Виктор Пелевин: личность или личина? Часть 1

Если задаться вопросом, кто в наше время является одним из самых читаемых русскоязычных авторов, то первым в этом небольшом списке стоит Виктор Пелевин.

Пелевин давно стал культовой фигурой в современной литературе. Он один из немногих, кто достаточно успешно публикуется за рубежом и имеет определенный круг читателей. На сегодняшний день Пелевин — обладатель Малой Букеровской премии 1992 года за сборник рассказов «Синий фонарь», автор таких бестселлеров, как «Омон Ра», «Священная книга оборотня», «Чапаев и Пустота», «ДПП (NN) („Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда“)», «Generation П», «Empire V». По его романам и рассказам ставят спектакли в Москве, Лондоне и Париже, пользующиеся успехом, его книги не перевели разве что на эсперанто и язык Брайля.

Спорность литературного феномена Пелевина до сих пор заставляет гадать, кто он — талантливый писатель или хитроумный шарлатан? Неоднозначность его прозы, спорность тем, за которые он берется, откровенность, с которой он это делает, дают возможность диаметрально различного подхода к его произведениям — от полного приятия до такого же абсолютного отвращения.

Хотелось бы попытаться понять, чем привлекает этот автор таких разных людей — от школьников до профессоров, от дворников до сотрудников администрации президента, от радикальных исламистов до православных христиан. В статьях доктора философских наук, преподавателя Саратовской семинарии, профессора РГСЭУ С. Гурина и кандидата философских наук, доцента РГСЭУ К. Крашенинникова предпринимается попытка по-разному взглянуть на феномен Пелевина в современной литературе и жизни. Некоторые итоги этой «заочной дискуссии» подвела корреспондент СЕВ Марфа Антоничева. Мнения наших авторов не содержат однозначного приятия или отторжения — это лишь приглашение к разговору, попытка поразмышлять вслух не столько о феномене писателя, сколько об особенности мышления современного человека и способах передачи, «ретрансляции» этого мышления, преломленного, измененного сознания в литературе.

Феномен писателя

Разнообразие и необычность творчества Пелевина вызывают к жизни самые разные слухи и мифы о нем самом. Подозревают, что Пелевин — это группа авторов, или что его тексты пишет компьютер, или что никакого Пелевина вообще нет, он — коллективная галлюцинация в сознании читателей, виртуальная реальность или сама Пустота. Сам автор дает много поводов для таких суждений: он окружил свою жизнь таинственностью, очень редко показывается на людях, почти не дает интервью, не участвует в публичных мероприятиях и тусовках, не желает фотографироваться.

Образ Пелевина двоится. С одной стороны, в нем нет ничего такого, чего нет или не могло бы быть в любом из нас. С другой стороны, в Пелевине есть какая-то загадка, некая тайна. Кто же он такой — графоман, который чутко уловил модные темы в современной литературе, культовый писатель, который сам создает моду, или глубокий мыслитель, распознавший тенденции развития философского и религиозного мышления?

Наверное, ни один другой автор не вызывал такого раскола мнений: критики ругают, читатели читают, писатели завидуют. Пелевин — это парадокс: презирая массовую культуру, он является одним из самых издаваемых писателей, критикуя интеллектуальные моды, приобрел массу фанатов, разоблачая современные мифы, стал создателем новой мифологии. В определенном смысле Пелевин — символ нашей противоречивой эпохи, совмещающей несовместимое, смешивающей высокое и низкое, сочетающей массовое и элитарное, соединяющей духовность с торговлей.

Чем он может быть интересен?

Книги Пелевина — настоящая энциклопедия интеллектуальной и духовной жизни России конца ХХ — начала ХХI века. Его тексты предъявляют серьезные требования к интеллекту и эрудиции читателя. Далеко не каждый даже образованный человек способен расшифровать все интертекстуальные отсылки в его книгах. Это самые разные мифы и архетипы, различные религиозные традиции и философские системы, всевозможные мистические практики и магические техники.

В его книгах присутствуют классические тексты, философские и религиозные трактаты, классический и современный фольклор. В первую очередь это классическая мифология — легенды, мифы и предания самых разных народов: кельтские, германские и скандинавские мифы, китайские волшебные сказки и нумерология, буддизм и даосизм, шаманизм и инициации, йогические техники и экстатические практики, оборотни и вампиры, шумерская мифология и русские народные сказки. Читатель должен узнать прямые или косвенные цитаты из философско-религиозных трактатов «И-Цзин» и «Дао Дэ Цзин», «Алмазная сутра» и «Тибетская Книга Мертвых», вспомнить дзэн-буддийские коаны и суфийские притчи.

