Защищая святость жизни

Беседа с врачом-священником игуменом Филиппом (Филипповым)

Общество православных врачей

— Отец Филипп, мы уже довольно давно не беседовали с вами на медицинские темы. И накопились новые вопросы. Хотелось бы, в частности, спросить вас о деятельности Общества православных врачей Республики Коми, которое вы возглавляете.

— Оно существует у нас около трех с половиной лет. За основу был взят опыт сообщества православных медиков Санкт-Петербурга. У нас очень хорошие отношения с его председателем, отцом Сергием Филимоновым. Еще до того как они завязались, меня мучил вопрос: почему я, врач, ставший священником, так мало внимания уделяю просвещению своих коллег? Тем более что в епархии мне приходится отвечать за религиозное образование и катехизацию. Знакомство с отцом Сергием стало последним аргументом в пользу создания у нас Общества врачей-христиан, которое объединяет сейчас примерно пятьдесят человек. Среди них около тридцати врачей, а также медсестры и шесть преподавателей сыктывкарского филиала Кировской медакадемии.

— Насколько мне известно, вы не единственный врач-священник в республике. Остальные принимают участие в работе общества?

— К сожалению, у них нет такой возможности. В Усинске у нас служит отец Константин Макашов, он анестезиолог-реаниматолог. Но так как в этом городе не хватает врачей, ему приходится активную пастырскую деятельность совмещать с не менее напряженной медицинской. Отец Николай Еременко из Ухты тоже бывает очень занят. Они наши ассоциированные члены.

— Как проходят собрания общества?

— Собираемся мы раз в месяц. На последней встрече выслушали выступление иеромонаха Игнатия (Бакаева) о человеке как творении Божием и его предназначении. Отец Игнатий много работает с больными — врачи его знают и специально попросили пригласить. Состоялась также встреча с Сыктывкарским обществом анонимных алкоголиков. Узнав, что в других регионах их единомышленники работают в контакте с епархиями, они тоже решили навести мосты с Церковью.

Что еще? Одна из наших врачей недавно побывала в Саратове. Накануне поездки мы попросили ее разузнать об Обществе православных врачей Саратова и выслушали ее доклад на эту тему.

— Занимается ли ваше общество какой-то практической деятельностью?

— В Саратове врачи-христиане действительно перешли к ней. Произошло это и в Петербурге, где организована круглосуточная телефонная линия. Там можно получить какие-то медицинские консультации. Мы движемся сейчас в этом направлении, проводим консультации, даем советы. Но это происходит скорее эпизодически. Упор делаем пока на другом.

— На чем именно?

— «Врачу — исцелися сам» — вот главный принцип в медицине, ныне полузабытый. Наша задача просветить хотя бы несколько десятков врачей Сыктывкара. Необходимо превратить их в ту силу, которая сможет полноценно отстаивать в медицинском сообществе основные этические принципы нашего искусства. Сегодня эти принципы подвергаются жесточайшим испытаниям, никто не застрахован от коммерциализации, в том числе и православные медики. Ведь от них так же, как и от всех российских врачей, требуют приносить доход, выходить на самоокупаемость. Это приводит к бесчисленным сделкам с совестью, нарушениям клятвы Гиппократа. Поэтому так важно то, что мы собираемся, все это обсуждаем, обмениваемся опытом, морально друг друга поддерживаем. Это исключительно важно — создание таких островков, где сохраняется верность принципам русской медицины.

— Насколько сегодня отличаются друг от друга платные и бесплатные услуги?

— Конечно, платная медицина обладает большими возможностями. За деньги легче попасть на сложное обследование, очередь там меньше в несколько раз. Говорят, что аппаратура должна окупаться, необходимо вернуть в бюджет деньги, потраченные на ее закупку. И все-таки многое зависит от врача, от его чувства долга, отношения к людям. Есть искушение у специалиста, который получает невысокую зарплату, лучше относиться к тем, кто готов выложить деньги из своего кармана. Хочется сформировать круг пациентов, которые будут тебя содержать, а остальные люди как бы сливаются в безликую массу. Деление на платную и бесплатную медицину превращает врача в обычного ремесленника, которому все равно, что холодильник ремонтировать, что человека лечить.

В этом весь ужас коммерциализации. Государство утрачивает понимание, что главное достояние страны — здоровье ее граждан.

— Нацпроект в области здравоохранения сможет чем-то помочь?

— Я не уверен: как-то бессистемно все делается, больше напоказ. Вот прошло много сюжетов в СМИ о закупке новых машин «Скорой помощи». Это хорошо, конечно, но зачем нужны эти машины, если нет лекарств? В декабре мы в республике вплотную подошли к катастрофе, начались проблемы с инсулином и сахаропонижающими препаратами. На сегодняшний день удалось получить только инсулин. И приходится выписывать больным не то, что им нужно, а то, что есть в аптеке, например плохо очищенный отечественный препарат вместо хорошего немецкого. Российский препарат считается аналогом, но какой это аналог, если у него куча побочных эффектов?

