 |
| Интернет против телеэкрана | Сергей Новиков | 02.05.2007 |
В большинстве случаев подобные игры кончаются большой кровью и сепаратизмом — тому масса примеров в недавней истории: Приднестровье, Югославия, Карабах и так далее. В Эстонии, однако, ничего подобного не произошло, хотя размах протестного движения в свое время был ничуть не меньший. Эстонские политики до сих пор оспаривают друг у друга лавры главного «умиротворителя», а историки спорят о причинах данного феномена. Гипотез хватает: отсутствие подходящего лидера, шок от распада СССР, однозначно негативное отношение к эстонским русским со стороны тогдашнего российского руководства, «творческой интеллигенции» и тому подобное. Кроме того, уж будем честными, очень многие все-таки надеялись пожить в обещанном «демократическом европейском государстве». Мол, националистическая волна схлынет, Европа не позволит, язык подучим, и все будет прекрасно. Наивные! Так или иначе, в результате определенного стечения обстоятельств, кровь в Эстонии не пролилась, а сепаратизм не прошел. Но конфликт, пусть и «отложенный» никуда не делся, ведь этнократическое государство в Эстонии все-таки было построено, а обещания так и остались обещаниями. Примеров «отложенных этнических конфликтов» в мировой истории тоже хватает. Характерной особенностью подобных конфликтов является то, что лет через 20−30 они обычно обостряются. То есть в условиях постоянного унижения подрастает новое поколение, которое отвергает конформизм старших (какими бы уж там причинами он не был вызван) и резко радикализируется. Что мы сейчас в Эстонии и наблюдаем. И причины имеются — крайне ограниченные возможности для социального роста. Ну, выучила русская молодежь эстонский. И английский тоже выучила, причем лучше эстонцев, ибо преподаватели и методики лучше. И гражданство многие получили. И что это изменило? Все равно подавляющему большинству светит только рабочее место в клининговой фирме. А такой вариант «интеграции», как легко догадаться, устраивает далеко не всех. Что же касается «бронзового солдата», то это важный для эстонских русских символ. Особенно важный в ситуации, когда интересы русских в эстонских государственных структурах представляют только и исключительно специально отобранные, проверенные-перепроверенные, лояльные-прелояльные до полной потери авторитета среди своих «образцовые русские».
Кстати, случись что неприятное в Эстонии, международные посредники замучаются искать вторую сторону для переговоров о примирении общин. Просто нет у одной из сторон соответствующего субъекта, облеченного хоть минимальным доверием — плод кропотливой работы эстонских властей. То есть один раз в год безо всякого напоминания и организации, не в последнюю очередь просто для поднятия самооценки, каждый нормальный русский в Таллине приходил к Тынисмяги возложить цветы к памятнику. Вот такая вот невинная фронда, которая однозначно воспринималась эстонским руководством как проявление нелояльности Эстонской Республике. Им требуется постоянное подтверждение лояльности, причем с соответствующим ритуалом. А вот русская молодежь не понимает, почему для подтверждения лояльности периодически обязательно необходимо нагибаться. «Тупые», наверное. Вот и эпопея с «бронзовым солдатом» — очередная проверка на лояльность. Мол, плюнем этим русским в морду, и посмотрим что будет. Утрутся молча — лояльны. Нет? Ах! Кошмар! Мы так и думали! Эти неблагодарные свиньи таки нелояльны! Но вот объект для очередной проверки, на мой взгляд, был выбран не слишком подходящий, что дорого может обойтись Эстонии. Человек мыслит символами, а «бронзовый солдат» из тех символов, которые в ощущении эстонских русских перешли в разряд «святынь». То есть его торжественная установка на новом месте с возложением венков лично членами правительства ничего уже исправить не может. Нельзя вот так просто нагадить на святыню, потом кинуть ее людям под ноги, мол, вот она ваша святыня, никуда не делась — поднимите, сполосните и пользуйтесь.
Ан, нет! Споласкивание простой водичкой тут не поможет. Речь идет об осквернении святыни, сами знаете, чем потом оскверненные святыни омывать приходится.