Также необходимо ориентироваться и в современной «наркотической мифологии»: книги К. Кастанеды, Т. Маккены, О. Хаксли и С. Грофа. Нужно знать теории измененных состояний сознания, философию виртуальной реальности и семантику возможных миров, современные философские теории массовой культуры и телевидения (Ж. Бодрийар, Ги Дебор). Читателю придется вспомнить о маргинальных авторах (Э. Юнгер) и культовых фигурах (барон Унгерн), почти неизвестных сегодня массам.

Кроме того, нужно иметь представление о модных идеях крипто-истории и альтернативной истории (Н. Фоменко и другие), о мистическом понимании истории (Д. Андреев). Необходимо учитывать дискуссии о роли личности в истории, о значимости тайных обществ в политических переворотах и революциях, быть в курсе споров об эзотерических корнях революционных движений, мистике насилия и магии крови. Не будет лишним иметь представление о традиционализме и консервативной революции и не помешает вспомнить таких авторов, как Р. Генон, Ю. Эвола, М. Элиаде, Ю. Мамлеев, Е. Головин и А. Дугин.

Чтение подобных произведений похоже на разгадывание кроссворда, возникает эффект узнавания и припоминания, как будто ты услышал старую и хорошо знакомую историю, рассказанную по-другому, по-новому. Это интеллектуальная игра, приносящая эстетическое и интеллектуальное удовольствие.

Текст Пелевина — это занимательный словарь современной мифологии, философия «для бедных», мифология «для чайников», богословие в комиксах. Но если они кому-то помогут обратиться к серьезным философским вопросам — уже хорошо.

У Пелевина богатая фантазия, развитое воображение, есть художественный вкус, свой стиль. Он всегда находит новый ракурс, свежий взгляд, оригинальный подход. Он постоянно удивляет, изумляет, иногда поражает и шокирует. Легкость языка не дает читателю утомиться сложными философскими построениями. Игра интеллекта и воображения уравновешивает концептуальную перегруженность текстов. Читатель становится наблюдателем и участником увлекательного манипулирования словами и образами, символами и метафорами, идеями и концепции. Религии и философии смешиваются со снами и галлюцинациями. Мифы разоблачаются, вновь создаются и снова разоблачаются прямо в процессе чтения.

Образы героев — яркие и запоминающиеся. Остроты превращаются в афоризмы. Стиль Пелевина — смешение литературных стилей и форм, стилизация и пародирование, коллаж и лубок, калейдоскоп и пазл, сборник афоризмов и анекдотов, тонкая ирония и почти откровенный стёб. В книгах Пелевина фантазия и реальность неотличимы, юмор и серьезность неотделимы. Сюжет его книг всегда непредсказуем, он делает неожиданные повороты, внезапные переходы. Клиповый монтаж эпизодов действия позволяет сюжету развиваться предельно динамично. Читатель увлекается кажущейся очевидностью происходящего и постоянно попадает в расставленные интеллектуальные ловушки.

В одном тексте можно обнаружить все литературные жанры: фантастику, мистику, детектив, боевик, наркороман и даже киберпанк.

Каждый текст Пелевина — это пародия и, одновременно, самопародия как способ дистанцироваться от многозначительности. Пародия на что-что серьезное и пародия на эту пародию позволяют Пелевину показать или высказать нечто серьезное. Пелевин предлагает проповедь идеи под видом издевательства над ней, может быть, для того, чтобы его не заподозрили в излишнем пафосе. Ирония над излишне серьезным — проверка его на прочность, испытание на истинность. Пародирование может разрушить только ложное и низшее, очищая место для подлинной реальности, а истинное и высшее — только проясняет, укрепляет и тем самым утверждает.

Через смех очень просто скатиться к скепсису, цинизму и нигилизму. Но мне почему-то кажется, что за иронией и гротеском, сатирой и пародией Пелевина скрывается автор с чувствительным сердцем, нежной и ранимой душой. На самом деле Пелевин — романтик, он верит в добро и любовь. Его смех жестокий и горький, но это смех сквозь слезы. Но даже от самых мрачных его произведений у читателя остается светлое впечатление.

