Сколько у церкви денег?

О церковных доходах говорят разное. То вспоминают бедные сельские приходы, где нет средств перекрыть крышу. То начинают обсуждать горячие факты о дорогих патриарших резиденциях, роскошных автомобилях и богатых земельных владениях. Так сколько же у Церкви денег и откуда они берутся?

Об этом мы беседуем с главным бухгалтером Московской Патриархии Натальей ДЕРЮЖКИНОЙ.

Наталья Александровна Дерюжкина окончила Московский финансовый институт. С 1980 года работала на заводе Русской православной церкви в Софрино. С 1983 года — главный бухглатер Московской Патриархии.

Зарплата Патриарха

— Наталья Александровна, существует расхожее мнение, что Церковь очень богатая организация…

— Это миф. Для начала нужно четко определить, что вы имеете в виду, говоря о церковных деньгах. У многих сегодня прочно укоренилось представление: «мы говорим Московская Патриархия — подразумеваем Церковь, и наоборот». Но это не так. Патриархия — канцелярия Патриарха, орган решающий основные административные вопросы, но вовсе не сосредоточивший в себе основную экономическую власть.

По церковному Уставу каждый приход является юридическим лицом и финансово самостоятелен. Приходы существуют, в основном, на пожертвования от треб, и в гораздо меньшей на средства от доходов церковных лавок. Общее собрание прихода утверждает смету в части расхода — основной финансовый документ, по которому живет община. В ней предусмотрена статья «отчисления на общецерковные нужды и целевые программы», обычно — это не более десяти процентов. Именно эти средства направляют в епархию, а оттуда в Патриархию.

На всех уровнях существует своя финансовая отчетность, бухгалтерия и тому подобное. Вот и все движение денег. Также Патриархия получает прибыль от предприятия в Софрино и сравнительно небольшого гостиничного комплекса «Даниловский».

Остальное — пожертвования, которые сегодня есть, а завтра их нет. В храмах будут служить Литургию, даже если туда никто не придет, а требы будут совершать, даже если за них ничего не станут платить. Устанавливать за них плату — запрещено.

В нашей бухгалтерии работает шесть человек. Конечно, нам бы хотелось увеличить штат на несколько сотрудников, но и сейчас мы справляемся с управлением общецерковными финансами. Это при том, что нам еще нужно напрямую работать со всеми московскими храмами — в Москве ведь нет своей епархии, а значит и епархиального бухгалтера.

— А что такое общецерковные финансы?

— Кроме доходной части бюджета, Московской Патриархии, о которой я уже сказала, есть смета расходов, которая утверждается Священноначалием и включает в себя расходы на содержание самой Московской Патриархии, Синода, Московских и Санкт-Петербургских духовных Академий и Семинарий, различных синодальных подразделений. Из этих денег идет помощь в восстановлении некоторых монастырей и храмов, порою мы оказываем помощь отдельным лицам.

На содержание Патриархии идет примерно пятнадцать процентов от общих расходов, что, поверьте, не так много, особенно если учесть, что доходная часть бюджета сопоставима с оборотом средств средней столичной фирмы. Основная затратная часть приходится на содержание духовных школ, это примерно шестьдесят миллионов рублей в год. В одной только Москве у нас учится девятьсот студентов, и все они находятся на полном содержании: общежитие, четырехразовое питание, одежда, учебные пособия, интернет и прочее.

Конечно, ситуация с финансами сейчас отнюдь не так плоха, как в начале 90-х, когда на волне общего кризиса мы финансировали духовные школы даже не помесячно, а понедельно, с трудом находили деньги и еле-еле избежали задержки с выплатами зарплаты. Но и сейчас мы живем скромно и не шикуем. Например, мой должностной оклад как главного бухгалтера с 1 января 2006 года составляет примерно 18 тысяч рублей.

Кроме светских людей, работающих в Патриархии, здесь несут послушание монашествующие, которые получают совсем немного.

У нас есть свой гараж. Несколько различных машин, два микроавтобуса. Патриарха возит БМВ, которую нам подарила немецкая фирма более шести лет назад, и ЗИЛ, которому больше двадцати лет. Машины две, потому что одна из них дежурная — на случай поломки первой.

