 |
| Фонд стратегической культуры | Александр Крылов | 08.05.2007 |
Такая, с позволения сказать, интерпретация истории стала на Западе канонической с первых лет «холодной войны», когда У. Черчилль в своих мемуарах, руководствуясь, что называется «классовым подходом», грубо принизил решающую роль Советской армии в победе над фашистской Германией.
Позднее западная историческая мысль оказалась под большим влиянием бывших гитлеровских военных, которых привлекли для обработки нацистских военных архивов, и опубликованных генералами вермахта многочисленных воспоминаний. Общим правилом этих воспоминаний было острое желание обелить и себя, и всю немецкую армию, которая для этого «отделялась» от Гитлера и нацизма, рисовалась эдаким неидеологизированным профессиональным воинством. Хватало в мемуарах бывших гитлеровских вояк и кастового высокомерия, и уязвленной гордости, выплеск которых служил прямому искажению реальной исторической картины недавнего прошлого. Мемуары же советских военачальников и политических деятелей зачастую не справлялись с ролью научного и мировоззренческого «противовеса» потоку литературы бывших гитлеровцев, — воспоминания героев войны, выходившие в СССР, подвергались столь жесткой идеологической цензуре, что нередко утрачивали свою ценность как исторический источник.
Лишь через тридцать лет после окончания Второй мировой войны на Западе были предприняты первые попытки дать более объективную оценку роли Восточного и Западного фронтов. Британский историк Джон Эриксон в своих книгах «Дорога на Сталинград» (1975) и «Дорога на Берлин» (1983) был одним из первых, кто попытался показать истинную роль Восточного фронта в разгроме гитлеровской Германии. Вслед за ним американский военный историк Дэвид Гланц написал серию книг о войне на советско-германском фронте. Этот автор на протяжении 1989 — 2006 годов опубликовал 16 трудов, включая монографию под названием «Схватка титанов. Как Советская армия остановила Гитлера».
Сотни публикаций британских и американских историков были посвящены исследованию отдельных проблем Восточного фронта: об отношении к пленным, об этнических чистках военного времени, о роли органов НКВД в войне, об экономике, обеспечении продовольствием и т. п. Эти публикации на Западе не были рассчитаны на массового читателя. Поэтому представления среднего американца или британца в течение многих десятилетий основывались, прежде всего, на воспоминаниях У. Черчилля и других западных политических деятелей, для которых главным театром военных действий оставался Западный фронт. И только в последние годы эта традиционная оценка стала претерпевать существенные изменения. Совершенно особое место в западной историографии войны заняла в этом отношении книга британского историка Нормана Дэвиса «Европа в войне. 1939−1945».
Этот автор пользуется большой и заслуженной популярностью в Британии и США. Широкая известность пришла к нему после публикации объемной и увлекательной по форме истории Британии под названием «Острова» (1999). Не менее успешной были его «История Европы» (2006) и последняя по времени «Европа в войне. 1939−1945» (2006). В этой книге Дэвис, с необычной для британского ученого мужа горячностью и вполне однозначно выносит осуждение американцам за их болезненный, патологический «нарциссизм». Особенно достается от него тем американским авторам, которые до сих пор тупо убеждают своих соотечественников в том, что это они — американцы — остановили и разгромили Гитлера.
Норман Дэвис пишет: «В течение четырех лет на Восточном фронте дрались 400 немецких и советских дивизий. Линия фронта тянулась на 1600 километров. А на Западном фронте даже самые интенсивные бои шли между 15-ю — 20-ю дивизиями. Восемьдесят восемь процентов всех потерь немецкая армия понесла на Восточном фронте. В июле 1943-го именно советские войска сломили волю и способность немецкой армии к массированным атакам по всему фронту. „Курская дуга“ — вот название, которое нужно помнить историкам! Главенствующая роль советской армии во Второй мировой войне будет настолько очевидна историкам будущего, что они отведут Британии и Америке лишь роль решающей поддержки».
И тем не менее, Н. Дэвисом решающей роли Красной армии в победе над фашистской Германией приправлено сакраментальным идеологическим тезисом о схватке «двух тоталитаризмов», о том, что «самый зверский режим в истории Европы был побежден не демократиями, а другим зверским режимом». Дескать, один тиран одолел другого тирана.
Признавая решающую победоносную роль Советского Союза во Второй мировой войне, британский историк Норманн Дэвис категорически не замечает того, что в войне 1941−1945 годов на Востоке историческая Россия, выступавшая в геополитическом облике СССР, сокрушила в лице германского нацизма крайне агрессивное, человеконенавистническое порождение западной цивилизации. При этом Н. Дэвис признает, что огромная доля заслуги в достижении русскими победы принадлежит лично Сталину. С ним согласен и другой историк, Джеффри Робертс, который в своей книге «Войны Сталина: от мировой войны к холодной. 1939−1953» пишет: «Сделать столько ошибок, и потом восстать из пепла, и довести страну до величайшей победы было ни с чем не сравнимым триумфом. Мир для нас, для демократий, спас Сталин"1.
Только мир спас не гений Иосифа Сталина, а русский народ. И Сталин в мае 45-го это признал — в своем знаменитом тосте «за русский народ» на приеме в Кремле в честь командиров и комиссаров Красной армии. Для русских эта война навсегда останется и «Великой», и «Отечественной», и еще — «войной священной», ибо в глазах нашего народа она явилась схваткой не на жизнь, а на смерть с воплощением абсолютного зла — нацизмом, который пришел с Запада.
