 |
| Столетие.Ru | Снежана Тодорова | 08.05.2007 |
«Необходимая рабочая сила»
В первые дни марта были депортированы 11 343 еврея, однако в стране зрело общественное недовольство решением правительства. Заместитель председателя Народного собрания Димитр Пешев вместе с другими 43-мя депутатами направил резкое письмо премьер-министру Богдану Филову, свои протесты выразили Союз офицеров- резервистов, Союз врачей, Союз писателей и спортивное общество «Славия», однако решающую роль сыграло мнение Болгарской православной церкви.Царь Борис ІІІ был вынужден издать указ об отмене депортации, евреи, было заявлено, остаются в Болгарии, так как «они являются необходимой рабочей силой». Вот так болгары спасли жизни 48 тысяч своих соотечественников-евреев, из всех европейских стран еще только Дании удалось помешать депортации…
Вот что рассказала болгарская еврейка Рейна Лиджи, родившаяся в 1929 году в Софии, пятьдесят лет проработавшая преподавателем русского языка и литературы в Национальной музыкальной академии в Софии.
— Вторая мировая война вошла в мою жизнь за несколько месяцев до ее начала. Фашистское правительство Болгарии в декабре 1940 года приняло закон о защите нации, моего отца Вуко Лиджи, которому было всего 49 лет, уволили с работы, потому что по новому закону он не имел на нее права. Отец не пережил случившегося, его поразил инсульт и через три недели, 19 февраля 1941-го, он скончался. А первого марта в Болгарию вступили немцы — как наши союзники.
Мне было 12 лет. Я ничего не знала о них, но до сих пор помню этих розовощеких парней в грузовиках, которые ели шоколад, о котором мы, болгарские дети, могли только мечтать. У мамы тоже не было работы, мы должны были носить желтые звезды Давида, не имели права выходить на улицу с 9 часов вечера до 7 часов утра. Никогда не забуду 22 июня 1941 года, когда друзья соседа нам сообщили: «Немцы напали на Советский Союз». Я почувствовала: наступает что-то страшное…
Война была далеко от нас, но мы ощутили все ее последствия: нам выдали талоны на продукты, по которым выдавали мизерные пайки, получили мы и талоны на одежду. Мы ничего не знали, евреев заставили сдать радиоприемники властям, и вот так прошло два года, в течение которых мы были отрезаны от всего происходящего. Слушать советское радио значило нарушать запреты, болгар за это карали, поэтому вести с фронта доходили редко.
Немцы настаивали на решении еврейского вопроса, и в мае 1943-го софийских евреев выслали в другие города. Мы с мамой попали в город Видин, на границе Болгарии с Сербией и Румынией. Нам «повезло», там жил двоюродный брат моего отца — аптекарь Изидор Лиджи, который принял нас в своем доме. Остальных евреев, у которых родственников не было, разместили в местной школе.
Мама помогала по хозяйству, и за это нас кормили. Я не имела права учиться, так как была еврейкой, но мама выхлопотала разрешение министерства просвещения на мое обучение в качестве частной ученицы. Договорилась с преподавателями русского языка местной школы — белоэмигрантами.
С Восточного фронта приходили сообщения о победах Красной Армии, и все мы почувствовали изменения, нам разрешали выходить на улицы и находиться там с семи утра до семи вечера. Пятого сентября 1944 года Советский Союз объявил войну Болгарии, 8 сентября партизаны спустились с гор и освободили из тюрем политических заключенных, 9 сентября власть окончательно перешла в руки народа. Фашистское правительство дало возможность немецким войскам, находящимся на территории Болгарии, спокойно уйти из страны.
Несколько дней спустя на главной площади в Видине появился… капитан Красной Армии, которого ликующий народ просто нес его на плечах. А через несколько дней мы встречали советские войска. Навсегда запомнила, как они пели «Священную войну»: молодые, красивые, в новом обмундировании, солдаты проходили через город, отправляясь на запад. Немцы, покинувшие Болгарию, заняли очень выгодные позиции на сербской территории, и советские войска понесли крупные потери, многие из погибших солдат и офицеров были похоронены в болгарской земле. Раненые солдаты возвращались в Видин.
Моя мама на несколько дней уехала в Софию, и я осталась одна в доме, часть которого была занята штабом. Вот тогда я и познакомилась с девятнадцатилетним Петром Цветковым и Михаилом Саранчой, русскими солдатами. Когда Петр узнал мое имя, то решил:
— Я буду звать тебя Раечкой.
Я говорила по-русски кое-как, но мы очень хорошо понимали друг друга. Мы больше никогда не виделись, и я не знаю — выжил ли он или погиб. Но в память об этой встрече у меня остались подаренные стихи.
Именно знакомство с русским солдатами определило мою дальнейшую жизнь, я полюбила язык братской страны и в сентябре 1946 года поступила в Софийский университет, твердо решив: только русская филология может стать моей специальностью.