Владыку Арсения, викария Святейшего Патриарха, возит «Волга».

— А Патриарх получает зарплату?

— В Патриархии Святейший зарплату не получает. На наш счет приходит пенсия Патриарха, которую мы ему выдаем.

— Вы следите за тем, что о церковных деньгах пишут в газетах?

— Иногда на глаза попадаются газеты со статьями на похожие темы. Но специально я ничего не читаю и не отслеживаю эту тему. Сегодня о Церкви, зачастую, пишут люди, которые не только совершенно не разбираются в вопросе, но и не обладают элементарными знаниями. Что можно сказать о корреспонденте на радио, который, говоря о визите Патриарха в Латвию, называет его митрополитом Московским и всея Руси?

Патриархия — достаточно открытая организация. Вот у меня на столе стоит телефон, журналист может легко узнать его, позвонить и задать вопрос. Некоторые так и делают: звонят, спрашивают. Мы даем разъяснение, комментарии, рассказываем об особенностях нашей внутренней «кухни»: можно, конечно, не прислушиваться к этому, но как люди умудряются написать столько о Церкви, вообще ни с кем не поговорив на интересующие их темы?!

Порой бывает просто противно, особенно когда начинают рассуждать о существовании каких-то церковных группировок, комментировать события, которые еще не напустили, да и вряд ли наступят…

— Откуда же взялся миф про церковное богатство?

— Думаю, из истории дореволюционной России, когда Церковь была частью государственного аппарата и действительно являлась одним из крупнейших собственников, а может из советских учебников истории, которые любили писать о несметных церковных богатствах.

Может люди видят, как быстро восстанавливаются храмы и в каком благолепии их содержат. Не знаю. Сегодня Церкви не принадлежит даже земля под храмами, она лишь взята в пользование у государства. Священники не имеют фиксированной зарплаты, и их доход зависит от финансового положения прихода. Если в городах священник, как правило, получает какое-то содержание, то в сельской местности положение очень сложное и большинство батюшек живут там натуральным хозяйством.

К слову сказать, я считаю, что священник не обязательно должен быть бедным, ведь у него есть семья, которую надо содержать, о которой надо заботиться. Нет ничего зазорного в том, что батюшка копит деньги и приобретает автомобиль. Главное, чтобы это не стало единственной целью его жизни.

Вообще, любопытство откуда у других людей деньги — дурной тон. Мой отец был простым рабочим и еще в советское время собрал большую библиотеку. Где простой советский человек взял такие средства? А он просто не пил — никогда, и тратил свою скудную зарплату на журналы и книги для нас с сестрой.

— Насколько прозрачны церковные финансы?

— Мы никогда не использовали «черных» и «серых» схем. Это принципиальное решение Священоначалия. У нас отнюдь не самые высокие зарплаты в Москве, но мы стараемся по возможности компенсировать людям инфляцию.

Все наши отчеты есть в налоговых органах. Мы не видим необходимости делать их достоянием широкой общественности, но сегодня при наличии Интернета и определенных навыков найти их все равно можно.

— Кто все-таки руководит экономической стратегией Церкви, направляет ее развитие, распределяет траты и планирует их на перспективу?

— Никто. Одного такого человека не существует. Высшим органом управления Церкви является Священный Синод, на основании его решений и проектов Патриархия планирует финансирование. Текущее руководство финансами осуществляет непосредственно Патриарх.

Святейший никогда не повышает голос

— Увидев жизнь Патриархии изнутри, Вы не разочаровались?

— Нет. Скажу честно, что за все эти годы у меня были самые разные искушения, порой хотелось все бросить, да и конфликты на работе случались, но на мое отношение к Церкви ничто не повлияло. Церковь — это не я и не аппарат Патриархии. Церковь — это все православные от простых прихожан, до Патриарха. Миллионы людей. И я всегда понимала, что нужно отделять ошибки и проступки конкретного человека от общецерковных дел. Люди всегда люди, а Церковь — это гораздо больше.

— Ваш начальник — Патриарх. Наверное, в работе не всегда все гладко. Случалось ли Вам разозлиться на своего руководителя?