В такой трудной ситуации приходится сегодня работать российскому врачу. И здесь легко забыться или ожесточиться, утратить нравственные ориентиры. Вот чего пытается не допустить наше общество. Мы должны, вопреки всему, помнить о человечности.

— Помимо заседаний, ведется какая-то другая работа?

— Да, конечно. Мы вместе совершаем паломнические поездки, летом хотим отправить наших врачей с семьями на епархиальное подворье в Анапу, поправить собственное здоровье, пообщаться.

Медицина и этика

— Насколько мне известно, вы недавно защитили диссертацию?

— После того как я закончил аспирантуру Свято-Тихоновского гуманитарного университета, возник вопрос: где защищаться? Можно было сделать это в СТГУ, но зная, что Киевская Духовная академия — колыбель православного образования в России, я представил туда свою работу по биоэтике. Там же решил защититься и владыка Питирим. В итоге ученый совет академии присудил нам кандидатские степени, а затем Ужгородская богословская академия имени святителей Кирилла и Мефодия — докторские. Биоэтика — это тема, которая у нас, в Церкви, до сих пор исследовалась слабо, что отметили почти все мои рецензенты. Между тем вопросов по этой теме возникает много. Как соотносятся медицинская и христианская этики? Какие нормы морали в них соответствуют друг другу, а какие нет? Насколько клятва Гиппократа сохраняет свою важность для современной врачебной практики? Без ответов на эти вопросы нашей Церкви трудно адекватно реагировать на угрозы нового времени.

Владыка Кирилл Смоленский предложил мне недавно сотрудничество в работе над дополнениями к Социальной концепции Русской Церкви. Кстати, тема «Православие и медицина» — это самое слабое место в концепции.

— Что вы имеете в виду?

— Неудовлетворительна, на мой взгляд, позиция по абортам. Там есть некоторое недопонимание, что из себя представляет практика детоубийств. Сказано, что возможно совершение абортов по медицинским показаниям, но в условиях, когда медицина полностью игнорирует права ребенка в первые недели его жизни, таких показаний бездна. Если бы женщины при всякой потенциальной угрозе для своего здоровья прерывали беременность, страна бы уже обезлюдела.

Здесь дело не в том, что авторы концепции проявили излишнюю либеральность. Они исходили из верной по-своему идеи, что женщина имеет право не идти на смертельный риск. Но в реальности все кругом — риск. По городу пройтись — опасно, на самолетах летать — тоже и т. д. Поэтому в концепции должна быть четко оговорена степень угрозы для жизни женщины.

— Какие вопросы вы хотите затронуть в подготовке дополнений к Социальной концепции?

— Они будут касаться медицинских опытов со стволовыми клетками, фетальной терапии, клонирования. Поясню: фетальная терапия — это использование тканей абортированных младенцев. Из них, например, готовят кремы для омолаживающих масок, так как эти ткани обладают большой жизненной силой.

— Я слышал, что ими нередко пользуются сильные мира сего?

— Говорили, что фетальная терапия применялась при лечении Ельцина. Не берусь утверждать, точно не знаю.

— А что такое стволовые клетки?

— Они находятся в пуповине ребенка и могут приобретать свойства того органа, куда их подсаживают, например сердечной мышцы, восстанавливая поврежденные ткани. С их помощью, в принципе, можно лечить человека, перенесшего инфаркт, заживлять травмы позвоночника и так далее.

— Что плохого в этой методике?

— Методика перспективная, и ничего плохого в ней не было бы, если бы ученые-медики извлекали стволовые клетки из пуповины новорожденных. Но они предпочитают неродившихся младенцев, пуповина которых намного богаче стволовыми клетками. Хотя на конечное качество препарата эта разница не влияет, все упирается в степень сложности работ и, соответственно, в деньги.

— А есть препараты, которые сознательно готовятся из тканей новорожденных, а не погибших младенцев? С тем, чтобы ими можно было лечить людей, не одичавших в ходе прогресса.

— Нет, таких препаратов не существует, поэтому для христиан эта методика пока неприемлема. А ведь она могла бы помочь многим больным, не будь она за счет гибели детей.

— Вы сказали, что одна из проблем, которая будет рассмотрена во время подготовки дополнений к Социальной концепции, — это эксперименты в области клонирования. Но ведь в России они не проводятся. Чем вызвано беспокойство Церкви на этот счет?

