 |
| Правая.Ru | Александр Елисеев | 18.04.2007 |
Между тем, было бы гораздо полезнее пораскинуть мозгами на тему — а почему же «анархический» Лимонов так ухватился за имперское знамя? Казалось бы, он должен всячески от него отворачиваться — ан нет, лидер нацболов пытается им размахивать. Увы, многим нашим патриотам не до анализа, они люди «действия», которое выражается в эмоциональных всплесках типа «не допустим!», «не позволим!». И все-то уже допустили, и все-то уже позволили, но все равно продолжается этот крик, который даже и не смешон, а жалок.
Так в чем же все-таки дело? Может быть, мы сталкиваемся с попыткой отколоть от имперского лагеря часть сторонников? Тем более, что в среде имперских патриотов существует очень сильное (и надо сказать — во многом обоснованное) неприятие нынешнее режима. Что ж, очень даже возможно. Даже — скорее всего. Но есть у всей этой истории с черно-желто-белым флагом некое «второе дно». Довольно-таки часто наших оранжевых рассматривают как неких недоброжелателей империи. А ведь там есть самые разные люди — чем, кстати, и силен оранжад, который стирает все идеологические границы, разделяющие недовольных. Одно дело — «русские сепаратисты» с их культом Новгорода и «крокодила». А уже несколько другое — Михаил Касьянов, который еще в прошлом году выдвинул свой проект «Империи Свободы», напомнивший кое-кому «либеральную империю» Анатолию Чубайса.
Также отлично и лимоновское движение. В случае с нацболами никакого либерализма («классического» или «национального») уже не наблюдается. Перед нами случай либертарианства, причем «имперского».
Здесь необходимо чуть-чуть порассуждать на тему свободы, которая, собственно говоря, и абсолютизируется либертарианцами всех мастей. Как нам представляется, существуют два, совершенно различных отношения к свободе. В первом случае человек стремиться ослабить, точнее даже оптимизировать, давление неких внешних сил — общества, корпорации, государства и т. д. Он старается выстроить вокруг себя некое внутреннее пространство, которое смягчает действие внешнего мира. При этом сам внешний мир рассматривается как нечто главенствующее. Это — реальность, которой должно подчиняться. Все естественно — как бы ни была важна каждая, отдельная личность, но она не может подменить собой все остальные личности. [1]
Долг в этой модели поведения однозначно перевешивает свободу, а последняя нужна для того, чтобы давление не было бы излишне сильным. Причем важная роль в обеспечении такой свободы принадлежит самому внешнему миру. Именно этот мир добровольно ограничивает свое влияние на личность.
В традиционном обществе как раз так все и было. Не случайно там преобладали малые, немногочисленные коллективы — знатные роды, общины, ремесленные цеха. Подобные объединения существенно отличались от крупных и агрессивных, поглощающих структур современности — партий, профсоюзов и корпораций, которые не просто давят на личность, но и выжимают ее на манер дольки лимона.
Внешний мир, в лице государства, поддерживал самобытность и самодеятельность малых общностей. И тут можно вспомнить хотя бы мощную систему земского самоуправления, существовавшую в Московской Руси. Например, тогда воевода (представитель государства) не мог задерживать человека без решения местных органов самоуправления, которые были наделены огромными полномочиями. При этом государство однозначно преобладало над обществом, что, собственно, и давало ему возможным защищать слабые слои общества от давления со стороны сильных слоев.
Человек Традиции жил «замкнутым» (и в то же время открытым) миром, что вызывало и вызывает неприятие прогрессистов. Однако, эта замкнутость обеспечивала ему некоторый уют, спокойствие и утешение. Конечно, идеализировать такой порядок вовсе не стоит, очень часто небольшой «мирок» разрушался огромным миром. Но личность человека была намного более свободна в плане наличия своего, собственного пространства.
Современный же мир разрушает внутреннее пространство человека. Он жестко и безжалостно вовлекает его в постоянную гонку за прибылью. Кроме того, его вынуждают участвовать в политической борьбе за власть (выборы). На человека современности постоянно выливают потоки самой разной, по большей части, не нужной ему информации. [2]
И все это подается как возрастание свободы. Людям внушается мысль, что они сами контролируют свои правительства и элиты, что каждый из них может стать богатейшим человеком в мире. Понятно, что это не так, что реальный контроль находится в руках немногих «посвященных». Они-то и пьют человеческий «сок», выжатый крупными структурами.