— Я никогда не злилась. За время моей работы здесь, а это более двадцати шести лет, Святейший стал для меня очень близким человеком.

В первые дни, когда я только начала здесь работать, а он был еще Управляющим делами Московской Патриархии, у меня был какой-то трепет. Еще бы! Первый раз входить к такому человеку, всегда немного боязно и волнительно. Но это очень быстро прошло, во многом, потому, что Патриарх очень простой в общении человек. Это замечают все. Уже через пять минут после начала аудиенции люди забывают разницу в положении и становятся раскованными. Это удивительная черта характера руководителя и просто человека, которая, к сожалению, встречается сейчас все реже и реже.

Конечно, на работе всякое бывает. Любой человек может начать ругаться, возмущаться, хотя я ни разу не слышала, чтобы Патриарх повышал на кого-то голос. Если вдруг и сделает замечание, то через пять минут сам же человека и успокаивает: «Ну что Вы, говорит, — ничего страшного, не расстраивайтесь, пожалуйста».

И самое главное — Святейший умеет слушать своих подчиненных, по-моему, это очень важное качество, которого не достает большинству руководителей. Даже если он не согласен, все равно всегда позволит человеку изложить свою мысль, а уже потом высказывает замечание. Причем по замечаниям этим становится видно, что Патриарх действительно слушал, а не просто делал вид.

— Вы начинали работать еще при Патриархе Пимене, который руководил Церковью в довольно тяжелые для нее годы… Как по-вашему, сейчас Патриарху легче?

— Мне кажется, что каждому Патриарху достается свой особенный, личный крест. И спорить, чей был тяжелее, бесполезно, да и неправильно как-то. Действительно, тогда было другое время, приходилось считаться с властью, мечтавшей о полном уничтожении Церкви, но Патриарх Пимен никогда не поступался своими принципами, хотя это было не просто, ведь он жил, ощущая постоянное давление власти…

Но и сейчас быть Патриархом очень непросто. Восстановление церковной жизни требует очень много сил и внимания. Святейший — человек невероятной работоспособности. В его возрасте засиживаться до поздней ночи с бесконечными документами смог бы далеко не каждый. А он не только здесь работает, ему еще и в машину несколько кейсов с документами дают — это уже для резиденции, на вечер, так сказать…

Открытые двери Патриархии

— Расскажите, как Вы попали на работу в Патриархию?

— Это случилось в начале 80-х. Наша семья всегда была верующей, так что в каком-то смысле вся моя жизнь была связана с Церковью. Я закончила Московский финансовый институт, работала в секретном «ящике» (научно-исследовательском институте — прим.ред.) и моя карьера складывалась довольно успешно. Это был конец 70-х годов и отношение государства и Церкви оставляли желать лучшего, но, несмотря на возможные неприятности, я все равно хотела попасть на работу именно в церковные структуры. Я как-то даже не задумывалась о том, что может последовать за этим, хотя некоторые мои близкие очень переживали за меня.

Напротив, я сама ощущала дискомфорт как раз в светских организациях, а здесь… здесь были люди одной веры и одного духа. Поэтому, когда в 80-ом году меня благословили на это служение, я с радостью пришла работать в Патриархию.

По правде сказать, когда я увидела жизнь Церкви того времени изнутри, меня действительно многое поразило. К примеру, на заводе «Софрино» постоянно находился налоговый инспектор, совсем также, как на закрытых предприятиях — военпреды. Для этих целей в инспекции была особая штатная должность.

Нигде в СССР, ни к одной организации не было такого внимания, как к Софринскому заводу и Патриархии. Инспектор отслеживал каждую копейку. Налог на прибыль составлял восемьдесят один процент!

Придя на работу в Патриархию я обнаружила, что ряд сотрудников не имеют право на государственную пенсию. То есть, поступая сюда на работу, эти люди понимали, что в старости никакой собес о них не позаботится.

Были сотрудники, в том числе священнослужители, получавшие зарплату по так называемой «девятнадцатой статье», то есть фактически два раза в месяц получали деньги на руки, а третий отдавали государству.

