«Если не будет жертвенности, тогда зачем все это?» (Часть 1)

Руководитель сектора ВДВ Синодального отдела Московской Патриархии по взаимодействию с вооруженными силами РФ священник Михаил Васильев

Редко у кого служение священника ассоциируется со стрельбой и взрывами, неустроенным полевым бытом, заминированными горными тропами, танками, БТРами, пыльными дорогами и другими вещами, напрямую связанными исключительно со словами «война» и «армия». Но, между тем, еще со времен Древней Руси в ратных дружинах, бившихся на полях брани при святом равноапостольном князе Владимире или святом благоверном князе Димитрии Донском, в полках русской армии под командованием Суворова или Кутузова и вплоть до 17-го года присутствие лица духовного звания считалось делом не только естественным, но и непременным.

Миссия военного священника всегда была высокой и ответственной, но вместе с тем и опасной. Он не только молитвой и словом евангельской мудрости поддерживал и укреплял дух солдат перед тяжелыми сражениями, но и сам находился на поле боя, зачастую устремлялся в самую гущу битвы, чтобы успеть, когда это оказывалось возможным, услышать последнее слово покаяния, слетающее с уст смертельно раненого, разрешить от бремени греха и подготовить его душу к переходу в вечность, к Богу.

Естественно, что после революции звание полкового священника было полностью упразднено. Однако не так давно, когда опять начались конфликты и стала литься кровь, когда словосочетания «военные действия, погибшие и раненые» уже перестали вызывать шок или хотя бы удивление у россиян, столь же естественно вновь возникла необходимость в «армейских батюшках». Но не только наличие конфликтных ситуаций обуславливает эту потребность: и в условиях мирного времени у военного духовенства хватает дел. Основное сегодня — это просветительско-воспитательная работа в частях и подразделениях ВС как среди офицерского состава, так и среди молодых солдат-срочников, а цель ее — «одухотворение» воинских коллективов.

«Отношения между военнослужащими должны стать не просто человеческими, а братскими… чтобы военнослужащие осознали, что они не только братья по оружию, но и братья по вере и духу», — сказал в одном из интервью наш сегодняшний собеседник, руководитель сектора ВДВ Синодального отдела Московской Патриархии по взаимодействию с вооруженными силами РФ священник Михаил Васильев.

Отец Михаил вырос в семье военнослужащего, учился в МГУ на философском факультете. Первым из православных священников окончил факультет переподготовки и повышения квалификации Академии Генерального штаба ВС РФ по специальности «командно-штабная оперативно-стратегическая подготовка». На его боевом счету несколько десятков командировок в «горячие точки» — в Чечню, Косово, Боснию.

И, не будучи военным и даже не имея права (как священник) брать в руки оружие, он все же очень хорошо, совсем не понаслышке, знает, что такое война и как по-разному — в зависимости от того, что происходит у него в душе, — может показать себя на ней человек.

— Принято считать, что сильным является государство, которое имеет развитую экономику, мощную профессиональную армию, крепкую власть… Но история свидетельствует о том, что есть нечто более важное: это готовность людей, граждан этого государства, жертвовать собой ради Отечества, ради своего народа, не говорю уже ради своей веры. Таких людей называли и называют героями. А кто такой герой с Вашей точки зрения?

— Есть такое слово «надо» — вот и все. И когда человек делает не то, что ему хочется, а то, что нужно, тогда он становится героем. Причем, заметьте, то, что нужно не ему и его близким, потому что как раз в этом никакого героизма нет — это прямой долг, а то, что нужно Родине, то, что нужно Богу. Но, вы знаете, как-то командующий РВСН сказал мне, что «легче быть пять минут героем, чем всю жизнь приличным человеком». В этих словах глубокий смысл, очень много этим сказано. Просто не опаздывать на богослужение, или просто не «тыкать» приходящим к тебе прихожанам на исповеди; или заметить нужду ближнего, не пройти, помочь и так далее. И это делать не единожды, а постоянно, день за днем. Очевидно, что гораздо больше усилий требуется от человека, чтобы совершать вот такие «незаметные» подвиги. И эти подвиги, малые, повседневные, но подвиги, — они необходимы, если мы хотим из нашего сегодняшнего общества сделать общество христианское. Без них не обойтись.

— А если говорить о природе героизма, то может ли человек стать героем? Как вообще объяснить проявление героизма? Это врожденное свойство человеческой души?

— Насколько я понимаю, героизм, как и патриотизм, как и настоящая, не плотская любовь, — все это воспитывается в человеке. Больше того, например, у нас в Советском Союзе была «фабрика героизма». То есть советская военно-патриотическая школа, и вообще система военно-патриотического воспитания — она уникальна. И я считаю, что являюсь военным священником в том числе и потому, что играл в игру «Зарница», с детства был воспитан на примерах подвигов героев Великой Отечественной войны. Прекрасно помню этих увешанных заслуженными боевыми орденами уже седых, завершающих свой земной путь людей. И также помню, как в детстве сам с товарищами играл в еще сохранившихся окопах. Все тогда было пропитано духом военного героизма.

И идеология в данном случае вторична, а подвиг — первичен. Мы не о том говорим сейчас, была советская идеология плоха или никуда не годилась, а о том, что в плане военно-патриотического воспитания она учила хорошему. Многие, думаю, согласятся, что основной упор в послевоенное время делался все-таки на подвиги не Гражданской, а именно Великой Отечественной. Я учился с конца 70-х до середины 80-х, и в это время мне еще посчастливилось увидеть очень многих героев этой войны. Причем тогда я впервые столкнулся с героями-десантниками. Об их подвигах я узнал еще в школе, и, честно говоря, то, что Господь привел меня служить именно в ВДВ — это просто промыслительно…

— Наверное, рассказы о подвигах тогда поражали, вызывали восхищение и стремление стать похожим на этих героев?