Остаемся патриотами
Лев Давыдович Покрасс уже много лет живет в Болгарии. Его сын еще студентом Архитектурного института в Москве познакомился со студенткой из Болгарии, после свадьбы они вместе с ним переехали жить и работать в Софию.— Наша семья жила на Украине, в небольшом местечке, неподалеку от Киева, но в тридцатые годы мы переехали в Среднюю Азию. В столице Украины остался жить только мой дед. После того, как немцы вошли в Киев, по всему городу были развешаны объявления о том, что все евреи подлежат депортации. Двадцать седьмого сентября 1941 года все евреи должны были собраться на сборных пунктах, за неподчинение — расстрел. Соседи деда рассказывали, что тот взял свой ящик с инструментами — по специальности он был кровельщиком — и ушел из дома. Евреев построили в колонну и отвели к оврагу на краю города — сегодня название его, Бабий Яр, известно всему миру…
Когда началась война, мой брат проходил военную службу на границе между Литвой и Германией. Вот его письмо, написанное 27 июня 1941 года: «Действующая армия. Добрый день, мои дорогие. Вот и ваш сын испытал, что такое современная война. Был в бою, уже понюхал, как говорится, пороху. В ту ночь я стоял на посту. Был уже под утро. Вдруг воздух наполнился ужасным грохотом, на нас обрушились бомбы. На моих глазах разлетелось здание. Писем от меня много не ждите, будьте готовы ко всему. Верьте, ваш сын не будет трусом».
После отступления советских войск брата прикомандировали к охране штаба армии, но он требовал, чтобы его отправили на передовую. Его просьбу удовлетворили, он воевал на Северо-западном фронте, был награжден орденом Красного Знамени. 20 апреля 1942 года отец отправил Леониду письмо с поздравлением по случаю дня рождения, но оно не дошло, мой брат погиб за несколько дней до праздника. Потом — «похоронка», в которой сообщалось, что брат погиб, выполняя свой воинский долг и похоронен в семистах метрах от деревни Запрудно…
Когда мы с ребятами посмотрели фильм «Парень из нашего города», то сразу запомнили и полюбили ставшую потом знаменитой песню «Три танкиста — три веселых друга». На следующий день пришли в класс и, когда вошла учительница, все встали и запели: «Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход». Учительница во время исполнения этой песни стояла вместе с нами.
Когда мне исполнилось 17 лет, я попросил в военкомате направить меня в танковые войска. Так я попал в училище в Самарканде: жара такая, что к броне танка нельзя было прикоснуться. А потом — война, Третий Белорусский фронт, в бою под Кенигсбергом снаряд попал в наш танк. Я был тяжело ранен, врачи извлекли из меня осколки, полгода лечился в госпиталях.
Стал инженером-строителем, проектировал и строил театры, дворцы спорта и другие объекты по всему Советскому Союзу — от Калининграда до Находки и от Архангельска до Ташкента. Моя жена, с которой мы прожили свыше 50 лет, пошла на фронт добровольцем, принимала участие в боях за Сталинград.
Сегодня нечасто звучит слово «патриотизм». Мы были советскими патриотами и остаемся патриотами своей Родины в Болгарии.
«Помню летчика Мишу»
Милен Гетов — известный болгарский журналист, драматург и режиссер, автор 14 художественных, более 100 документальных и 500 телевизионных фильмов:— Еще не успело пройти ликование 9 сентября 1944 года и радость от встречи с солдатами Красной Армии в Софии, когда в городе Бяла Слатина прибыла военная часть, авиаполк со знаменитыми самолетами «У-2».
Экипажи разместили в домах, а командование и обслуживающий персонал — в палатках, в рощице, неподалеку от самолетов. В Доме культуры нашего маленького городка болгарские народные мотивы зазвучали вперемешку с русскими песнями.
Боевые машины совершали круглосуточные полеты над Югославией, а мы с нетерпением ожидали возвращения «квартирантов». В нашем доме жил молодой капитан Миша с Урала. Перед войной он успел окончить сельскохозяйственный институт, когда его призвали и направили в авиацию.
Он был веселым и забавным парнем, с ним очень любил беседовать мой отец. Миша, в свою очередь, помогал моей маме по хозяйству, играл с моей младшей сестренкой. Ко мне относился как к другу, а к моему отцу — с особым уважением. Поэтому понятно, как мы волновались, когда он запаздывал после возвращения из полетов.
На первом этаже в нашем доме проживал врач — эмигрант-белогвардеец, и мой отец очень беспокоился, найдут ли они общий язык. Но его волнения оказались напрасными, капитан Красной Армии и врач-белогвардеец говорили о Подмосковье, о Мишином Урале, об университете и о Москве, о мирной жизни и о войне — но только не о политике.
Через месяц я приступил к службе в составе Первой болгарской армии, в пропагандистской роте, в нее входили писатели, журналисты, художники, кинематографисты, певцы и артисты.
День Победы стал светлым праздником человечества, в Болгарии чтут великий подвиг советских солдат и поименно вспоминают тех, кто пришел в страну как воин-освободитель.