Пелевин и миф

Одна из главных тем творчества Пелевина, как было сказано выше, — это миф с учетом всех его форм, вариаций и трансформаций от классической мифологии до современной социальной и политической мифологии. Как и многие писатели ХХ века, Пелевин обращается, во-первых, к содержанию мифов, их героям, сюжетам и идеям, используя скрытый и еще не реализованный потенциал мифологического мышления. Его прием — разоблачение старого мифа, создание новых и сталкивание их между собой — характерен для многих авторов мифологического романа в ХХ веке: Ф. Кафки, Дж. Джойса, Т. Манна, Г. Г. Маркеса, Х. Борхеса, Дж. Апдайка. Однако миф сам по себе не гарантирует причастности к духовным основаниям, форма мифа может быть пустой, что мы и наблюдаем сегодня. Основная мифологема современности — телевидение, реклама и PR — это тоже носители, трансляторы мифов и сами есть миф. И к этим мифам Пелевин беспощаден.

Пелевин и классическая литература

В произведениях Пелевина представлен очень широкий культурный контекст: от русской литературной классики до современной молодежной субкультуры. Его тексты находятся на грани между классической и современной, академической и популярной, элитарной и массовой культурами. Можно сказать, что Пелевин строит мост между культурным наследием, классической традицией и молодежной субкультурой.

Его называют последователем Гоголя и Булгакова, преемником линии социальной сатиры и наследником мистического направления в русской литературе. Основные темы книг Пелевина — это присутствие героя в «плохой реальности», его самопознание в сложной ситуации, существование личности в эпоху исторических катаклизмов, самоопределение человека в страшной окружающей действительности. Это проблемы личного выбора и социальной ответственности, художественного творчества и духовных поисков, страха смерти и надежды на спасение. На мой взгляд, очевидна общая воспитательная направленность его творчества. Проповедь, которая есть в его книгах, обращена именно к совести наших современников.

Да, это может показаться неожиданным, но, на мой взгляд, Пелевин — моралист и проповедник духовности, только в новых исторических и социальных условиях, в новых и непривычных формах. Роман «Чапаев и Пустота» — это произведение, в котором затронуты те же самые вечные вопросы, задеты те же болевые точки, что и в классической русской литературе: истина, совесть, добро и зло, предательство и любовь.

Пелевин и постмодернизм

Главный вопрос, который всех волнует, это отношения Пелевина с постмодернизмом. Под термином «постмодернизм» понимаются несколько различных феноменов современной западной культуры. Во-первых, постмодернизм как художественный метод, прежде всего — литературный. Его характерные черты и приемы — это цитирование, игра со смыслами, смешение жанров, сочетание высокого и низкого, совмещение элитарного и массового, соединение интеллектуального и развлекательного (как в «Имени розы» Умберто Эко). В этом смысле постмодернизм — это всего лишь стиль, некоторая историческая форма в искусстве, в которую можно вложить все что угодно. Пелевин — постмодернист с точки зрения формы.

Во-вторых, существует постмодернизм как философский метод, один из самых сложных и изощренных в западной философии конца ХХ века.

В-третьих, постмодернизм можно понимать как мировоззрение, даже идеологию, соответствующую состоянию современной цивилизации, как самопонимание общества потребления. Наступившая пост-современность означает конец истории, исчерпание гуманизма, исчезновение личности и «смерть Бога».

Философия постмодернизма в своем упрощенном и искаженном варианте предстает как философия предельно скептическая и циничная. Такой постмодернизм является противоположностью не только всей классической философии, но и всех традиционных религиозных учений, в первую очередь — христианским корням европейской цивилизации.

Но если постмодернизм рассматривать как метод анализа и критики современной цивилизации, как диагноз болезни общества потребления, то он наш союзник, когда критикует западный образ жизни и разоблачает обман массовой культуры, ложь власти и прислуживающих ей идеологов и философов. Постмодернизм наглядно демонстрирует исчерпанность системы классической рационалистической философии и потерянность философа в многообразии методов философии неклассической. И если действительно «Бог умер» для безбожного мира, то постмодернизм — это способ философствования в ситуации богооставленности. В разрушении постмодернизмом всех и всяческих абсолютов можно усмотреть тоску по Абсолюту, в изгнании сакрального смысла — неравнодушие к нему.

Если постмодернизм как философский и критический метод можно применить против постмодернизма как мировоззрения и идеологии и облечь в художественную форму, то получится нечто похожее на тексты Пелевина. На самом деле он не постмодернист, а скорее анти-постмодернист.

