 |
| Фома | Мария Мацусима | 19.04.2007 |
Знаете, когда я была маленькая, если у нас дома вечером не было соли, мама посылала меня к соседям. И я шла. Это было для меня частью общения с другими людьми. А теперь проще взять кредитную карточку и пойти в круглосуточный супермаркет, чем постучаться в соседний дом. Люди просто перестают общаться друг с другом.
Среди молодых японцев все больше людей, которые не испытывают материальных затруднений, но при этом даже после крошечной неудачи отчаиваются и кончают жизнь самоубийством. Или убивают своих детей — потому что те им мешают, или членов своей семьи — если что-то складывается не так, как они предполагали. Или начинают пить, чтобы сбежать от действительности, или применяют сильные лекарственные препараты… К нам в храм каждый год приходит несколько душевнобольных людей. Особенно часто встречаются люди, страдающие депрессией. Сегодня те японцы, кому не удалось заработать денег или сделать карьеру, считают свою жизнь неудавшейся. Потому что других качественных ее измерений, кроме профессионального успеха, для них уже не существует.
Япония, пережившая после Второй мировой войны экономический бум, стала с материальной точки зрения очень богатой. Но стали ли японцы счастливее при всем материальном изобилии и комфорте — вот вопрос… Мне кажется, едва ли. Жизнь стала более удобной, но люди при этом — более одинокими.
Большинство современных японцев, если спросить их о вере, скажут, что они неверующие — у них нет интереса к религии. Многие считают себя материалистами. Но я думаю, что в глубине души даже молодые люди чувствуют какое-то душевное неудовлетворение. Как будто им чего-то не хватает.
Хотя страна изменилась, и люди изменились тоже. Они все меньше думают о внутренних переменах. Для японцев очень важны не личные, а социальные отношения — с коллегами по работе, соседями, родственниками. Эти отношения выстраиваются по довольно четкому сценарию, в котором у каждого есть своя роль. Такова традиция: каждый должен добросовестно исполнять свою роль, на этом испокон веков стоит все японское общество. Личным эмоциям в отношениях между людьми чаще всего просто нет места.
Поэтому, когда японец приходит в храм, внешне его жизнь и жизнь его семьи может никак не измениться. Он будет и дальше с утра до вечера вкалывать на фирме и уделять работе в разы больше времени, чем семье. Меняется другое — отношение к жизни. И самое главное — меняется ее цель.
Когда ты приходишь ко Христу, в твоей жизни появляется Абсолют, по сравнению с которым все земные измерения — вторичны. Да, у тебя могут быть жизненные успехи и неудачи, но у тебя всегда есть нечто большее. Твоя жизнь, оказывается, нужна Богу. И даже самый простой и незаметный твой труд Ему пригодится. Со временем вообще перестаешь сравнивать себя с другими людьми, потому что, успешен ты или нет, твои личные отношения с Богом зависят от другого. И Господь всегда направит тебя по самой подходящей тебе дороге — только доверься Ему. Дистанцируйся от своего магического заклинания «я хочу» и постарайся быть благодарным за все радости и горести. И тогда каждый день будешь воспринимать как дар Божий.
Говорят, Православие — это неудобная вера. А мне кажется, это как раз очень хорошо. Это важно, чтобы в нашей комфортной жизни хоть что-то было неудобно, хоть что-то не решалось нажатием кнопки на пульте. Тогда человек вспоминает о том, что он не всесилен, что он уязвим и вообще — смертен. Вот пример. Я регент хора в православном храме и знаю, как это сложно — петь без музыкального сопровождения. Но зато в хоре мы постоянно внимательно слушаем друг друга, слушаем священника — и вместе делаем общее дело. Такое человеческое единение происходит за каждой Литургией. И это самое важное — ведь в одиночку спастись невозможно…
Другая сложность состоит в том, что в Православии предписания, что можно делать, а что нельзя, — не самоцель. Самое главное — любить Бога. А уж насколько совесть тебе позволит воспользоваться твоей свободой — зависит от тебя. Это колоссальная ответственность. Но еще святитель Николай в своем дневнике отмечал, что японцы — это люди, которые стремятся соблюдать правила. То есть, с одной стороны, мы очень дисциплинированны. А с другой — очень ограничены этими своими правилами. Если же японец приходит в Православие, он начинает понимать, что чисто формальное соблюдение правил и сами по себе эти правила — ничего не значат, если за ними не стоит живая вера. Это своего рода прививка от фарисейства.
И очень важно суметь передать этот опыт своим детям. У нас два сына: старшему 25 лет, младшему 20. Мы старались воспитывать их личным примером — чтобы они не только в церкви, но и в повседневной жизни видели, что мы живем как христиане. Для них это было естественно. Но ходили они в обычную японскую школу, расписание которой, конечно, не имело ничего общего с православным календарем. Естественно, часто бывали накладки. Мы, например, очень переживали от того, что по воскресеньям в школе постоянно устраивались какие-то спортивные мероприятия. Теперь наши сыновья стали самостоятельными людьми, и старший, к сожалению, не очень-то ходит в храм. Мы не настаиваем: думаю, что со временем он вернется в Церковь, просто у каждого человека свой путь ко Христу. Зато младший — активный прихожанин, он участвует в каждом богослужении. Он сознательно так выстроил распорядок своей жизни, что всегда может присутствовать на службе.
Конечно, наши дети то и дело ощущали разницу между тем, как их воспитывали в семье, и тем, что они видели вне дома. В этих случаях они всегда обращались к нам с вопросами. И я считаю, очень важно, чтобы родители разъясняли ребенку разницу во взгляде на мир верующего и неверующего человека. Мы всегда это делали, и за своих сыновей я в этом смысле спокойна.
Алла МИТРОФАНОВА, Анастасия ВЕРИНА
http://www.foma.ru/articles/472/