Образно говоря, человека выманили из уютного убежища внутренней свободы, заставив думать о том, как бы ограничить внешний мир, и, в первую очередь, государство. Свобода, которая ранее выполняла защитные функции, стала превращаться в инструмент агрессии, причем агрессии уничтожающей, нигилистической.
Собственно, если разобраться, то любая свобода есть ценность именно негативная, отрицающая. Она воспринимается, прежде всего, как освобождение от чего-то, а освобождение и есть отрицание. В свое время Ницше пытался нащупать здесь позитив, противопоставляя свободе «от» свободу «для». В художественном плане получилось весьма изящно, но смысл так и не изменился. Даже когда свобода предлагается для чего-то, то она все равно замешана на отрицании. Не случайно она как раз и находится перед этим самым «для», то есть предшествует позитиву. И сам Ницше выдвинул на первый план освобождение «от» — человеческого.
Свобода «заряжена» на то, чтобы стирать как можно большее количество разного рода ограничителей. В «идеале» — отмена всех и всяческих границ. А это уже ведет к ликвидации форм, ведь именно граница сохраняет вещь в своих пределах, очерчивая ее сущностное пространство. И главенствующая роль здесь принадлежит государству, которое и само обладает таким важным атрибутом как государственная граница. Понятно, что именно государство и становится главной мишенью разного рода «свободолюбов». Во время буржуазных революций его уже существенно «размазали», подчинив «обществу», а, точнее, крупному капиталу. Теперь на повестке дня стоит ликвидация государственности как таковой, над чем очень много работают глобалисты всех мастей. Впрочем, под ударом находится не одно только государство. «Свобода» грозит поглотить и саму личность.
Либерализм остановился в деле стирания граней где-то на полдороге. Он сохранил очень многие ограничения. Однако, как говорится, «процесс уже пошел». Выпустив свободу вовне, ее адепты пробудили могущественное нигилистическое движение, которое попытается достигнуть абсолютной цели, разрушив все — и человека, в том числе. Ведь человеческое — это тоже ограничитель, предполагающий форму и границу. Поэтому свобода будет неполной без последнего «освобождения» — от человеческого.
На смену либерализму неизбежно придет либертарианство, которое выступает за снятие всех ограничителей. И здесь возможны два пути. Первый путь — индивидуалистический. Он предполагает полный уход человека в некий собственный мир, где он бы стал единоличным повелителем, этаким «абсолютом». Технологии завтрашнего дня вполне позволять переместиться в частный виртуальный «рай». (http://www.pravaya.ru/look/1806)
Но возможен и коллективный путь, предполагающий образование глобальных сообществ либертариев. Не бежать в свои миры, но переделать реальный мир — вот какую задачу поставят такие сообщества. И субъектом этого преобразования попытаются сделать личность сверхгероического склада. Она будет сильно отличаться от либерального индивидуума — весьма ограниченного и думающего больше о своих правах. Новая личность поставит во главу угла не «правозащиту», не потребительство и не комфорт, но героическое преодоление. Только это будет уже гипертрофированное, тотальное преодоление, ставящее своей целью освобождение от любых форм. (В традиционных сообществах героизм защищал и укреплял формы — государство, народы и т. д.).
Либертарианство постарается образовать объединяющую империю без ограничивающего государства. От самой империи ей нужна грандиозная сила притяжения, которую попытаются использовать для мобилизации «анархов» — пассионарных нигилистов, мечтающих о беспредельной свободе. В «русских республиках» таким анархам будет слишком тесно, вот почему они с большей готовностью пойдут за «имперскими» либертарианцами.