Потому что даже любимый Пелевиным буддизм как традиционное духовное учение естественным образом выступает против постмодернизма. С точки зрения буддизма подлинная реальность существует, хотя бы внутри сознания человека, так как в буддизме окончательное освобождение возможно и достижимо. И есть путь, ведущий к этому освобождению, и есть люди, которые уже прошли по нему и готовые помочь другим. В отличие от буддизма постмодернизм отрицает путь. В постмодернизме возможно только постоянное бегство, без веры и надежды на счастливый исход, только падение в пропасть. Постмодернизм — это игра в поддавки, это заранее проигранная партия.

Герой Пелевина

Очень много места в произведениях Пелевина занимает социальная критика. В ранних книгах это была критика советской действительности, коммунистической идеологии и социалистической практики. Лжи и духовному насилию «большого мифа» Пелевин противопоставляет внутреннюю свободу, которую каждый человек может обрести в своем внутреннем мире, в духовной реальности. Еще более жестко Пелевин критикует постсоветскую действительность, «западный» образ жизни, современное общество потребления, утратившее социальные, моральные и духовные ценности. Он очень ярко и убедительно показывает онтологический кризис, то есть кризис всей социальной реальности и самого человеческого бытия.

Герой произведений Пелевина — это не только постсоветский человек, человек в отсутствии ценностей, заблудившийся в истории и потерявшийся в пустыне смыслов современной цивилизации. Часто герои его книг не являются людьми, это могут быть насекомые и животные, оборотни, вампиры и т. п. Таким образом автор изображает человека после истории, вне нравственности, запутавшегося в собственных образах, исчезающего в пустоте. Сущность человека ускользает от него самого, человеческая природа мутирует и деградирует. Человек забывает, теряет себя, растворяется в своих отражениях и ролях.

Пелевин и христианство

В книгах Пелевина есть все. Кроме самого главного. Нет слова «Бог». Нет Бога в христианском понимании, в котором Он предстает как абсолютная Личность, Творец и Промыслитель. Трудно предположить, что Пелевин ничего об этом не знает.

Интеллектуальный уровень и философский потенциал апофатического богословия и исихазма не уступят лучшим образцам восточной мудрости. Почему же Пелевин, коллекционируя самые разные, далекие от нас экзотические религиозные системы и концепции, проигнорировал то, что ближе всего? Почему ходит все вокруг да около, даже не упоминая о такой мощной религиозной традиции, как христианство, сыгравшей далеко не последнюю роль в мировой духовной истории? Есть два варианта ответа на этот вопрос. Либо христианство настолько чуждо Пелевину, что он не хочет даже упомянуть о нем. Либо оно спрятано где-то глубоко внутри, хранится в тайне, как сокровище.

Можно заподозрить у Пелевина христианский подтекст? Наверное — нет. Возможно ли христианское понимание творчества Пелевина? Пожалуй — да. Возможен ли православный ответ на его вызов? Возможен и желателен. Тем более что мы знаем произведения некоторых авторов, в которых произошла встреча литературного модернизма и христианства. Например, «Москва — Петушки» Венедикта Ерофеева.

Некоторые остроты Пелевина задевают христианство. Однако объектом его иронии является не само Православие с его духовной традицией, а уровень развития религиозного сознания у многих наших современников, в первую очередь у прототипов героев Пелевина.

Разумеется, Пелевин не может заменить для православного читателя духовную литературу, но он может достаточно ярко и рельефно показать мир, в котором мы живем, его проблемы и болезни. Он может поставить более-менее точный диагноз, даже если и не знает Врача.

Тексты Пелевина могут стать проблемой для ленивых умом. Конечно, его книги — это провокация, но она опасна только для тех, кто не уверен в себе, у кого нет собственных убеждений и твердой веры. Для них эти книги станут соблазном, подменой, препятствием, преградой на пути к Богу. Читатель может увлечься и забыть, что ему на самом деле нужно для исправления своей жизни и Кто ему необходим для исцеления души.

Пелевин не так страшен, как иногда может показаться. С ним не нужно воевать, его должно превзойти, преобразить. Нет смысла бороться с детскими сказками или страшилками, они нужны детям. Ребенок вырастет и узнает что-то большее и лучшее, чем сказки. В каком-то смысле сказки постепенно готовят детей к жизни в мире взрослых. В сказках есть зло и насилие, боль и смерть. Это малые дозы яда, которые укрепляют иммунитет. Но есть и противоядие: в тех же сказках есть добро и любовь, милосердие и самопожертвование. На мой взгляд, было бы правильным воспринимать книги Пелевина как сказки для взрослых, как «философию на вырост».

Продолжение следует…

http://www.eparhia-saratov.ru/txts/journal/articles/02society/20 070 405.html