— Дело в том, что в мае заканчивается мораторий на все научные разработки, связанные с клонированием, который действовал в нашей стране пять лет. К этому готовимся мы — сторонники традиционных этических принципов в медицине, но готовятся и либеральные ученые. Они надеются протолкнуть закон о терапевтическом клонировании, то есть выращивании тканей отдельных органов человека, например печени. Трудно сказать, насколько это перспективно. Клонированные ткани, если их пересадить больному, могут повести себя самым неожиданным образом, контролировать их пока невозможно. Они способны, например, привести к раковым заболеваниям. Вспомним, как недолго прожила клонированная овечка Долли, стремительно состарившись. Допустим, эти трудности преодолимы. Тогда следующим шагом станет клонирование человека? На это имеются и спрос, и большие деньги, например со стороны состоятельных людей, желающих клонировать себя или умерших близких. Их мало интересуют представления о святости жизни.

— Почему, кстати, нет моратория на фетальную терапию? Ведь это страшнее клонирования.

— Здесь большую роль играют коммерческие интересы. Россия — один из главных поставщиков фетальных тканей на мировой рынок. Покровителей у идеи клонирования пока значительно меньше.

В нашей стране, где без Бога «все позволено», либеральничанье в области медицины может приводить к страшным последствиям. Это ведь не только удар по христианским основам нашей жизни. Безнравственность, безверие влекут за собой разрушение физическое. Нужно заботиться о здоровье человека прежде, чем он заболел, или тогда, когда его можно исцелить с помощью традиционной медицины. Заботиться, наконец, о здоровом потомстве, и тогда будет и долголетие, и активное участие в жизни общества. А то у нас скоро работать станет некому. Нация больна.

— Какими еще проектами вы намерены заняться на общецерковном, российском уровне?

— Много предстоит сделать по созданию этического Кодекса православного врача. В Католической Церкви такая Хартия существует — очень хороший документ, где даны рекомендации для всех направлений медицинской деятельности — научной, лабораторной, клинической. У нас такого документа нет, а копировать католический мы не можем. Там заложены принципы, которые православию не вполне подходят, не всегда реалистичные. Поэтому нам придется создавать свой Кодекс, и мне хотелось бы над этим поработать.

Вопросы читателей

— К нам, в редакцию, поступают вопросы от читателей, касающиеся медицинской области. Часто спрашивают о прививках. В православной среде есть тенденция отказываться от них как от чего-то небогоугодного.

— Это, конечно, не так. Правила для всех случаев здесь не существует. Несомненно, есть инфекционные заболевания, против которых прививки обязательны. Такие, как коклюш, дифтерия, столбняк — они были побеждены только с помощью вакцинации. Но есть заболевания, против которых людей прививают почти в экспериментальном порядке. Непонятно, насколько они помогают. Это касается многих гепатитов — С, G, B, E… Людей прививают, когда в этом нет необходимости, то есть число заболевших настолько невелико, что с таким же успехом можно всех людей заставить носить надувные жилеты, предохраняя от опасности утонуть. К тому же есть много ненадежных или фальсифицированных сывороток. Как минимум, перед тем как привиться, требуйте от медиков сертификаты на вакцины.

И есть ясные противопоказания против вакцинации. Нельзя, например, прививать детей с недомоганиями. У нас в погоне за высоким процентом вакцинации об этом нередко забывают. Итак, прежде чем привиться, изучите сертификат, противопоказания, выясните, существует ли в вашем регионе или в том, куда вы собираетесь ехать, повышенный риск заразиться той или иной болезнью. Если заболел один человек на область, то риск пострадать от прививки становится выше, чем риск заболеть. Это касается, например, гепатита В. Нужно также выяснить, от чего конкретно вас прививают. Бывает так: надвигается эпидемия одного вида гриппа, а прививают от другого. Прививки — дело важное и нужное, но подходить к нему нужно ответственно.

* * *

— Второй вопрос: как традиционная медицина, которая объединяет и верующих, и неверующих врачей, смотрит на пользу молитвы для здоровья?

— Мне очень часто задают этот вопрос — полезно ли чтение утреннего и вечернего правил для здоровья. То, что это для души хорошо, все понимают. Но желают по маловерию немножко подстраховаться и ищут практической пользы.

Оценка этого лежит за пределами нашей беседы, поэтому скажу о том, что Господь устраивает жизнь христианина так премудро, что молитвенная практика, действительно, обоснована с точки зрения медицины.

Человек, проснувшись, вскакивает, суетится, бежит куда-то, потом, вечером, бросается в сон, не подготовившись, что ведет и к бессоннице и кошмарным видениям. Организм не успевает перестроиться. При резком переходе от сна к бодрствованию и наоборот возникает сосудистый перегруз, что может однажды закончиться инфарктом, не говоря о сосудистых кризах, и вообще — переносится довольно тяжело.

А вот христианин, испрашивая на молитве благословение на грядущий день, а потом на сон, избавлен от подобных неприятностей, плавно переходит из одного телесного состояния в другое. Это еще один пример, насколько наша физиология зависит от душевного состояния. Они — части целого, должны действовать в согласии, и страдают, когда такое согласие отсутствует.

Беседовал В. ГРИГОРЯН

http://rusvera.mrezha.ru/538/6.htm