Даже материальная помощь облагалась налогом, хотя это и было запрещено всеми советскими законами. Но стоило только мне как главному бухгалтеру перестать взимать с нее налог, к нам тут же явилась проверка. И несмотря на то, что по закону права была я, мне с большим трудом удалось настоять на своем.

— Сегодня, наверное, многое изменилось?

— Конечно. Сегодня у нас нормальные рабочие отношения с государством. Наши сотрудники уравнены в правах с другими гражданами страны. Сегодня мы имеем возможность вести с государством диалог, раньше это был монолог власти.

Безусловно бывают и проблемы, но теперь они не носят политического характера. Большинство случаев, с которыми приходится сталкиваться, типичны для любого главного бухгалтера — непостоянная законодательная база, изменение форм отчетности, и сама отчетность, которая, порой, бывает просто бессмысленной по отношению к религиозным организациям.

А так мы приходим на работу и трудимся как и в других московских организациях… Правда, здесь есть свои выходные связанные с церковным календарем. К примеру, на двунадесятые праздники мы не работаем.

— А работы много?

— По разному. Бывает, что занят целый день, вечер и выходные. Но это как во всех организациях — в период сдачи финансовой отчетности. В другие дни хватает времени и на какие-то посторонние дела. У нас тут приходится заниматься не только финансами, но и юридическими и другими смежными вопросами. Бывает, мы все вместе помогаем нашему младшему персоналу, к примеру, когда проходят большие уборки.

Кроме того, иногда вместе проводим какие-то акции: устраиваем елки на Рождество, рассылаем на Пасху куличи по тюрьмам. Тогда все сотрудники специально собираются для этого в выходные и вместе прямо здесь упаковывают эти подарки.

Когда в Таиланде было цунами, мы организовали сбор средств для пострадавших. Удалось собрать порядка двенадцати миллионов рублей, все эти деньги мы переслали в Таиланд.

— Легко ли попасть сюда на работу?

— Думаю, да. Если нам необходим какой-то сотрудник, то мы с радостью его примем. Условий не много: он должен быть профессионалом, ну и, конечно, для работы в Патриархии нужны верующие люди. Плюс надо пройти двухмесячный испытательный срок.

Правда, текучка кадров здесь небольшая. Большинство людей, пришедших в Патриархию, остаются в ней на всю жизнь. Никому не хочется расставаться с Церковью. Даже в советские годы, несмотря на прессинг власти, большинство не бросали своей работы. К примеру, ныне покойная заведующая общим отделом Лидия Константиновна Колчицкая проработала здесь пятьдесят лет. Пол века. И сейчас у нас работают водители со стажем более сорока лет.

— Здесь нет строгой охраны и железных дверей. Не боитесь, что сюда просто проникнут посторонние?

— Не боюсь, хотя люди сюда действительно приходят самые разные. Но мы открытая организация и всегда рады помочь человеку.

К нам зачем только не приходят: просят помощи, просят денег на проезд, на лечение и даже на ремонт. Ищут работу, просят проконсультировать, как написать завещание… Мы иногда помогаем, а иногда даже и не знаем, как реагировать.

Недавно пришла совершенно незнакомая дама и говорит: «Наталья Александровна, Вы главный бухгалтер?». Да, говорю. А она: «Вот. Возьмите мои драгоценности на сохранение». «Да я и права-то такого не имею, хранить здесь чьи-то ценности!» — возражаю я. «Нет, — говорит она. — Я еду на дачу, а Вы пока подержите мои вещи у себя!»

Бывает, приходят просто сумасшедшие или неадекватные люди, а бывает, те, у кого действительно произошло какое-то горе. Поэтому, у нас на входе помимо милиции обязательно дежурит священник из числа московского духовенства. Милиция никого не выгоняет, в крайнем случае, если надо — направляют к священнику, чтобы он побеседовал с посетителем.

Если человеку действительно нужна серьезная помощь — мы никогда не станем его выгонять. Патриархия это не та организация, где вас не станут слушать и не попытаются помочь, если это окажется в наших силах. Правда, если помогут, то сделают это тихо, не крича на весь свет.

Алексей СОКОЛОВ

http://www.foma.ru/articles/228/