают с нашими памятниками? Но потом я вдруг вспоминаю, что до 1917 года воинские захоронения были в прекрасном состоянии.
Александр Севастьянов: Вообще была культура воинских захоронений, некрополей, кладбищ, обелисков и так далее.
Игорь Шишкин: Да. Потом пришли к власти люди, среди которых ог-ромный процент составляли те же самые русскоязычные, прямые дедушки, бабушки и прабабушки нынешних русскоязычных политиков и журналистов. Результат? Взрыв храма Христа Спасителя, возведенного в память победы русского оружия в войне 1812 года. Мы знаем поименно всех людей, которые его взорвали. Мы знаем, кто уничтожил памятник на Бородинском поле, когда вышвырнули прах Багратиона.
Александр Севастьянов: Перетряхнули прах всех великих князей и царей в Успенском соборе, цариц в Архангельском соборе, в Петропавловском соборе побывали гробокопатели. Это же страшное дело. Осквернялись все исторические захоронения. Добрались даже до Гоголя, до Тургенева. Всех перетряхивали, вытаскивали золотые награды, украшения. Но прокатилась волна такого кладбищенского варварства и мародерства под эгидой советской власти.
Игорь Шишкин: А в 60 — 80-е годы, когда папаш и мамаш этих самых деятелей чуть-чуть оттеснили от кормила власти, памятники опять стали восстанавливаться. В любой деревне стоял ухоженный обелиск, памятник с фамилиями погибших односельчан. Все это было. А в 1991 году пришли к власти те же самые, а результат такой, что каяться опять нам. Они, эти разрушители, опять призывают нас каяться, и мы это принимаем, говорим, что это ужасно, что пока мы не исправимся, мы не можем отстаивать свои интересы. Срабатывает.
Александр Севастьянов: Срабатывает, к сожалению. Моя молодость пришлась на 60 — 80-е годы. Я работал на киностудии и много ездил по стране. Действительно в самом маленьком селе, в деревушке обязательно были свои местные памятники. Калининград (Кенигсберг), где я вырос, — это вообще место чудовищных боев. Там, куда не ступи, везде кровь, осколки, оружие. И там везде были установлены памятники боевой славы. Понятно, что до всего не доходили руки даже у нашего могучего государства, а война была такая чудовищная и стремительная, что оставались и неучтенные захоронения и неухоженные могилы, но все-таки общая тенденция была к сохранению памяти, к возвеличиванию погибших героев. А то, что сейчас происходит, к сожалению, это упрек справедливый. Но русские ли в этом виноваты?
Игорь Шишкин: Мы виноваты в первую очередь в том, что позволили этой публике в 1991 году опять сесть себе на шею, и в том, что мы и сейчас продолжаем их слушать, воспринимать, и даже проникаться комплексом вины перед своим народом. Если так рассуждать, то мы не сможем отстаивать интересы России до тех пор, пока все наши правители станут чуть ли не ангельского чина, не иначе, пока не исчезнут все недостатки, которые только есть в Российской Федерации.
Александр Севастьянов: Это, на самом деле, ужасно, и может очень плохо кончиться, потому что чувство своей исторической правоты выполняет роль иммунитета. Если разрушить вот это чувство исторической правоты, которое есть у каждого нормального, здорового народа, который сумел создать свою серьезную цивилизацию, сумел преодолеть серьезные исторические препоны, как это было у русского народа, то его потом можно будет взять голыми руками и делать с ним, что угодно. Примеров тому немало.
Игорь Шишкин: То есть это доказывает, что это совершенно небезобидные вещи. Это именно удар по глубинным корням психики народа, а соответственно, по государственным основам. Что делать в этой ситуации? Понятно, что нужно перестать каяться, перестать чувствовать комплекс вины.
Александр Севастьянов: Да, это в первую очередь. Но мне кажется, что наша российская дипломатия терпит поражение за поражением во всех странах ближнего зарубежья, в том числе в связи с тем, что абсолютно недооценивается роль и значение русской диаспоры в странах ближнего зарубежья. Любая нормальная страна использует своих сограждан, своих единоплеменников в других странах, как, во-первых, плацдарм для гуманитарной интервенции, во-вторых, как плацдарм для экономической и политической экспансии. У нас же относятся к этому фактору, как вообще к какой-то бросовой материи, и обращают внимание на присутствие русских только в отдельные, конъюнктурные моменты. В общем, целенаправленно с этим ресурсом не работают.
Игорь Шишкин: А как они могут работать с русскими, если с их точки зрения невозможно считать русских как самоценность? Они ведь даже само слово «русские» не выговаривают, говорят, что в Эстонии и Латвии есть только русскоязычные. Почему я в их адрес употребляю тоже их термин.
Александр Севастьянов: В 1989 году в Эстонии было русских 42 процента населения, а в Латвии — 46 процентов. Это огромные цифры, и если бы проводилась нормальная политика в отношении этих названных мной процентов, то давно бы уже вся экономическая власть в Эстонии и Латвии принадлежала бы русским, а затем и политическая, уж если на то пошло. Но, к сожалению, наши власти просто игнорируют этот фактор и никак его не учитывают.
Игорь Шишкин: Слово нашим радиослушателям. Алло, вы в эфире.
Валентина Васильевна: Снос памятников — это не низкая политическая культура этой страны, а какая-то обида затаенная, которую подогревают все нынешние руководители этих стран, пятая колонна потирает свои мохнатые ручонки, а Путин или не может выбраться из этой мохнатой паутины, или ему в этой паутине еврейской комфортно.