Типичный пример такого вот либертарианства демонстрирует Эдуард Лимонов в своей программной книге «Другая Россия» (характерно, что именно так и называется нынешняя оранжевая коалиция). Нарисованный им идеал мало походит на либеральный: «Мёрзлые города должны быть закрыты, а их население рассредоточено. Кочевой же образ жизни будет выглядеть так: большая коммуна облюбовывает себе место стоянки и перебазируется туда на вертолётах; если это остров — на плавучих средствах; или на бэтээрах, на грузовиках. В будущем, в связи с рассредоточением и уходом из городов, городской стиль жизни угаснет… Способ проживания в городах позволяет тотально контролировать человека. Потому для достижения свободы человека нужно оставить города. В известном смысле нужно вернуться к традиционализму. Вооружённые коммуны будут выглядеть как изначальные племена. Это будет наш традиционализм. Коммунами будет управлять Совет Коммун. Вместе коммуны могут называться Орда». (Забавно, что наши «ариософы» постоянно нападают на имперцев-консерваторв, приписывая им «ордынство». А между тем, за «Орду» ратуют совершенно другие силы — «традиционалистские».)
Для чего же нужна это «неоимперская» Орда? А вот, извольте: «Важно ориентироваться на удовлетворение интересов героической, сверхчеловеческой части населения нашей планеты, а большинство — приспособится… Основным принципом новой цивилизации должна стать опасная, героическая, полная жизнь в вооружённых кочевых коммунах, свободных содружествах женщин и мужчин на основе братства, свободной любви и общественного воспитания детей». Ага, вот оно и прозвучало — «сверхчеловеческой». Это и есть апофеоз свободопоклонничества — освободиться «нужно» уже и от самого человеческого. Вот для чего и потребна империя без государства, которая превращается уже в сверхимперию с бесконечной, неограниченной экспансией. Личность в такой вот беспредельной кочевой империи будет беспредельно же и расширяться (причем один из видов такого «расширения» — «ширево», наркотики) — до тех пор, пока она сама не размажет себя по земному шару, сгинув в разного рода авантюрах и экспериментах — с плотью и сознанием.
Кстати говоря, одна из разновидностей кочевой сверхимпериии уже обкатывает свои технологии демонтажа государственности. Речь идет о транснациональных корпорациях (ТНК), которые представляют собой мощные сверхгосударственные глобальные сообщества, не имеющие какой-либо четкой фиксации в «пространстве». (И о «новых кочевниках» давно уже написано идеологом глобализма Ж. Аттали.) Этим бы ТНК подбросить какую-нибудь «героическую» и, в то же время, либертарианскую, идеологию — и вот вам будет любезная сердцу главного нацбола «Орда» — уже мировая. Ну, а во главе нее поставят продвинутого «Чингисхана» «фиолетовых кровей». Тут невольно возникает вопрос — а может быть «Другая Россия» (и книга, и организация) нужны, в первую очередь, как раз для того, чтобы лишний раз пропиарить идеал мирового безгосударственного порядка, пародирующего империю, «Большое Пространство»? [3]
Понятно, что «Другой России» нужен некий символ, апеллирующий к реальному, историческому имперству. Таковым и выбрали черно-золото-белый флаг, который был государственным при Александре II — царе, которого часто выставляют «либералом на троне». Это, конечно, во многом неверная трактовка. Но соответствующий имидж уже создан и сейчас его, могут начать всячески эксплуатировать.
И под таким вот соусом можно будет привлечь к оранжевым довольно-таки значительные силы. Воздействие на некие глубинные архетипы окажется действительно очень сильным.
[2] Здесь по-особому встает проблема «свободы мнения». Последняя необходима, но только в техническом плане. Скорее, следует говорить о возможности сравнивать разного рода экспертные оценки. Мнение ценно тогда, когда оно является мнением профессионала (пусть даже сам профессионал задействован в «малопрестижной» сфере). В этом случае правомерно и столкновение мнений. Когда же в борьбу мнений вовлекаются люди некомпетентные, то имеет место быть элементарная манипуляция.
Вообще, ценнее любой свободы возможность быть самим собой, занимать свое место (чин), соответствовать своей форме. В мире Традиции с его сословностью это отлично понимали.
[3] Показательно, что в «Другой России» говорится о том, что «в известном смысле нужно вернуться к традиционализму». Это уже действительно попахивает контр-традицией, искажением (даже не отрицанием) Традиции.