— Ну да, конечно, поражали. Представьте себе, как мог отнестись мальчишка-подросток к подвигу героев-свирцев 98-й дивизии ВДВ. Она до сих пор, кстати, существует. В июне 44-го года двенадцать человек должны были переплыть через речку Свирь — шириной она метров четыреста, — имитируя ложную переправу. То есть каждый из них, раздевшись почти догола, толкал плотик с чучелами солдат таким образом, чтобы весь огонь взять на себя и засечь огневые точки противника. А в это время несколькими километрами выше по реке началась другая переправа, но оказалось, что там немцы сбили наших, и из шестнадцати выжили только пятеро, а здесь все двенадцать, с двенадцатью плотиками, живые, доплыли до того берега под ураганным огнем. И не только доплыли, но они — двенадцать человек! ­- захватили передовую траншею противника, причем ни один из них не погиб. Это иначе как чудом не объяснишь.

И удержались! Увидели наши, что они захватили первую траншею, и подошла помощь. Потом советские войска заняли плацдарм и оттуда развивали успешное наступление на Карельском фронте. И все двенадцать остались живы. Это реальные герои.

— Вот Вы говорите, что героизм можно воспитать. А как быть, например, людям, от природы малодушным? Ведь бывает, что человек родился трусом?

— Не бывает. Это просто вопрос воспитания. Папа у него что делал, у этого труса? Скорее всего, у него просто не было папы. Знаете, на Кавказе, например, считается, что только от девственника и девственницы может родиться настоящий воин. То есть не женоподобный юноша, а именно воин. В этом заложен глубокий смысл, и это очень созвучно христианской традиции. Ведь все начинается с вопросов нормальных добрачных отношений, вернее, с отсутствия близких отношений до брака. Дальше — больше. В молодой семье рождаются детки, и они обязательно должны чувствовать любовь и уважение родителей друг ко другу. Ну, а дальше, в семье должна быть иерархия. Папа должен говорить не «делай, как я сказал», а «делай, как я». Если папа делает зарядку, значит, и сыночки ее делают. Если папа занимается спортом, и они занимаются спортом. Если ребенка отдали вовремя в секцию, и он научился самозащите, то у него будет уверенность в своих силах, а соответственно, и храбрость. Любой героизм воспитывается.

— А если человек просто равнодушный? Героизм — это непременно жертвенность. Может ли такой пожертвовать собой?

— Героизм может проявляться в разных формах. Героизм, например, проявляется в том, что человек берет и не делает того, что делают все вокруг. Все вокруг берут взятки, а он не берет. Представляете — честный сотрудник ГИБДД… Это что, не героизм сейчас, в XXI веке? При этом ты подвергаешься обструкции от начальников — я знаю такие примеры, — и на тебя с непониманием смотрят твои коллеги, а подчиненные вообще в это не верят, они считают, что ты такой же, как все, и доказывать бесполезно.

Хотя не надо думать, что все у нас так плохо. Например, я уверен, что большинство священников «за Родину, а не за деньги». Примеров этому я вижу много. Хотя, к сожалению, есть и другие. Некоторые просто занимаются требоисполнительством… Или, например, призываю я духовенство работать в Вооруженных силах и слышу порой в ответ: «А кто за это нам заплатит? А медаль мы за это получим? А ты пенсию будешь моей матушке платить, если меня убьют?». Поэтому у нас во многих епархиях еще и нет военных священников. Но ведь если мы хотим, чтобы искра Божия затеплилась в сердцах наших пасомых — воинов, то мы должны разделять с ними тяготы и лишения той службы, которую они за всех нас несут.

А вообще в Чечне у нас четыре священника погибло, были среди духовенства и раненые… Так что есть герои сегодня и в Церкви, и в сане в том числе.

— А имеет ли значение, ради чего человек идет на подвиг, его мотив? И важно ли сознавать это самому человеку?

— Да человек не идет на подвиг. Никто никогда не идет на подвиг. Люди просто исполняют свой долг. В тот момент, когда люди идут на какое-то задание, они не думают о подвиге, это и не является подвигом. Они просто выполняют то, что положено, что им приказано. Вот отец Анатолий Чистоусов, он что, какой-то подвиг совершил, оставшись в Грозном, занятом боевиками, служить как священник в храме, куда он приписан указом правящего архиерея? Вот есть указ — обязан служить, он и служил. Его схватили и убили. Получается, что тут он не подвиг совершал, а просто выполнял свой священнический долг. И отец Петр Сухоносов в станице Слепцовская на территории нынешней Ингушетии, — он просто выполнял свой долг. А его вытащили из алтаря, избили, затолкали в УАЗик, увезли и убили.

А что, 28 панфиловцев — они подвиг совершали? У них была задача — удержать рубеж…

— Но ведь они могли не сделать этого. А точнее, даже и не захотеть пойти на такую жертву.

— Нет, это было бы преступлением. Как это — взяли и оставили порученный им участок обороны и разбежались в разные стороны?! Так не делается. И мы, священники и военнослужащие, знаем, что есть такое понятие, как долг, вот и все. А уже потом, задним числом, соотносят боевые потенциалы. Вот 28 панфиловцев: против них тридцать танков немецких, к примеру. Соотношение боевых потенциалов таково, что-то, что они совершили — это подвиг. Потому что они, казалось, должны были все погибнуть и никого не остановить. А они погибли, но остановили.

Также отца Анатолия Чистоусова никто, наверное, не осудил бы, если бы он уехал из Грозного. Но есть такое слово «надо», и он выполнял свой долг до конца.

Татиана Бышовец

http://www.eparhia-saratov.ru/txts/journal/articles/01church/20 070 508.html