Александр Севастьянов: Ну, насчет Путина и паутины, такая у вас аллитерация поэтическая появилась, очень симпатичная. Здесь, по поводу Путина и паутины, я комментировать не могу, я не знаю внутренних обстоятельств Владимира Владимировича. Что касается чувства неполноценности, то это действительно так. За семьсот лет беспрерывного рабства в этих народах, в латышах и эстонцах, действительно развился глубокий, непреодолимый комплекс неполноценности. Он проявляется, прежде всего, в чудовищной радикальной несправедливости именно по отношению к русским, из рук которых они впервые получили свободу.
Игорь Шишкин: А я Валентине Васильевне ответил бы только одно: некорректен термин «еврейская паутина». Можно сказать иначе, и это будет правильно: паутина, которую сплели еврейские экстремисты, или что-нибудь в этом духе. Ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между этими экстремистами и еврейским народом. Например, вы говорили о том, что мы не работаем сейчас с нашими соотечественниками по вполне понятным причинам и этническим. Вот, например, один деятель, так скажем, опять-таки русскоязычный, который ведает в администрации президента связями с соотечественниками, прямо сказал, что России не нужны политические организации и общественные движения, отстаивающие наши интересы в этих республиках. Это притом, что сейчас в Эстонии молодежь, которая выросла уже в отрезанной от России стране, вышла на защиту памятника нашим солдатам под лозунгами «Россия, Россия».
Александр Севастьянов: Вот именно. И следует ожидать, что если Кремль не возьмется за голову и не начнет целенаправленно и разумно работать с русскими, как это делает Китай с китайцами, как делает Англия с англичанами, живущими в зарубежных странах, то у нас и дальше будут такие же политические провалы, как на Украине, в Эстонии, в Азербайджане.
Игорь Шишкин: У нас еще телефонные звонки. Алло, вы в эфире.
Слушательница: Сегодня по радио «Свобода» настойчиво твердили о том, что в Великой Отечественной войне русских героев Советского Союза было меньше, чем евреев, армян и прочих. Так ли это? Меня это очень удивило.
Игорь Шишкин: Если вы хотите получать правдивую информацию, то слушайте не радио «Свобода». Все же нужно понимать, что эта радиостанция работает здесь на американские деньги, финансируется американским Конгрессом, работают в ней сплошь русскоязычные деятели и никакие иные. И что же, вы думаете, они вам будут рассказывать? Если мне приходится их слушать по работе, потому что надо, никуда не денешься, то я не понимаю, для чего нормальному человеку, несвязанному с прессой их слушать? Разве что для того, чтобы разозлить себя.
Александр Севастьянов: Эта информация не соответствует действительности. Там цифры на порядок отличаются — число героев Советского Союза среди русских и других народов.
Игорь Шишкин: Телефонный звонок. Алло, вы в эфире.
Слушательница: Не идет ли против русского народа психологическая скрытая война даже внутри нашей страны?
Александр Севастьянов: Хороший вопрос, но он лет на двадцать задержался, потому что эта война уже давно идет.
Игорь Шишкин: Я хотел бы затронуть еще вот какую тему. Да, мы сейчас говорим о том, что не совсем доброжелательные по отношению к России силы нашли болевую точку русского этноса — тему вины, активно ее эксплуатируют и, кстати сказать, это срабатывает. Но из-за этого не стоит предаваться унынию и считать, что они нашли универсальный рычаг, и с его помощью все можно решить. Даже самым активным образом зомбируя общественное сознание, нельзя все проблемы разрешить в том духе, как им нравится. Раньше они считали, что средствами массовой информации, которые они в первую очередь поставили под контроль, можно достичь всего, что им угодно. Жизнь показывает иное. Во время событий в Таллине юноши, которые выросли отдельно от России, которые слышали в Эстонии только гадости в адрес России, воспитанные на антироссийской, антирусской прессе и других средствах информации, тем не менее вышли защищать свои национальные интересы под лозунгом «Россия».
Александр Севастьянов: Это отрадно. Но я не склонен преуменьшать опасность.
Игорь Шишкин: Я не преуменьшаю, а просто говорю, что не нужно по этому поводу впадать в пессимизм и ложиться в гроб.
Александр Севастьянов: Да, но если, допустим, наши противники проведут массированную обработку подрастающего поколения?
Игорь Шишкин: Обрабатывали, и не раз, но как раз у молодежи сейчас очень сильны русские национальные чувства, больше чем у сорока- и пятидесятилетних людей.
Александр Севастьянов: Я думаю, что молодежь сегодня — это основной ресурс национал-патриотического движения, но все равно нельзя недооценивать опасность. Противодействовать ей необходимо, причем в основном на уровне школ, вузов, потому что именно там через учебники, через программы и пособия по истории пытаются программировать не помнящих родства манкуртов, пытаются внушать комплекс исторической вины.
Игорь Шишкин: А нам нужно вести соответственно свою работу. Я знаю, кстати, что вы активно на этом поприще работаете. Чего стоит только ваш конкурс сочинений «Что значит быть русским?». Какой гнев он вызвал в русскоязычной журналистике!
Александр Севастьянов: Такой яростный отпор неслучаен. Сейчас мы объявили конкурс на учебник по истории русского народа. Пока я получил два варианта, но этого мало.
Игорь Шишкин: Учебники — это не сочинения, поэтому, вполне естественно, их будет меньше, сотни не будут приходить.
Александр Севастьянов: Да. Вот при Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ) был открыт Институт русской истории. Его возглавлял Андрей Ильич Фурсов, замечательный историк, автор интересных работ, концептуально мыслящий человек. К сожалению, как и следовало ожидать, этот институт закрыли, уничтожили. То есть кому-то явно не хочется, чтобы русские знали свою историю, как историю народа, этноса, а не только как историю государства Российского.
Игорь Шишкин: Мы хорошо знаем, кому не хочется, но их желание понятно. А наша задача, чтобы их желания не воплотились в действительность. Наше эфирное время подошло к концу. До свидания.
